Генри Каттнер - Кем я одержим

– Сейчас он храбр, – сказал гигант. – Но всегда ли он будет таким? Разве не бывало в его жизни такого момента, когда мужество изменяло ему? Отвечай, землянин!

Стюарт услышал другой голос, спокойный, бесконечно далекий, который дохнул ему в мозг: «Не отвечай им!»

– Пусть подвергнется испытанию, – приказал рыжая борода. – Если провалится – это его конец. Если же не провалится – пойдет в канаву, чтобы бежать по Длинной Орбите. – Он наклонился к Стюарту. – Хочешь состязаться с ними в ловкости и в мужестве, землянин?

Стюарт снова не ответил. Он чувствовал больше, чем когда-нибудь сильные подводные течения, которые скрывались под этой мизансценой. Он кивнул вместо ответа.

– Да, мужество у него есть, – повторил гигант. – Но надолго ли оно?

– Посмотрим, – сказала рыжая борода.

Воздух заколебался перед Стюартом. И в это время чувства его заблудились. Он прекрасно сознавал, кто он и где он, и в какой смертельной опасности, но в этом колеблющемся воздухе он снова стал мальчиком и видел холмы, которые не видел с детства. И видел черную лошадь, смотревшую на него красными глазами. И его охватил старый страх, забытый за четверть века…

Кто открыл двери его разума и раскрыл эту тайну? Он сам давным-давно забыл об этом… И кто на этой неизвестной планете мог смотреть назад, через пространство и время, чтобы напомнить ему тот далекий день, когда злая лошадь сбросила юного всадника, вызвав в его уме ужас, который он превозмог за долгие годы. И страх этот давно рассеялся… И был ли он?

Тогда откуда он пришел, этот чудовищный черный образ, который бил копытами по полу зала и смотрел красными глазами? Это не лошадь, а чудовище в образе лошади по форме, в три метра ростом, кошмар его детства, который пробудил в Стюарте старый безрассудный страх.

Лошадь била копытами, встряхивала головой, фыркала и скалилась, показывая невероятные зубы. Стюарт видел болтающиеся поводья, седло и качающиеся стремена. Он знал, что как это ни парадоксально, единственное безопасное место для него в этом зале – на спине этого кошмарного животного. Там его не достанут ни копыта, ни зубы лошади. Но страх и отвращение, которые ребенок преодолел, снова выступили из подсознанья.

Но вот чудовище бросилось на него, подняв голову и свистя, как змея, поводья взлетали, похожие на волосы Медузы. На секунду Стюарт замер. На многих планетах ему приходилось встречаться с опасностями, против которых этот кошмар ничего не стоил, но с детских лет он никогда не испытывал такого парализующего страха, который сейчас овладел им.

Сверхчеловеческим усилием он преодолел этот страх, схватил крутящиеся поводья, увернулся, когда чудовище проносилось мимо него, грохоча копытами. Он отчаянно вцепился в поводья, и в тот момент, когда животное дернулось, он твердо ухватился за луку седла и нашел стремя, которое странно замерцало, когда он перенес на него свой вес.

И вот он в седле, верхом на кошмарном животном. С внезапной и пьянящей ясностью страх исчез из его разума. Вера в себя, которая была его собственной, а не почерпнутой в мечте для поддержки, как та, что он испытал в лесу, жила в нем и согревала его. Ему нечего больше бояться, и он никогда больше не будет бояться!

По зданию прокатился смех. И Стюарт почувствовал, как тело лошади под ним стало изменяться самым невероятным образом. Только что было крепкое горячее тело, которое знакомо прогибалось под седлом, а сейчас…

Трудно описать как, но тело скрутилось под ним. Горячая плоть размягчилась, менялась. Сквозь искусственную кожу, покрывавшую его ляжки, он почувствовал холод, холод чего-то гладкого, текучего, как будто мышцы неизвестного существа работали незнакомым ни одному млекопитающему способом. Он упустил глаза. Он сидел верхом на чудовищной змее. Змея повернула голову и посмотрела на него как раз тогда, когда он осознал, что произошло. Ромбовидная голова высоко поднялась и плавно опустилась к Стюарту, широко разинув пасть и целясь как копьем длинным огненным языком…

Она прижала холодную и гладкую щеку к щеке Стюарта в притворной ласке, закрутилась вокруг его шеи, вокруг рук и ребер, обернула его холодными чешуйчатыми кольцами и стала сжимать, крепче и крепче…

Стюарт сумел сжать руками горло животного в ребяческой попытке, горло поплыло в его руках, и змея превратилась во что-то мохнатое, однако не похожее на млекопитающее. Движения тела, на котором он сидел, стали удивительно эластичными и легкими.

