Андрей Кивинов - Ночь накануне

Теперь он верил… нет, не верил, а знал. Эта ночь — ночь Накануне. Мир погибнет. С первым лучом солнца, которое так ждет Девочка. Не Толик погибнет и не обитатели чата, а весь мир. И не просто погибнет, а гораздо хуже — перестанет существовать во все времена. Будто его и не было. Не перечеркнутый лист с надписью «планета Земля», а чистый. Будто взяли бездарную акварель на хорошем листе бумаги — и безжалостно смыли краски, готовя бумагу к новому рисунку.

— Аналогия со смытой акварелью красива, Толик, — подбодрил Основатель.

— Мамочка… — сказал Толик. У него затряслись руки, он попытался что-то набрать на клавиатуре, но понял, что не попадает по буквам.

— Кто ты, Основатель? — спросил Чтец.

И сразу вопрос Доктора Кеши:

— Ты Бог? Высший космический разум? Кто или что ты?

— Ответ не имеет значения, — ответил Основатель. — Разумеется, с вашей точки зрения.

— Все-таки имеет, — заговорил Старый Еврей. — Я верю твоим словам. Это невозможно, но я верю. Значит, приходится признать, что эта ночь — ночь накануне. Но меня очень интересуют твои права на подобные действия.

— Что изменится? Однажды мы обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что разница между Богом и Высшим Разумом на данный момент неуловима для человечества.

— Не согласен, — парировал Старый Еврей. — Вопрос в этичности такого действия, как уничтожение мироздания. Бог имеет право на подобный поступок. Разум, пусть и неизмеримо превосходящий человеческий, — нет!

— Даже если человечество было создано этим Высшим Разумом?

— Конечно!

Толику вдруг вспомнился прочитанный когда-то сборник еврейских сказок. Одна сказка поразила — в ней евреи вызвали Бога на суд за какие-то неправильные действия. Бог упирался и спорил, но судья решил, что Бог был неправ, и тому пришлось подчиниться.

— Еврей, переспорь его, — жалобно попросил Толик. — Вы же все умные, евреи, так переспорь его! У вас уже получалось когда-то!..

Если бы Толика спросили, кем он сейчас считает Основателя — Богом или инопланетным сверхразумом, он бы не ответил. В общем-то, он тоже склонялся к мнению, что для муравья разница между человеком и слоном трудноощутима.

— Я не считаю этот довод убедительным, — ответил Основатель.

— Но для чего-то ты сообщил нам о ночи накануне? — вновь вступил в разговор Доктор Кеша. — Если уж мы вынуждены верить твоим словам — какова твоя цель? Неужели она состоит в том, чтобы отравить последние часы нашей жизни?

— Верный вопрос. Я решил дать шанс.

— Кому? — быстро спросил Бомонд.

— Миру. Людям. Вам.

— Тогда говори, время идет. — Это сказал Чтец.

— Нет, время пока не идет.

Толик посмотрел на часы в уголке экрана. Без пяти двенадцать. Он дышал, двигался, пил пиво, дальше по коридору играли в «Дизматч» охранники. Но время не шло.

Почему-то это совсем не удивляло.

— И что ты хочешь? — Чтец как-то незаметно взял на себя основную нить разговора. — Мы должны тебя переубедить?

— В какой-то мере. Любая жизнь осмысленна лишь тогда, когда осознает цель своего существования. Человечество так и не смогло этого достичь. Именно поэтому сейчас — ночь Накануне.

— Ты хочешь, чтобы мы нашли смысл жизни? Сформулировали цель человеческого существования? — Чтец поставил смайлик.

— Именно этим вы и занимались все время, но слова ни к чему не привели. Последняя попытка будет иной. Вы должны доказать мне, что человечество достойно жизни.

— Должны? — уточнил Чтец.

— Можете отказаться. Но мне кажется, что вы попробуете.

— Как?

— Вы можете отправиться в любое время и в любое место человеческой истории. Решите сами, что может послужить самым веским аргументом. Когда вы вернетесь, каждый из вас приведет свои доказательства. О времени не тревожьтесь — здесь все еще будет ночь Накануне.

— Ты очень злобный бог, — написал Корнеев.

— А вы очень злые люди. Но я даю шанс. Последний шанс. Точнее — двенадцать шансов. И я надеюсь, что кого-то из вас ждет удача.

— Да никуда я не пойду, — пробормотал Толик. — Это либо креза, либо…

В глухой стене комнаты вдруг проступили контуры двери — ее будто выдавили изнутри, сквозь пожелтевшую штукатурку.

Толик облизнул губы и посмотрел на компьютер.

И понял, что все-таки пойдет. Как, наверно, и все остальные. Ибо, несмотря на невероятность, понял — происходящее реально.

Если вы читаете эту книгу, значит, вы еще живы.

«Ну ни фига ж себе предъява! У вас нет смысла жизни…»

Корнеев, не сводя глаз с монитора, протянул руку к пачке сигарет, по пути зацепив китайский термос с горячим кофе. Термос опрокинулся удачно — прямо на светлые джинсы. Да еще в самую благородную область, чуть пониже ширинки.

«Блин, нормально ночка начинается! — Он вскочил со стула и принялся отряхивать джинсы. — Сначала концом света угрожают, а теперь еще и кофе пролил!..»

Вообще-то его фамилия была не Корнеев, хоть он уверял в чате, что она подлинная. Псевдоним он действительно взял из романа Стругацких, но вовсе не потому, что отождествлял себя с этим странным персонажем. Просто книга валялась на системном блоке, кто-то из сменщиков (кажется, Бонус) читал ее во время вахты. Дабы не ломать голову, открыл наобум и наткнулся на фамилию Корнеев.

На самом деле его звали Артуром. Артуром Юрьевичем — для младших коллег и руководства.

Он бросился в туалет, стянул джинсы и принялся замывать их в раковине, чтобы не осталось пятен. Иначе потом никаким порошком не отстираешь, даже с М-зимами.

«Не отстираешь…» Когда не отстираешь? Завтра?…

Вернувшись в подсобку, повесил их на стул, открыл небольшой шкаф-кладовку, поискать что-нибудь на замену, пока джинсы будут сохнуть. Можно, конечно, и в трусах подежурить, но мало ли что случится…

Случится? Так уже…

«Спокойно, Артур Юрьевич… Это от перенапряжения. Неделька выдалась хлопотливая, вот и переутомился… Сейчас покурю, полежу на диванчике, и все нормализуется. Надо, кстати, врачам показаться, давление померить, анализы сдать, томографию сделать. Может, сосудик какой пережало, мозгу не хватает кислорода, из-за чего возникают галлюцинации, панический страх перед смертью и прочая мультипликация…»