МАЙКЛ СУЭНВИК - Яйцо грифона

Чанг устроила лагерь у истока одного из ручейков, под лампой дневного света. При их появлении она вскочила на ноги, быстро огляделась по сторонам и решилась блефовать до упора.

К стойке, на которой располагался клапан ручья, была приварена табличка с надписью: «Установка аварийного купола». Под ней – небольшая пирамида кислородных баллонов и аллюминиевый герметичный ящик размером с гроб.

– Очень толково, – через трансчип шепнула Гюнтеру Бет. – Она спит в ящике, и всякий, кто на него наткнется, думает, что это просто запасное оборудование.

Лавандовый скафандр взмахнул рукой и игриво приветствовал их:

– Привет, ребята. Чем могу помочь? Кришна шагнул вперед и взял ее за руки.

– Салли, это я, Кришна.

– Ох, слава богу! – Она обмякла в его руках. – Я так боялась.

– Теперь ты в безопасности.

– Сперва я приняла вас за пришельцев. Я так голодна – не помню, сколько не ела. – Она вцепилась в рукав его скафандра. – Ты ведь знаешь о пришельцах, да?

– Пожалуй, лучше ты введи меня в курс дела.

Они направились к лестнице. Кришна незаметно указал Гюнтеру на рабочий пояс скафандра Салли. На нем висела канистра, похожая на запасную фляжку. Гюнтер протянул руку и сорвал ее с пояса. Мессенджеры у него в руках.

С другой стороны Бет Гамильтон дотянулась до почти неизрасходованных баллонов с паранойей, и они исчезли, как по волшебству.

Салли Чанг ничего не заметила, углубившись в изложение хода своих мыслей.

– …Конечно, они повиновались мне. Но совершенно ничего не соображали. Я беспокоилась, беспокоилась, пока не поняла, что происходит. Волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы освободиться. Я стала искать волка.

Против какого врага могут быть оправданны столь чрезвычайные меры? Безусловно, не против людей.

– Салли, – прервал ее Кришна. – Я предлагаю тебе обдумать идею, что заговор – за неимением лучшего слова – укоренился глубже, чем ты предполагаешь. Что проблема кроется не в противнике извне, но в наших собственных мозгах. В частности, что пришельцы – это искусственный психомиметик, который ты ввела себе, когда все начиналось.

– Нет. Нет, слишком много доказательств. Все складывается! Пришельцам необходим способ не только скрыть свою внешность, что осуществляется с помощью скафандров, но и замаскировать психологические отличия, что достигается всеобщим безумием. Так они могут неопознанными находиться среди нас. Разве враг-человек мог бы обратить все население Бутстрэпа в рабов? Немыслимо! Они могут читать наши мысли, как книгу. Если бы мы не защитились шизомиметиками, они извлекли бы все наши знания, все секретные военные разработки…

Слушая ее, Гюнтер невольно представлял, что сказала бы на этот бред Лиза Нагенда. При мысли о ней он скрипнул зубами. Точь-в-точь автомат, о каком тогда говорила Чанг. Он невольно усмехнулся в свой адрес.

Екатерина ждала у подножия лестницы. Руки у нее заметно дрожали, и голос тоже чуть дрогнул, когда она спросила:

– Что это рассказала мне КУП насчет шизомиметиков? Кришна, кажется, изготовил какое-то лекарство?

– Они у нас! – приглушенным от счастья голосом сказал Гюнтер и поднял канистру. – Все позади, мы можем излечить наших друзей!

– Дай взглянуть. – Екатерина взяла у него канистру.

– Нет, погоди! – вскрикнула Гамильтон, но было поздно.

Кришна у нее за спиной спорил с Чанг по поводу интерпретации последних событий. Ни он, ни она даже не заметили, что шедшие впереди остановились.

– Назад! – Екатерина сама быстро отступила на два шага и напряженно добавила: – Я не хочу осложнений. Но мы обязаны во всем разобраться, и, пока это не сделано, никто не должен ко мне приближаться. Это касается и тебя, Гюнтер.

Начали собираться затронутые. Они выходили на лужайку по одному, по двое, потом десятками и дюжинами. К тому времени, как стало ясно, что их через КУП вызвала Екатерина, стена тел отделила Кришну, Чанг и Гамильтон от нее и Гюнтера.

Чанг стояла как статуя. Под шлемом ее скафандра шла работа мысли: она пересматривала свои теории, пытаясь включить в них новое событие. Внезапно она захлопала руками по скафандру, нашаривая пропавшие канистры. Она уставилась на Кришну и дрожащим от ужаса голосом произнесла:

– Ты один из них.

– Конечно, я не… – начал Кришна, но она уже повернулась и бросилась, спотыкаясь, вверх по ступеням.

– Оставьте ее, – приказала Екатерина. – Нам надо обсудить более серьезный вопрос.

Двое затронутых поспешно подтащили портативный муфель, поставили его на траву, и третий подключил к нему электрический кабель. Внутренность печи засветилась, накаляясь.

– Эта канистра – все, что у вас есть, не так ли? Если я отправлю ее в автоклав, надежды возместить потерю не останется.

– Измайлова, послушайте, – сказал Кришна.

– Я слушаю. Говорите.

Кришна стал объяснять, и Измайлова слушала, скрестив руки и скептически дергая плечом. Когда он закончил, она покачала головой.

– Это благородное безумие, и все же это безумие. Вы хотите вылепить из наших мозгов нечто чуждое ходу человеческой эволюции. Превратить престол разума в кресло пилота-испытателя. Такой вы нашли выход? Забудьте о нем. Стоит вскрыть эту единственную канистру, и ее уже не закупоришь снова. А вы не представили ни одного убедительного аргумента за решение вскрыть ее.

– А люди Бутстрэпа? – вмешался Гюнтер. – Они… Она не дослушала.

– Гюнтер, никто не рад тому, что с ними случилось. Но если всем остальным придется поступиться человечностью ради неверного и сомнительного с точки зрения этики улучшения… что ж, цена слишком высока. Безумные или нет, пока они во всяком случае люди.

– Разве я не человек? – спросил Кришна. – Разве я не засмеюсь, если меня пощекотать?

– Вы не можете об этом судить. Вы переписали свои нейроны и зачарованы новизной. Каким тестам вы себя подвергали? Насколько тщательно зафиксировали отклонения от нормы? Где цифры? – Все эти вопросы были чисто риторическими. Обследование, о котором она говорила, заняло бы не одну неделю. – И если вы окажетесь полностью человеком, – а я в это не верю! – кто может предсказать отдаленные последствия? Кто помешает нам шаг за шагом скатиться к безумию? Кто решит, что такое безумие? Кто будет программировать программистов? Нет, невозможно. Я не позволю играть с нашим разумом. – Отчаянно, почти гневно, она повторила: – Не позволю играть с нашим разумом!

– Екатерина, – мягко сказал Гюнтер. – Сколько ты не спала? Ты послушай себя. За тебя сейчас думает подключка.

Она отмахнулась и не ответила ему.

– Чисто практический вопрос, – продолжал Гюнтер. – Как ты тогда собираешься управлять Бутстрэпом? Мы уже превратились в начинающих фашистов. Ты сказала, тебя пугает безумие, – а во что мы превратимся через год?