Он сидел верхом на гигантском пауке. Его руки погрузились до запястий в отвратительную шерсть, его глаза смотрели в большие, холодные фасеточные глаза, в которых многократно отражалось его собственное лицо. Он видел себя в бесчисленном количестве миниатюр, но за этими лицами в больших глазах паука не скрывалось никакого сознательного взгляда. Эти множественные холодные глаза не знали Дерека Стюарта. За щитом своей страшной морды паук замкнулся в своих паучьих мыслях и в воспоминаниях о красных полях Марса, где у него была нора.

Стюарт вздрогнул от отвращения всем телом, и на него нахлынули волны слабости, но он закрыл глаза и ударил вслепую по громадному глазу. Он почувствовал, что под его кулаком разбилось что-то влажное, в то время как… в то время как…

В то время как страх исчез, волны зеленого света скрыли все вокруг. Затем эти волны приобрели плотность, собрались вместе и составили луг, где росла зеленая, свежая трава, окаймленная вдалеке знакомыми деревьями. Там и сям виднелись многоцветные примулы. Над его головой было голубое небо и горячее сверкающее солнце, каким оно бывает только над холмами Земли.

Но Стюарт снова почувствовал страх.

В десяти метрах от него находился небольшой круглый участок, покрытый роскошной травой, который непреодолимо притягивал его взгляд. Оттуда исходил страх, добравшийся до него.

Откуда-то доносился смех… смех богов… Айзиров. Айзиры? Кто это? Где? Почему он, Дерек Стюарт, никогда не слышал о них ничего, кроме имени, произносимого шепотом, в то время как космические корабли дырявили облака, проносясь с быстротой молнии над фермой в Дакоте…

Дерек Стюарт, мальчик одиннадцати лет…

Но… но… тут было что-то не так. Он более не ребенок. Он взрослый, он космолетчик…

Мечты… мечты одиннадцатилетнего мальчика.

Гулкий страшный смех звучал в синих глубинах над его головой, даже в полу под ногами.

Это было очень давно. Это случилось с мальчиком из Южной Дакоты, мальчиком, который не знал, что скрывается под букетом трав.

Но теперь каким-то странным образом он знал, что найдет там.

Ему было страшно. Ужасно. Тошнотворный холод поднимался по его позвоночнику. Ему хотелось убежать, примчаться на ферму в 800 метрах отсюда. Он было повернулся, но замер, потому что смех стал громче.

Они хотели, чтобы он бежал. Они попытаются напугать его и разорвать защитные силы его мужества, и тогда он пропал. Он осознал это с ледяной уверенностью.

Где-то очень далеко он ощутил человека, стоящего в этом гигантском зале, человека в разорванной космической униформе, с твердым лицом, с тонкими губами, с гневным взглядом. Знакомый силуэт. Человек настаивал, чтобы он подошел к этому пучку трав…

Дерек Стюарт повиновался этому немому приказу. С пересохшим горлом, с бьющимся сердцем он заставил себя пройти по лугу, пока не дошел до цели: окровавленного, скрюченного трупа бродяги, получившего удар ножом от другого босяка. Это было 20 лет назад, на ферме в Дакоте. Старая тошнота страха подступила к его горлу, почти душила его.

Но на этот раз он не побежал с воплем на ферму.

Смех богов внезапно стих. Дерек Стюарт, ставший мужчиной, снова был в башне Айзира. Троны между чудовищными колоннами опустели.

Айзир ушел.

Стюарт глубоко вздохнул. У него не было никаких иллюзий по поводу исчезновения Айзира; он понимал, что не восторжествовал над этими могучими существами. Чтобы добиться этого, нужны были силы, превышающие человеческие. Но, по крайней мере, у него была отсрочка. Все космонавты, за исключением самых флегматичных, имеют перенапряжение, и в этом случае, кажется, существует интересный математический закон: перенапряжение усиливается по мере удаления от Солнца. Очень многие сходят с ума на Плутоне.

Здесь не Плутон. Но совершенно чуждое окружение, царившее на Азгарде, было почти ощутимым. Даже камни, составляющие почву планетоида, были искусственными, созданными наукой, опередившей свою эпоху на миллион лет. И Айзир…

Он неожиданно рассмеялся. Необъяснимая вера в себя, пришедшая к нему в лесах Азгарда, не уменьшилась, а окрепла со времени встречи с гигантами Айзира. Теперь он осмотрелся в колоссальном зале. Его собственная незначительность по сравнению с размерами зала его не смущала.

Есть у него хоть какая-нибудь надежда выиграть игру или нет – все равно, он покажет своим врагам за их деньги!

Шум в канаве привлек его внимание, и он подошел к краю. 12 неподвижных силуэтов по-прежнему стояли там, но между ними был еще один, которого он раньше не заметил – землянка с темными кудрявыми волосами, обрамляющими белое лицо, которое она подняла, чтобы взглянуть на него.