Михаил Водопьянов - Мечта пилота

– Мне поручено сообщить вам…

Не веря своим ушам, Бесфамильный прослушал сообщение о том, что его проект, внесённый академиком Беляйкиным в правительственную комиссию, ею принят.

– Что, что? – переспросил он. – Неужели проект утверждён?

– Им очень заинтересовались. Приходите завтра ровно в девять. Пропуск на ваше имя выписан…

Трубка со звоном упала на блестящий рычаг телефона, а через минуту маленький Мишка притворно вырывался из объятий танцующего отца и вопил на всю квартиру:

– Да пусти ты, папка! Пусти, говорят! У меня самолёты улетают в семь утра…

Наблюдавшая эту сцену худенькая блондинка в сером домашнем платье – жена Бесфамильного – улыбалась, не зная, что этот телефонный звонок принесет ей с Мишкой немало новых волнений и тревог…

К 1938 году Великий северный морской путь был освоен советскими мореплавателями. Архангельский порт принимал и отправлял множество судов, следовавших Большой морской дорогой. Наступил период кипучей деятельности советских учёных. В течение коротких навигационных месяцев из Архангельска отправлялись на север десятки научных экспедиций. Прошло то время, когда проводы или встреча экспедиции были целым событием! Теперь подобные события примелькались, стали обычным, будничным делом. И тем не менее 18 июля провожать экспедицию академика Беляйкина и лётчика Бесфамильного собралось почти всё население города.

Начальником экспедиции на северный полюс был назначен академик Юрий Давидович Беляйкин, – тот самый Беляйкин, краткое сообщение о последних работах которого в своё время так глубоко взволновало Бесфамильного. Юрий Давидович был, пожалуй, самым молодым среди крупных научных работников Арктического института. Рано начав исследовательскую работу в Арктике, он скоро завоевал мировое признание своей теорией ледовых дрейфов. Ко времени своей последней экспедиции Беляйкин с гордостью носил не только почётное звание академика Советской страны, но и звание доктора наук ряда крупнейших стран Европы и Америки.

В этом серьёзном учёном не было и тени "профессорской" сухости и кичливости своим положением. Среднего роста, подвижной и ловкий, с неизменным пенсне на носу, в компании он всегда был увлекательным рассказчиком, а иногда был не прочь даже спеть шутливую песенку под собственный аккомпанемент. Но, когда этого требовало дело, он умел быть жёстким и требовательным начальником.

В 1938 году Арктический институт поручил Беляйкину проверить на практике свою теорию ледовых дрейфов. Подоспевший проект Бесфамильного оказался очень кстати. В нём была блестяще разработана вся практическая сторона предстоящей экспедиции – как раз то, над чем уже не один месяц бился академик. Словом, проект Бесфамильного удачно дополнял проект Беляйкина и стал той благодатной почвой, на которой выросла тесная дружба этих двух незаурядных людей.

Сейчас они сидели рядом в тщательно отделанной каюте нового ледокола "Иосиф Сталин", ошвартованного у причалов "Архангельска. Здесь же находились все участники предстоящей экспедиции. Шло последнее перед отплытием совещание.

Беляйкин только что зачитал свой приказ №1, в котором были изложены общие задачи экспедиции и частные задачи трёх её лётных групп, возглавляемых лётчиками Бесфамильным, Блиновым и Ивановым. О том, что Бесфамильный назначен заместителем начальника экспедиции и начальником её лётной части, всем было известно раньше.

Покончив с приказом, Беляйкин добавил:

– Правительство предоставило в наше распоряжение первоклассную материальную часть. В самолёты, которыми командует Бесфамильный, вложено всё, о чём может только мечтать исследователь Арктики. Оба наши ледокола – и "Иосиф Сталин" и "Вячеслав Молотов" – построены и оборудованы по последнему слову техники. Достаточно сказать, что мощность машин каждого из них достигает шестнадцати тысяч индикаторных сил. Словом, созданы все условия для успешного завершения экспедиции. Тем не менее при выполнении поставленных задач нам придётся преодолеть немало трудностей. Кто знает, может быть, даже не всем суждено вернуться обратно… Суровые условия Арктики, её коварная погода грозят нам тяжёлыми неожиданностями.

Успешно преодолеть трудности и оправдать оказанное доверие мы сможем только в том случае, если руководящими принципами нашей работы будут железная дисциплина, решительность и осторожность. Предупреждаю, что эти принципы мною неукоснительно будут проводиться в жизнь…

На этом совещание закрылось.

На другой день трудящиеся Архангельска пришли проводить экспедицию. Начался митинг. Трибуной служил капитанский мостик ледокола "Иосиф Сталин". Ещё с утра, готовясь к митингу, радисты экспедиции установили там микрофон. Каждое слово оратора было слышно каждому из тысячной толпы, густо покрывшей берег.

С трибуны, сменяя друг друга, говорили представители партийных и советских организаций города. В их речах звучало искреннее, дружеское пожелание счастливого пути.

– Мы уверены, – говорили они, – что в будущем году будем встречать вас победителями Арктики! Мы уверены, что вы с честью выполните труднейшее задание партий и правительства!

Последним выступил Беляйкин.

– Товарищи! – начал он. – Наш поход организован в основном по плану лётчика Бесфамильного, предложившего новую теорию ледовых дрейфов. Наша задача – попытаться достичь на самолётах северного полюса, возможно дольше пробыть на нём, изучая направления ледовых дрейфов, и выяснить возможность организации постоянной базы для будущей трансарктической воздушной линии из Европы в Америку.

Кто знает, какие блестящие перспективы откроются перед советской страной, если подтвердятся наши предположения! Тогда арктический бассейн перестанет быть мировым ледником. Он перестанет влиять на климат нашей страны. Мы овладеем тайнами заготовки погоды, подчиним её общему плану нашей хозяйственной жизни. И это не утопия! Это тщательно продуманная жизненная теория. Частично она уже осуществлена. Я говорю о службе погоды, созданной при Наркомземе. Её работа блестяще доказала, что мы можем в случае необходимости искусственным путём вызывать дожди в засушливых областях и прекращать их в тех местностях, где влаги выпадает слишком много. Ведь прекращаем же мы снегопады, мешающие уличному движению наших столиц! На нашу экспедицию возложена первая часть этой великой работы, которая под силу только нашей богатой родине, руководимой коммунистической партией…

Огромная толпа, собравшаяся перед ледоколом, как бы замерла, впитывая в себя каждое слово молодого академика. Однако его речь слушали не только трудящиеся Архангельска. С борта ледокола она передавалась по радио во все уголки земного шара.