Юлия Иванова - Лунные часы

Понемного все успокоились, и я стал рассказывать про царство Непроходимой Глупости, про черный город, про то, какие в нем дурацкие порядки. Как Дураки обманывают друг друга и самих себя, про пироги с нерыбонемясом, про поселок "Крайняя глупость", где у всех хата с краю...

- А что с Вороном, - вдруг спросила Петрова, - Почему он такой грустный? И молчит...Ну, пожалуйста, скажи что -нибудь.

- Я - Белая Ворона, - едва слышно произнес Ворон.

- Что? Какая еще Ворона?

- Белая. Всегда непр-рава. Белая Ворона всегда неппр-рава.

- Алик, что с ним? Он болен. Что ты с ним сделал?

Конечно, можно было бы соврать, но, как говорит папа, надо иметь мужество. Пришлось рассказать правду.

- Эх ты! - только и сказал Петрова. Остальные молча смотрели на меня, а я бы охотно провалился сквозь землю, если бы знал, как.

- Ты был прав, - вытирая слезы, уговаривала Петрова Ворона, - Ты конечно же Черный Ворон, ты всегда прав. А они - Дураки. Ну скажи что-нибудь правильное, умное...

- Невер мор! - каркнул Ворон.

- Это он по - английски, - перевел я хмуро, - Что означает "никогда".

- Что "никогда"?

Этого Ворон не стал объяснять. Только вяло, без выражения повторял:

- Невер мор. Невер мор. Белая Ворона.

Видимо, бедняга сошел с ума. Немудрено, конечно, когда ты всю жизнь был Черным Вороном, Который Всегда Прав, а тут весь мир твердит, что ты - Белая Ворона, что ты вовсе не права, что ты - вовсе не ты, и даже твой хозяин от тебя отрекается. Ох, до чего было тошно!

- Невер мор. Я - Белая Ворона.

- Хочу Белую Ворону! Хочу в свой зверинец!

Это кричал толстопузый мальчишка, который вбежал в коридор, волоча за собой на веревке такую же пузатую бутылку с себя размером.

- Сам ты Белая Ворона! Это наша птица, она больна. Отвали!

- Хочу-у! Дайте! Я Федот!

- Федот, да не тот. Отвали, тебе говорят.

Я пнул его совсем легонечко, а Федот так завизжал, что на люстре зазвенели подвески, а Волк ощетинился и оскалил зубы.

Мальчишка визжал, вопил, топал ногами, и его вой оказался посильнее волчьего. Дверь, за которой шел Разговор в Пользу Бедных, распахнулась, из нее посыпались Круглые Дураки, и к мальчишке.. А тот залез в свою пузатую бытылку и оттуда продолжал вопить. Из восклицаний да причитаний я понял, что Федот царицын сын и что Ворона у нас все равно отберут.

- Я Белая Вор-рона! Невер Мор.

Я взял Ворона на руки и шепнул.

- Лети-ка назад к Чьейтовой Бабушке. Она тебе скажет, кто ты н самом деле. Ведь она всезнающая!

Ворону мое предложение понравилось. Он оживился, каркнул, забил крыльями и выпорхнул в окно. Федот взвыл пуще прежнего. Стражники бросились к нам. И вдруг откуда-то сверху послышалось грозное:

- Замрите, Дураки! Пусть гости из мира Людей войдут.

Мы с Петровой вошли в зал заседаний.

Раскрасавица-царица сидела на троне. Длинное черное платье, золотая корона на золотых локонах, лицо даже на настоящее непохоже, до того красивое. Говорила царица как-то странно, одними губами. Она сказала, что рада приветствовать в своем царстве гостей из Мира Людей. Что она нас, так и быть, пропустит к Лесу. Но мы, со своей стороны, должны ей обещать, что, когда вернемся, расскажем людям, какое у нее замечательное и правдивое царство.

