Айзек Азимов - Постоянная должность

— Да, пожалуй… однажды.

— И кто-то подслушал вас? Кто-то был рядом и все слышал?

— Никто… Я не знаю…

Кэп Энсон прервал Брэйда:

— Послушайте, зачем вы запугиваете бедную девушку?

Брэйд отмахнулся от вопроса. Он спросил еще раз:

— Кто мог слышать вас, Роберта? Кто?

— Но откуда я могу знать?

— А не он ли? — Брэйд с яростью показал пальцем на Энсона.

Энсон сердито фыркнул:

— Что такое?

Несколько мгновений в комнате можно было наблюдать своеобразную живую картину: Брэйд с вытянутым указательным пальцем, поднявший палку негодующий Энсон, готовая расплакаться Роберта и бесстрастно наблюдающий за всем Доуни.

Брэйду пришлось опустить руку. Он был испуган. Он так тщательно все рассчитал: знал, что Энсон придет точно в пять, именно к этому моменту безжалостно довел Роберту до отчаяния с тем, чтобы в момент максимального накала страстей переложить всю тяжесть вины на Энсона.

Чего он ожидал? Что Энсон растеряется и начнет бормотать признания, а Доуни получит доказательства для присяжных? Да, пожалуй, именно этого.

— Как сказал этот человек? Что такое, профессор? — переспросил Доуни.

У Брэйда сжалось сердце, но он ответил:

— Это сделал Кэп Энсон.

— Что сделал? — Энсон требовал ясности.

— Убил Ральфа. Вы убили Ральфа, Кэп!

— Клевета!

— Это правда, — подавленно промолвил Брэйд. — Вы подслушали ссору Ральфа и Роберты. Кто еще ночью бродит по коридорам? Всю жизнь у вас была такая привычка. Вы узнали, что Ральф подтасовывает результаты.

— Ваши рассуждения еще не означают, что так и было. Но даже если бы я и узнал об этом, что отсюда вытекает?

— Отсюда вытекает вот что: он был моим аспирантом, Кэп, а я — вашим. Брэйд встал и устремил пристальный взгляд на Энсона. На какое-то время важно было только происходящее между ними, когда они смотрели в глаза друг другу. Поступки Ральфа бросают тень на меня, Кэп, но от меня они, в свою очередь, отражаются на вас. Ваша репутация, ваша слава были поставлены на карту.

— Моя репутация, — начал Энсон дрожащим голосом, — в безопасности. Ничто не может ей повредить.

— Я думаю иначе. По-моему, всю свою сознательную жизнь вы хватались за свою славу обеими руками, судорожно пытались ее удержать. Вы помните, Кэп, что сказал о вас ваш любимый аспирант Кинский? Вы называли себя капитаном корабля исследований. Да, вы были капитаном, ваши ученики — командой. А в открытом море капитан имеет право распоряжаться жизнью и смертью любого из членов экипажа, не так ли, капитан?

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы всегда хотели иметь право распоряжаться жизнью и смертью своих учеников если не сознательно, то подсознательно, иначе бы вы не лелеяли это прозвище: «Кэп» — капитан. А теперь вы узнали, что аспирант вашего аспиранта, и тем самым все еще ваш аспирант, сделал наихудшее — нарушил одну из заповедей науки, совершил единственный непростительный, единственный смертный грех. И вы осудили его на смерть. Вы считали, что вынуждены это сделать.

Его прервал Доуни, голос которого прозвучал неожиданно и поэтому заставил всех вздрогнуть:

— Вы полагаете, проф, что старик проник в лабораторию парня и подменил колбочки?

— У Кэпа ключи ко всем помещениям, — сказал Брэйд.

— А как он узнал, что делает этот аспирант? Он что, регулярно заходил туда и просматривал его записи?

— Ему незачем было это делать. Он много времени проводил в моей лаборатории. Он был здесь, например, в пятницу, когда я зашел после лекции. Он был здесь сегодня утром. Да что там говорить, он только что вошел сюда. А вторые экземпляры работы Ральфа вместе с подтасованными данными и всем остальным находятся здесь, в моем кабинете. В них Ральф тщательно описывал свои эксперименты, вплоть до заблаговременного приготовления колб. Кэпу легко было решить, что сделать, и он это сделал. Его собственная педантичность помогла ему понять и использовать педантичность Ральфа.

— Все эти заявления ничем не подтверждаются, — прервал их Энсон. — Мне не нужно отвечать на них.

В отчаянии Брэйд продолжал:

— Затем, когда он узнал, что я собираюсь продолжать работу Ральфа… — Он остановился, чтобы перевести дыхание, вынул носовой платок и вытер лоб. — Вы пытались отвлечь меня от работы Ральфа, Кэп. Вы пытались сделать это в зоопарке в субботу, когда хотели заинтересовать меня сравнительной биохимией. А когда вам это не удалось, вы и меня приговорили к смерти. Я бы опозорил вас, поэтому вы решили…

Доуни встал с еще более озабоченным выражением на своем широком лице.

— Профессор, — уговаривающим тоном начал он, — не волнуйтесь. Давайте по порядку. Говорите о парне. Говорите о парне.

Брэйд опять провел платком по лицу.

— Хорошо. Я буду говорить о парне. Приведу в доказательство один факт. Этот человек, — его палец дрожал, когда он опять показал на Энсона, — раб времени. Все преподаватели в какой-то мере такие рабы, но он в этом отношении превосходит многих. Он приходит на встречу всегда с точностью до минуты. Сегодня он пришел сюда в пять ноль-ноль…

— Я это заметил, — подтвердил Доуни.

— Мы все потакаем ему в этом и тоже приходим на встречу с точностью до минуты. Он не допускает никаких возможностей опоздания, не принимает никаких оправданий. Но в прошлый четверг я не мог прийти домой в пять часов, потому что обнаружил тело Ральфа, и остался в университете. Откуда же, Кэп, вы заранее знали, что именно в этот день наше свидание не состоится? Разве когда-нибудь до этого я хоть раз не пришел или опоздал?

— О чем вы разглагольствуете? — презрительно процедил Энсон.

— В четверг, ровно в пять часов дня, вы встретили на улице мою дочь. В тот день вы в университете не были. Никто не поставил вас в известность о происшествии. Однако вы отдали Джинни рукопись и сказали: «Передай это отцу, когда он придет». Что заставило вас предполагать, что меня нет дома?

— Что ж, вас ведь действительно не было? Или вы это отрицаете?

— Да, меня не было дома, но откуда вы это знали? Вы ведь не спрашивали Джинни, дома ли я. Вы даже не подошли к дому. Вы просто отдали девочке рукопись и сказали: «Передай это своему отцу, когда он придет». Вы знали, что меня нет. Именно в этот, единственный раз. Вы знали, что я в университете, рядом со смертью. Как вы могли знать это, Кэп?

— Не кричите, пожалуйста! — отозвался Энсон.

— Это вы устроили мне свидание со смертью! Вы знали, что Ральф Ньюфелд мертв, потому что отравили коническую колбу, предназначенную им для четверга. Вы знали, что я должен буду обнаружить тело, когда зайду сказать Ральфу «до свидания», и что я обязательно это сделаю, — ведь традицию прощаться с аспирантами я перенял от вас. Но хотя вы и знали все это, вы не смогли отказаться от своей привычки точно идти на место встречи и пришли к моему дому, чтобы отдать рукопись.