Айзек Азимов - Золотое время

Разум Фенна неясно блуждал между тем временем и этим. Иногда он был Феннвей, идущий в толпе экскурсантов. Иногда — Фенн, держащий под локоть девушку-полуновча и шагающий среди нагих детей пустыни. Он то полностью понимал все, что видел, то скудные познания дикаря не давали ему догадаться о природе и пользе этих сложных вещей вокруг.

Но Фенн он был или Феннвей, чувство благоговения не оставляло его. Оно росло и делалось глубже с каждым шагом. А вместе с ним росла и гордость — не за себя, а за кровь, которая текла и в нем, и в Лэннаре, и в любом другом сыне человеческом. Он ощущал тот громадный долг, который существовал у них по отношению к строителям Цитадели, давно уже мертвым. Ощущал он и вызов, содержавшийся в их даре.

«Знание — обоюдоострый меч, — так они, кажется, говорили. — Мы нанесли себе глубокие раны. А как используете знание вы, люди будущего? Чтобы созидать или чтобы разрушать?»

Они хорошо выполнили свою работу, строители Цитадели. Тут были и книги, и бесчисленные рулоны микрофильмов, сложенные в бесчисленных комнатах. Тут были различные предметы, начиная с первого грубого каменного топора и заканчивая крошечной подробной моделью циклотрона. Тут были миллионы действующих моделей машин любого мыслимого типа. Тут были фильмы.

Целые этажи были посвящены химии и физике, инженерному делу и сельскому хозяйству, медицине и любой науке, которую изучал человек, чтобы облегчить себе жизнь. Изобразительное искусство, музыка, философия — все это было здесь, и летопись человеческой истории, и надежд, и мечтаний, и глупостей. Одна только вещь отсутствовала.

Здесь не было оружия.

Думая о новчах, они искали оружие, какое-нибудь мощное средство ведения войны, чтобы применить его против Рам Сина и других захватчиков, если придется Драться. И ничего не было.

Хмурясь и шаря у себя в памяти, Фенн медленно произнес:

— Я думаю… Они сказали, что нигде в Цитадели не будет орудий смерти.

Рука Лэннара сжала его локоть. Он рассмеялся, и смех его был горек.

— Это было благородно. Но они не рассчитывали на новчей.

Тень ужаса начала расти в их умах.

Фенн видел, как тщательно подготовлено было невероятное множество книг, моделей и диаграмм, так что любой человек мог вначале ухватить в них самое простое, а затем, как по ступеням, карабкаться дальше. Какое-то знание все еще жило в мире. Но если бы даже не уцелело ничего, кроме человеческой энергии и разума, сокровища Цитадели могли бы все же принести пользу, так великолепно продуман был каждый шаг.

Они увидели не более сотой части этого колоссального памятника человеческой вере и храбрости. Собственная их вера и храбрость провели их через полмира, чтобы все это найти. Они были утомлены, и враг шел за ними по пятам. Ошеломленные, изумленные, полные благоговения, они вернулись в Центральный зал. Часовые на лестнице доложили, что снаружи все тихо.

— Они придут, — сказал Малех.

Он подошел к глобусу высотой в два человеческих роста, помещавшемуся в середине зала, и от нечего делать стал вращать его, наблюдая игру света и теней на поверхности морей и суши. Он разделся, и Фенн увидел, что волосы у него на теле стали гуще, как если бы страшный холод заставил проявиться последние, до сих пор не проявлявшиеся в нем признаки новча.

Фенн подошел к нему и задал вопрос, который задавал ему и раньше:

— Малех, кто такие новчи?

Мощная рука Малеха прекратила вращать глобус. Пальцы его покоились на континенте, который некогда назывался Европой.

— Вот здесь, — сказал он. — Когда вращение Земли замедлилось, вся эта сторона навеки отвернулась от солнца и угодила в Великую Тьму. Воздух здесь не замерз, потому что в нем все еще держалось тепло, исходящее из сердца земли. Но все остальное вымерзло и погибло — все, за исключением нескольких мужчин и женщин — немногих достаточно сильных, чтобы выжить. Эти уцелевшие собрались вместе и нашли, как им жить дальше. Они приспособились к тьме и холоду, у них даже выросла шерсть, а умы их заострила необходимость. — Малех улыбнулся и опять стал вращать глобус. — Они и были Новыми Человеками — новчами. Но они все еще оставались людьми и помнили солнце. И они наконец пришли, чтобы занять свое место под ним.

Лэннар бесшумно подошел и встал сзади.

— Да, это было так, — сказал он. — А где твое место, Малех? Среди новчей или среди нас?

Малех медленно повернулся. Фенн подумал о другом времени, когда оба они глядели друг на друга. Теперь Малех возвышался, как и тогда, над невысоким Лэннаром, надменный и сильный. Путешествие не слишком много о нем поведало.

— Я давно уже принял решение, — сказал он Лэннару.

— Скажи какое, Малех.

Но огромный Малех рассмеялся и не ответил. Он стоял, глядя сверху вниз на Лэннара, а глобус все вращался и вращался позади него. Человек пустыни потянулся за мечом. Фенн тоже схватился за свой клинок. А затем вдруг коротко и тонко пропела тетива лука, раздался крик и кто-то рухнул вниз головой на ступени. Это был новч, одетый в черное с серебром, как у Рам Сина.

Еще один храмовый солдат умер на лестнице, а третий отступил со стрелой в бедре. Затем воцарилось молчание. Фенн подскочил к основанию узкого колодца.

— Спускайтесь! — закричал он.

Он проклинал новчей и молил, чтобы они умерли. Наверху, во тьме, послышался голос Рам Сина:

— Когда настанет время, мы придем, — он рассмеялся. — И что же вы сделаете с Цитаделью теперь, когда она ваша?

— Будем хранить ее для человечества, — в отчаянии закричал Фенн.

Рам Син опять рассмеялся.

— Человечество, — сказал он, — отсюда далеко.

Кажется, он удалился, и Фенн услышал, как новчи разбивают лагерь возле входа в Цитадель.

Лэннар тронул крепкими пальцами тетиву лука, заставив ее звенеть, будто струну арфы. Он окинул рассерженным взглядом огромный зал, как бы пытаясь оглядеть всю Цитадель.

— И нигде даже признаков оружия… Ничего, — он рассчитывал на обороноспособность Цитадели. Фенн понял, что все они на это рассчитывали.

Лэннар удрученно продолжал:

— Они не могут войти, а мы — выйти. У них — полно пищи и снега, чтобы получать воду. Им холодно, нам тепло и, чем крепче убежище, тем дольше в нем можно продержаться… Я надеюсь только на то, что наши собратья не замедлят явиться.

— Если они достаточно верят в это, чтобы вообще прийти, — сказал Фенн.

Он отвернулся от насмешливо ощерившейся ступеньками лестницы, в отчаянии собирая обрывки воспоминаний, чтобы найти хоть что-нибудь, что могло бы им помочь. И вдруг увидел, что кто-то скорчился на полу возле гигантского глобуса.