Дмитрий Грунюшкин - За порогом боли

– Ну и что?

– Не понял, – изумился Макс.

– Вы хотите на вокзал?

– Очень хочу!

– Цель?

– Покупка жевательной резинки у лиц неопределенной национальности с целью укрепления зубов, – не очень удачно съязвил Джон.

– Почему вдвоем? – бесстрастно продолжил ОМОНовец.

– А мы просто любим друг друга, – снова не удержался Джон.

– Почему именно сегодня?

– А какое ваше дело? – Макс уже начал сердиться.

– До обеда район закрыт, – поставил точку лейтенант и пошел назад.

– Эй, лейтенант, ты что, издеваешься? – гаркнул Макс, – В газету хочешь попасть?

Реплика осталась без ответа.

– Козел! Обезьяна с пистолетом!

Лейтенанта как будто ткнули раскаленной кочергой.

– Что-о-о?!

Макс отвернулся и пошел.

– Стой!!

Стук ботинок за спиной.

– Ноги!!! – скомандовал Джон, – Встречаемся у аптеки.

…Быстрее! Быстрее! Черт, споткнулся, едва не упал… Щербатый угол дома.

Захватился рукой, уменьшая радиус поворота. За кем? Сзади стук тяжелых ботинок, злой вскрик, звук падения тела. Ага! Грохнулся!

– Стой, скотина! Стрелять буду!

Пальни, дружок, если сможешь. Железный бордюр. Вперед, не преграда. Мокрые ветки сирени хлещут по лицу, забрасывая, ранним цветом. А-а, твою мать! Нога проехала по жидкой грязи, едва не уронив хозяина ног. Опять бордюр. Асфальтовая дорожка метров сто пятьдесят между двумя заборами. Быстрей! Быстрей! Вспомни молодость!

Холодный воздух, обдирая горло, стальным клинком влетает в прокуренные легкие. Курить брошу! Бегать начну по утрам! Хруст веток сзади. Метров сто десять уже пробежал.

– Стой, кому говорю. Стреляю!

Забор кончается. Вираж! Ай-ай! По инерции – вперед, хотя надо бы вправо. Вместе не получается. Упал таки. Камеру! Камеру держать! В гробу такие…Встать!! Бегом! Колодец двора. Слева – сараи, справа – подвал. Нет, в подъезд! Дверь без ручки, заплеванные ступени.

Один этаж, второй, третий. Cтоять. Дальше тихонько, чтобы через окна не засек. Слава богу, чердак открыт. Если дверь хлопнет – сразу туда. Горло кашель дерет. Тихо, идиот! Давись, но молчи! Фонтан противных слюней. Не плеваться – открыть рот и пусть текут. Сколько времени прошло? Минута? Две? Посидим, подышим… Соску-сигарету в зубы. Вроде, клялся бросить курить? Да ладно, я хозяин своему слову – сам давал, сам и забрал. Дым в глаза лезет. Ух, вроде, убежал. Минут десять посидеть, и к аптеке…

Джон уже околачивался у закрытых дверей.

– Ну, что? Ушел?

– Нет, уже срок мотаю.

– Что предпримем?

– Пошли «огородами».

– Как скажешь.

По дороге:

– Слушай, Макс. А что мы там забыли? Вообще, в чем дело? По какому поводу здесь «волков» наставили?

– Вряд ли я смогу сказать тебе точно, но попробую. В общем…Ты слышал когда-нибудь о, так называемой, группе «Сержанта»?

– Да так, краем уха.

– Есть такие у нас в городе. В основном бывшие «афганцы». Они здорово укрепились и держат в кулаке всю местную «братву».

– Кого?

Макс ухмыльнулся, поражаясь, в очередной раз, тому, что Джон мог не знать таких общеизвестных терминов.

– Рэкетменов, бандитов и тому подобных.

– Ну и?..

– Сегодня, по агентурным данным, у них возле вокзала будет разборка с кем-то из жуликов.

– И поэтому вокруг оцепление? – Джон скептически пожал плечами.