Тут меня и прорвало. Так приятно было после истории с Вороном отвести душу, что я , не обращая внимания на предостерегающие гримасы Петровой, заявил, что в Непроходимой Глупости ничего замечательного нет. И вообще - что это за страна, где дважды два - пять, где на неделе - одни рабочие пятгицы и нет права на отдых, где дураки едят пироги, а умные - объедки, где у всех хата с краю и даже Черному Ворону врут, будто он - Белая Ворона, и все такое.

Говорил я, говорил, а у царицы на лице по-прежнему ничего не изменилось. Ни удивления,ни возмущения, ни гнева... Будто я не с самой царицей общаюсь, а с ее портретом.

Мне стало не по себе, и я замолчал.

- Кто ему позволил выйти из дворца? Господин Держатель Ухо Востро!

Из-под трона выполз господин с огромным торчащим ухом, похожим на лопух.

- Не могу знать, Ваше Сверхсовершенство! Расследую и доложу. Виноват, Ваше Сверхсовершенство! Вы сегодня прекрасны, как никогда, Ваше Сверхсовершенство!

- Ладно, ладно, - голос у царицы смягчился, - А ты, Качалкин? Ты тоже находишь, что я - раскрасавица?

- Нахожу, - сказал я, - Вы даже красивее Стакашкиной из шестого "А". Но все равно внешность не главное.

А Петрова как-то странно на меня взглянула, хмыкнула, но промолчала.

- Так как мы поступим с этими Умниками? - спросила царица Держателя Уха Востро.

- Предлагаю вправить мозги, Ваше Сверхсовершенство!

- Не годится. Что тогда про нас подумают в мире Людей? Нет, раз уж они так хорошо изучили наше царство, то...пусть признают и наши принципы!

- Сверхглупо, Ваше Сверхсовершенство! - восхитился Держатель Уха Востро.

- Что признать? - спросил я, - Что дважды два - пять?

- Что дважды два - пять, что на неделе - семь пятниц и ни одного выходного, что черное - это белое, а белое - черное, что порядок, при котором Дураки едят пироги, а умные - объедки - и есть подлинная демократия...

- И что наша царица - раскрасавица, - закончил Лопоухий.

- Тем более, что с последним утверждением вы уже согласились, - улыбнулась голосом царица, - Подумайте. Мы с господином Держателем Уха Востро даже выйдем покурить, чтобы не мешать вам думать.

Мы остались в зале одни.

- Ну, Петрова?

- Слушай, может, признаем их дурацкие принципы, и дело с концом?

- И у тебя повернется язык подтвердить, что дважды два - пять? Что ты восхищаешься порядками в стране, где нет права на отдых?

- Ой, не знаю. Но зато... Зато мы отыщем Тайну и спасем нашу страну.

- Значит, ври, предавай свои убеждения, лишь бы добиться своего? А еще пионерка!

- Так я разве для себя? - закричала Петрова, - Мы же для всех ее ищем! Для человечества!

Неужели права Петрова? Нет, не права! Я вспомнил Ворона, какую-то там птицу надоедливую, и как мне было скверно. А ведь я его тоже предал "для дела"!

- Нет, Петрова, - сказал я, - Тайна. С ней мы даже фашистов победили. Это что-то такое...Разве можно, чтобы такое - и вранье? Чтобы такое - и подлость?

- Ладно, решай сам. Я - как ты, - сказала Петрова.

Так она всегда говорила, когда мне удавалось ее в чем-то убедить.

- Ну что ж, с вами все ясно, - по-прежнему улыбаясь прекрасным лицом, но ледяным голосом сказала царица, когда мы ей сообщили наше решение, - Пусть войдут остальные.

Вошли Суховодов, Макар и Варвара.

- Ваши спутники отказались признать замечательные принципы нашего демократического царства, - объявила им царица. - Поэтому мы вынуждены их задержать. Их задержим, а вас пропуситим. Вот такие пироги. Идите себе спокойненько к Лесу, и желаю вам найти то, чего вы ищете.