Роберт Хайнлайн - Шестая колонна. Дети Мафусаила

— Нет, ничего не было. Только маленькое голубое пламя — оно показалось на мгновение сразу после того, как Ледбеттер включил вон тот рубильник.

Кэлхун осторожно показал на рубильник, стараясь до него не дотронуться. Обычный пружинный самовыключающийся рубильник. Сейчас он был выключен.

— Я внезапно почувствовал головокружение. Когда оно прошло, я увидел, что Ледбеттер упал, и подошел к нему, но уже ничего не мог сделать. Он был мертв, хотя никаких повреждений на теле не было.

— А я потерял сознание, — вмешался Уилки. — Может быть, и я бы не остался в живых, если бы Шир не сделал мне искусственное дыхание.

— Вы были здесь? — спросил Ардмор.

— Нет, в радиационной лаборатории, в другом конце здания. Мой руководитель погиб.

Ардмор нахмурился и подвинул к себе стул, стоявший у стены. Не успел он сесть, как какая-то маленькая серая тень стремительно пробежала по полу и скрылась за открытой дверью. «Крыса», — подумал он и хотел продолжать расспросы. Но доктор Брукс в изумлении посмотрел ей вслед и выбежал за дверь со словами:

— Подождите минуту, я сейчас!

— Не понимаю, что это с ним такое, — сказал Ардмор, ни к кому не обращаясь. Может быть, напряжение, вызванное последними событиями, оказалось чрезмерным даже для сдержанного биолога?

Меньше чем через минуту Брукс вернулся так же неожиданно, как и выскочил из комнаты. Задыхаясь от быстрого бега, он с трудом выговорил:

— Майор Ардмор! Доктор Кэлхун! Джентльмены! — Он остановился и перевел дыхание. — Мои белые мыши живы!

— Да? Ну и что?

— Неужели вы не понимаете? Это крайне важный факт, может быть, даже решающий. Ни одно животное в биологической лаборатории не пострадало! Неужели вы не понимаете?

— Да, но… Ах, вот что, кажется, я… Значит, крыса осталась жива, и ваши мыши не пострадали, а люди, которые были рядом, погибли?

— Конечно! Конечно! — радостно подтвердил Брукс.

— Хм-м-м… Нечто такое, что запросто убивает две сотни людей сквозь скалу и металл, но не трогает мышей и им подобных? Никогда не слышал о силе, которая могла бы убить человека и оставить в живых мышь. — Ардмор кивнул в сторону установки. — Похоже, эта штука может оказаться нам полезной, Кэлхун.

— Может, — согласился Кэлхун. — Если только мы научимся ею управлять.

— А у вас есть на этот счет сомнения?

— Ну, мы ведь не знаем, как она убивает, не имеем представления, почему она оставила в живых нас шестерых, и не понимаем, по какой причине не пострадали животные.

— Так. Что ж, по-видимому, дело именно в этом. — Ардмор еще раз взглянул на нехитрую, но такую загадочную установку. — Доктор, я не хотел бы с самого начала вмешиваться в ваши дела, но прошу вас не включать этот рубильник, не поставив предварительно в известность меня.

Он покосился на неподвижное тело Ледбеттера на полу и поспешно отвел глаза.

За кофе с бутербродами они продолжали обсуждать положение.

— Значит, никто толком не знает, чего добивался Ледбеттер?

— В общем, да, — подтверди Кэлхун. — Я помогал ему по части математики, но он же был гений, и наши ограниченные умы только приводили его в раздражение. Будь жив Эйнштейн, они еще могли бы поговорить на равных, но со всеми нами он разговаривал только о том, в чем ему была нужна помощь, или о частных задачах, которые собирался кому-то поручить.

— Значит, вы не знаете, чего именно он хотел добиться?

— Пожалуй, можно сказать — и да и нет. Вы знакомы с общей теорией поля?

— Боже упаси, конечно, нет!

— Ну, тогда нам будет трудновато с вами объясняться, майор Ардмор. Доктор Ледбеттер изучал теоретически возможные дополнительные спектры…

— Дополнительные спектры?

— Ну да. Видите ли, за последние полтора столетия главные успехи физики были достигнуты в изучении всего спектра электромагнитных излучений: свет, радиоволны, рентгеновские лучи…

— Да, да, это я знаю, но что за дополнительные спектры?

— Это я и пытаюсь вам объяснить, — сказал Кэлхун с оттенком раздражения в голосе. — Из общей теории поля следует, что могут существовать по меньшей мере еще три типа спектров. Видите ли, мы знаем, что в пространстве существуют три типа энергетических полей: электрическое, магнитное и поле тяготения, или гравитационное. Свет, рентгеновские лучи и им подобные излучения — часть электромагнитного спектра. Но из теории следует, что возможны и другие аналогичные спектры: магнитогравитационные, электрогравитационные и, наконец, трехфазный спектр, объединяющий электрическое, магнитное и гравитационное поля. Каждый из них должен представлять собой совершенно новый тип спектра, а изучение его — новую область науки. Если они действительно существуют, то, вероятно, обладают столь же характерными свойствами, что и электромагнитный спектр, но совершенно иными. Однако мы не располагаем приборами, которые могли бы регистрировать такие излучения, и даже не можем сказать, существуют ли они вообще.

— Знаете, я в этих делах, конечно, мало что понимаю, — заметил Ардмор, слегка нахмурившись, — и не могу с вами спорить, но мне кажется, что это похоже на поиски чего-то такого, чего вовсе не существует. Я считал, что эта лаборатория занимается одним — разработкой оружия, которое могло бы противостоять вихревым лучам и атомным ракетам паназиатов. Меня немного удивляет, что человек, которого вы, видимо, считали самым выдающимся здесь ученым, пытался обнаружить нечто такое, в существовании чего он вообще не был уверен и свойства чего совершенно неизвестны. По-моему, это странно.

Кэлхун ничего не ответил, а только бросил на него высокомерный взгляд и ехидно усмехнулся. Ардмор понял, что сказал что-то не то, и почувствовал, как краснеет.

— Ну да, — поспешно сказал он, — я вижу, что не прав: что бы там ни обнаружил Ледбеттер, оно прикончило две сотни человек. Значит, это потенциальное оружие, — но ведь он не просто шел на ощупь в темноте?

— Не совсем, — ответил Кэлхун и продолжал, явно стараясь выбирать слова попроще: — Те самые теоретические соображения, из которых следует возможность существования дополнительных спектров, позволяют с достаточной вероятностью представить себе в общем виде их свойства. Я знаю, что сначала Ледбеттер занимался тем, что искал способы генерировать лучи, способные притягивать или отталкивать, — это из области магнитогравитационного спектра. Но в последние две недели он выглядел очень возбужденным и круто изменил направление работы. Он был не слишком разговорчив, и я могу судить только по тем расчетам, которые для него делал. Тем не менее, — Кэлхун достал из внутреннего кармана толстый растрепанный блокнот, — он вел подробный журнал своих экспериментов. Вероятно, мы сможем проследить за ходом его работ и догадаться, в чем состояла гипотеза, из которой он исходил.