Антон Орлов - Контора Игрек

– Скоро начнется Зимпесова буря, – проворчала Кирч. – Только что передали предупреждение.

– А мы что? – повернулся к ней Роберт.

– А мы ничего. Здесь отсидимся. Солдат спит – служба идет.

«Сама ты солдат, – мысленно огрызнулся Саймон. – А я не хочу… Я еще уйду из вашей „Конторы“, и не ногами вперед, а как отовсюду уходил».

Он спохватился: вдруг выражение лица выдаст его нелояльные помыслы, но Римма на него не смотрела. Она с ухмылкой бывалого командира наблюдала за Робертом, который встревоженно оглядывал бортовые приборы – видимо, он кое-что слышал о Зимпесовых бурях.

Саймон о них тоже слышал. Рубиконский феномен, до конца не изученный, наиболее полно описанный Карлом Зимпесом, откуда и название. Связь отказывает, приборы начинают врать, часы то спешат, то отстают, да еще туманы какие-то особенные. Это бывает не где угодно, только в аномальных зонах, но все дерифловые месторождения как раз там и находятся. Зоны эти достаточно обширны, и самая большая – Северная, Клисс видел карту: пятно, накрывающее полюс и почти весь Стылый океан, почему здесь и нет никаких населенных пунктов, кроме промысловых и научных станций.

Может, лучше бы в Нариньон, на фестиваль?.. Не-е-ет, все-таки нет. Лиргисо хуже Зимпесовой бури, а аналитики «Конторы» были уверены, что он непременно появится в Нариньоне, так как захочет увидеть вблизи женскую особь расы энбоно. Лишь бы ликвидаторы не подвели, тогда одной проблемой будет меньше – и у «Конторы Игрек», и у Саймона Клисса.

– Нечего паниковать! – жестко бросила Кирч. – И это патруль, ох-х-х…

– А кто паникует? – скривился Саймон. – Ты, Риммочка, лучше скажи, когда эта хрень начнется и как надолго?

– Начнется часа через два, может, раньше, – исподлобья глянув на него, буркнула командир патруля. – А как надолго, неизвестно, природа перед тобой отчитываться покамест не собирается. Клисс, я тебя знаю, запаникуешь – в зубы получишь.

Домберги на экранах наращивали скорость: там тоже поймали предупреждение, и никто не хотел встретить Зимпесову бурю в открытом море.

«Не надейся, не буду я паниковать, – Саймон мысленно показал Римме кукиш. – Мы же здесь, а не там. Здесь с нами ничего не случится».

Зеркально-зеленое, с привкусом плача, пространство. Там, где зеленое становится более темным и плотным, возникает ощущение горечи – временно, пока не пройдешь сквозь этот участок, как будто ныряешь в тень, а после опять выходишь на солнце, и горький холодок остается позади. Но здесь нет солнца. В зеркальном небе отражается холмистый и неоднородный болотно-зеленый низ, а впрочем, верха и низа здесь тоже нет, одна видимость. Кое-где кружатся, словно в танце, блестящие капли; неизвестно, что это такое, но долго смотреть на них не надо, иначе потом голова будет тяжелая.

Вдали забрезжил оранжевый отсвет, и на этом фоне – мельтешащая серая сыпь.

– Вижу дерифловый рой.

Поль повторил это несколько раз, так как не мог определить, произносит он слова вслух или про себя.

– Где? – донесся вопрос.

– Кажется, слева…

Началось маневрирование. Оранжевое разрасталось – яркий, тревожный и немного едкий свет, не имеющий источника; небо перестало быть зеркалом, превратилось в светящийся провал, и со всех сторон серая рябь – то ли здешняя нереальная мошкара, то ли просто морщинки оранжевой пустоты. Потом это облако тяжело всколыхнулось и затрепетало.

– Поль, выходи из транса. Я уже начал бурение.

Рой волновался и расслаивался, в нем возникали завихрения, ручейки «мошкары» потекли в неприятно-едкую обесцветившуюся пустоту – Поль видел это и со стороны, и изнутри; он чувствовал, что тоже начинает расслаиваться и растекаться вместе с потревоженным роем, но страха не было.

– Поль, очнись! – позвал другой голос.

Это был голос врага, и давняя неприязнь – достаточно сильная, хотя и взятая под контроль – заставила его напрячься, приостановить центробежное движение. Теперь потоки «мошкары» текли сквозь него и мимо него, а он оставался на месте. Окружающее пространство неумолимо вращалось; скоро здесь не останется ничего, кроме постепенно убыстряющегося вращения.

– Поль, ты меня слышишь? Очнись!

За словами последовал удар по щеке, не сильный, но рассчитанно чувствительный. Вылинявшая пустота, «мошкара», нематериальная карусель – все это исчезло, когда Поль открыл глаза. Он полулежал в кресле, со всех сторон окруженный медицинской аппаратурой. Люди – их тут, кроме него, было двое – смотрели с беспокойством.

– Почему ты задержался? – спросил тот, что стоял возле кресла, – желтоглазый блондин с аристократически тонкими чертами треугольного лица.

Окраску радужки Лиргисо мог менять по собственному желанию и предпочитал холодную золотистую желтизну топаза, так он чуть больше походил на себя прежнего, до смены тела. Он сделал пластическую операцию, чтобы придать своему человеческому лицу сходство с обликом Лиргисо-энбоно (те, кто знал его раньше, говорили, что сходство поразительное), и временами страдал от острых приступов ностальгии. Будь на его месте кто-нибудь другой, это вызывало бы сочувствие, но Лиргисо для Поля так и остался врагом (с которым заключили перемирие и союз для борьбы с общим противником), полгода сотрудничества ничего в их отношениях не изменили.

– Меня чуть не расслоило. Представь, что ты растекаешься в разные стороны, что-то в этом роде.

– Великолепно! – Лиргисо скорчил насмешливо-кислую мину. – И ведь я обещал Тине и Стиву, что верну тебя живым и без дефектов, а Тина обещала меня кастрировать, если с твоей драгоценной персоной что-нибудь окажется не в порядке!

– Я же нашел месторождение. Чем ты недоволен?

Не ответив, Лиргисо отвернулся к мониторам. Волосы у него были длинные, до середины спины, платиновые пряди чередовались с ядовито-зелеными, люминесцирующими. Когда он впервые переселился в человеческое тело, он сделал полную эпиляцию, сохранив только брови и ресницы (энбоно – безволосая раса, присутствие растительности на коже считается у них уродством), но после привык; за своей роскошной гривой он тщательно ухаживал и часто ее перекрашивал.

– Глупостью вашей затеи, – произнес он холодно, не оборачиваясь. – Я с самого начала был против того, чтобы подвергать тебя риску, но вы настояли на своем. «Контора» поступает умнее, там для поиска дерифла используют тех, кого не жалко. Мы тоже могли бы найти трех-четырех «сканеров» и работать с ними – нет ведь, нехорошо, неэтично! По моим данным, «Контора» во время таких рейдов постоянно теряет «сканеров», и теперь мы наконец-то узнали, что с ними происходит, – они расслаиваются! Умопомрачительное открытие. Почему ты не вышел из транса сразу, когда почувствовал опасность?