Клиффорд Саймак - Снова и снова

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как воздух живительной струей наполняет самые дальние уголки легких, которые так соскучились по нему…

Откуда-то из глубины памяти всплыли и нахлынули воспоминания. О жизни на Земле, о первых лучах Солнца, о пожарах закатов, о ярко-синем небе, о росе на травах, о быстром течении человеческой речи, о радостных звуках музыки, о дружелюбии птиц и белок, о покое и счастье…

– Машина ждет, – прервал воспоминания голос андроида. – Я отвезу вас к патрону.

– Я бы предпочел прогуляться, – ответил Саттон.

Андроид покачал головой.

– Он ждет, сэр, и просил поторопиться.

– Ну, если так, то, конечно, поехали.

Сиденье было мягкое, и Саттон почти утонул в нем, не выпуская из рук портфеля.

Машина мчалась вперед, а он смотрел вокруг, очарованный зеленью.

– Зеленые поля Земли… – тихо пробормотал он. – Или там было «зеленые долины»? Ладно, не так уж важно. Эта песня написана давным-давно, когда на Земле еще были поля, а не стриженые газоны, когда человек обрабатывал землю из куда более практических соображений, чем разбивка цветников… Это было давно, тысячу лет назад, когда человек только начинал ощущать, как Вселенная стучится в его душу. Задолго до того, как Земля стала столицей и административным центром Галактической Империи.

Вдали, у самой линии горизонта пошел на взлет громадный лайнер. Он отдал Земле прощальный поклон, и скоро превратился в крошечную серебристую точку в синеве небес. Еще через мгновение точка вспыхнула червонным золотом в лучах солнца, и ее поглотила кружевная дымка небес.

Взгляд Саттона вновь вернулся к земле. И он как будто растворился в ее красоте, словно, пережив долгую зиму, впервые окунулся в настоящее ласковое тепло весны…

Вдали, на севере, возвышались башни-близнецы Департамента инопланетных связей. На востоке сверкала громада из стекла и пластика – Североамериканский Университет. Другие здания… Другие он забыл, не помнил их назначения. Уже не помнил.

Небоскребы располагались на довольно значительном расстоянии друг от друга, между ними раскинулись парки, а жилые дома скрывались за деревьями и зелеными изгородями.

Машина въехала на стоянку у административного здания космопорта.

– Прошу вас, сэр, – сказал андроид, открывая дверь.

В приемной было занято несколько кресел; в ожидании приема большей частью сидели люди.

Что люди, что андроиды, подумал Саттон. Ни за что не отличишь, пока на лоб не посмотришь.

Метка на лбу – штамп производителя, предупреждающее клеймо: «Это – не человек, хотя очень похож».

Вот кто меня выслушает. Вот те, кому будет не все равно, кто поможет мне, если люди отвернутся. Потому что быть андроидом хуже, чем быть человеком. Их родила не мать, а лаборатория. Их мать – смесь химических веществ. А отец – высшая ступень развития технологической мысли.

Андроид – искусственный человек. Человек, созданный в лаборатории на основании глубочайших человеческих знаний о собственной химической, атомной и молекулярной структуре и том таинственном понятии, что именуется жизнью.

Настоящие люди, но с двумя исключениями – метка на лбу и неспособность к биологическому размножению. Искусственные люди, созданные в помощь настоящим, несущие на своих плечах тяжкий груз забот Галактической Империи, помогая тонкой прослойке человечества стать немного шире. При всем том, им отведены определенные рамки, за которые выходить не полагалось.

Коридор был пуст, Саттон, шаркая босыми ногами, шел следом за андроидом.

Они остановились перед дверью с табличкой:

Томас Г. Дэвис

(человек)

Начальник оперативной службы

– Входите, – пригласил андроид.

Саттон вошел в кабинет. Человек, сидевший за письменным столом, вздрогнул.

– Я человек, – сказал ему Саттон. – Может, странно выгляжу, но я человек.

Дэвис указал на стул.

– Присаживайтесь, – с вежливой улыбкой произнес он.

Саттон сел.

– Почему вы не отвечали на наши сигналы? – спросил Дэвис.

– У меня сломался передатчик, – ответил Саттон.

– На вашем корабле нет названия.

– Название смыли дожди. А краски у меня не было.

– Дождь не может смыть краску.

– Ну, это на Земле. Там, где я был, это вполне возможно.

– А ваши двигатели? – поинтересовался Дэвис. – Мы их не запеленговали.

Они не работали, – ответил Саттон.

– Не работали. Интересно. А как же вы управляли кораблем?

– С помощью энергии, – скрывая раздражение, ответил Саттон.

– С помощью энергии… – повторил Дэвис, сглотнув слюну, и замолчал. Ответы его явно не устроили.

Саттон смерил Дэвиса ледяным взглядом.

– Есть еще вопросы?

Дэвис повертел в пальцах карандаш.

– Самые обычные, если не возражаете? – Дэвис выложил на стол несколько бланков.

– Имя?

– Эшер Саттон.

– Способ передвижения… Стоп! Подождите, как вы сказали? Эшер Саттон?

Дэвис сунул карандаш в стаканчик и отодвинул его.

– Именно так, – подтвердил Саттон.

– Почему же вы сразу не сказали?

– Потому что вы не спрашивали.

Дэвис был как будто взволнован.

– Если бы я знал… – пробормотал он.

– Может быть, дело в бороде? – спросил Саттон.

– Да нет! Отец часто рассказывал о вас. Джим Дэвис. Вы его, случайно, не помните?

Саттон отрицательно покачал головой.

– Он был большим другом вашего отца. Ну, то есть… вернее сказать, они были знакомы.

– Очень рад. Ну, и как поживает мой отец?

– О, отлично! – с энтузиазмом в голосе ответил Дэвис. – Постарел, правда, но держится молодцом.

– Мой отец, так же как и моя мать, – стиснув кулаки, произнес Саттон, – погибли пятьдесят лет назад во время пандемии на Аргусе.

Он поднялся и, глядя на Дэвиса в упор, добавил:

– Если вопросов больше нет, я предпочел бы отправиться в гостиницу. Надеюсь, там найдется номер для меня.

– Ну, конечно, мистер Саттон, безусловно. Вам надо отдохнуть, – засуетился Дэвис. – Где бы вы хотели остановиться?

– В «Орионе», как обычно.

Дэвис выдвинул ящик, вытащил справочник, полистал его, пробежал пальцем по странице сверху вниз.

– Код для телепортации – «Черри 26-3489». Кабина рядом.

– Благодарю вас, – ответил Саттон.

– Что касается вашего отца, мистер Саттон…

– Я все прекрасно понял. Можете не извиняться.

Саттон вышел из кабинета и направился к телепортационной кабине. Но прежде чем закрыть за собой дверь, он резко оглянулся.

Дэвис уже с кем-то возбужденно говорил по видеофону.

Гостиница «Пояс Ориона» за двадцать лет не изменилась. На взгляд Саттона, все выглядело как в день, когда он покинул Землю. Немного обшарпанный, постаревший дом, где по-прежнему царила атмосфера существования на цыпочках, с пальцем прижатым к губам, подчеркнутая предупредительность, тихий шорох приглушенной жизни… Все это он помнил, и тосковал об этом в долгие годы отчуждения и одиночества.