– Нет, конечно. Оцепление потому, что сейчас будет митинг «красных». Они на привокзальной площади сегодня кучкуются. Все-таки 1-е мая. Им любой повод подойдет, лишь бы флагами помахать. А милиция, с некоторых пор, стала их недолюбливать. Видимо, за чрезмерную активность. Как раньше демократов.

– А откуда дровишки? Сам собрал? Про разборку-то…

– Должен бы сам, но в этот раз кто-то шефа проинформировал.

– Сам бы и сходил.

– Он ходит на разборки только в наш местный «Белый дом».

Через парадное парни зашли в подъезд дома, примыкающего к вокзалу. Прежде, чем выйти через черный ход, выглянули в окно во двор. Так и есть, стоят «свистки». Ну и простота! Поднялись на пять этажей, через выдранный с корнем люк забрались на чердак, прошли до последнего подъезда, спустились вниз. А теперь рывком через двор! Сзади крики, свист, топот ног. Завернули за угол дома и – вот она, толпа!

Сборище было весьма разношерстным. На первый взгляд, без какой-то системы. Старики, правда, составляли большинство, но были люди помоложе, лет тридцати-сорока. Была, даже, молодежь, явно из числа «штурмовиков». Так уж повелось, что «красные», по славной традиции, не брезговали беспорядками и, случалось, даже бивали милицию. Правда, им, обычно, тут же это возвращалось сторицей, но факт есть факт – бивали.

Красные флаги, даже бархатные знамена, вились на слабом ветру. Благо, со времени «красного» режима лет прошло еще не так много и этого добра пока хватало. Макс почувствовал, что возбужденная толпа начинает его заводить, и решил поскорее заняться делом. Он осмотрелся и потянул Джона за рукав:

– Обрати внимание… – Макс кивнул на стоящую поодаль группу молодых парней.

Ребята, действительно, отличались от демонстрантов. Человек пятнадцать. Все коротко стриженые, плечистые, стоят спокойно, лишь изредка перебрасываясь короткими замечаниями. У всех какое-то похожее выражение лица: глаза со снайперским прищуром, жесткие складки у рта, поджатые губы, во взглядах ощущается стальная уверенность и готовность к действиям, тела – натянутые пружины. Почти у всех в деталях туалета было что-то армейское: у кого десантные ботинки, у кого солдатский ремень со звездой, камуфлированные куртки, у многих выглядывали «тельники». Большинство парней держали в руках спортивные сумки. Было видно, что они весьма недовольны своими шумными «красными» соседями.

– Колоритные мужички, – заметил Джон.

– Похоже, это и есть группа «Сержанта».

А события на привокзальной площади, тем временем, начали принимать дурной оборот. Макс отвлекся от «афганцев» и полез за фотоаппаратом.

Распаленные ораторами «ленинцы» и «сталинисты» обратили свою ненависть на милицейское оцепление. Сначала в ход шли оскорбления, но вот какой-то несдержанный милиционер взмахнул дубинкой и тут же, получив удар тяжелым древком флага, упал на колени. Его товарищи бросились его защищать, усиленно работая резиновыми «демократизаторами».

Какой-то старичок получил удар по голове и театрально рухнул на асфальт. Раздались возмущенные крики. И тут случилось неожиданное и страшное.

Впрочем, неожиданным это было только для милиции и прессы, потому что «красные», видимо, были готовы к такому развитию событий. Когда в милицейские ряды полетели первые бутылки с зажигательной смесью, и цепь охранения дружно отошла назад, заглушая вопли обожженных милиционеров взревели мощные динамики, и с крыши ближайшего дома ударил «Интернационал»! «Это есть наш последний и решительный бой!» «Толпа» очень организованно расступилась, и из ее чрева вылетели несколько десятков «гвардейцев» с железными прутами. Оцепление в несколько секунд было смято и «красные» рванулись в город, куда, в общем-то, и стремились с самого начала. Мэрия запретила демонстрацию, вполне резонно опасаясь за коммерческие лавки, а для «красных» это был лишний повод подстегнуть свою ненависть к новому порядку.