Иден Филлпот - Рыжие братья

- Вы несправедливы к ней, но не в этом дело, - возразил Марк. - Дело в том, что вы несправедливы ко мне. Мне никогда не приходило в голову делиться моими секретами с Дженни или с кем-нибудь другим. Да мне и нечем делиться, никаких секретов у меня пока нет. Я любил ее и продолжаю любить, я глубоко страдаю, видя, в какое несчастье вовлек ее этот негодяй; но я прежде всего сыщик и прежде всего помню о моем долге, как бы он ни был тяжел и неприятен.

- Ладно. Помните это, что бы ни случилось. Ничего плохого о миссис Дориа я не говорю, но поскольку она миссис Дориа и поскольку о самом Дориа нам многое неизвестно, я не желаю предвзятыми мыслями стеснить моих мнений и моих действий. Счастлива или несчастна миссис Дориа в своем новом браке, меня не трогает. Вам не приходило в голову, что, может быть, они нарочно стараются вызвать у вас такое впечатление? Предположите, что они намеренно стараются внушить нам, что не любят друг друга?

- Боже мой! Вы думаете...

- Я ничего не думаю. Но это следовало бы выяснить, потому что от этого может зависеть очень много важных вещей.

- Достаточно на минуту задуматься, чтобы понять, что ни она, ни Дориа...

- Ладно, ладно! Я говорю только, что мы не должны упускать ни одного из путей к расследованию... Для меня пока не вполне ясно, что Дориа не мог быть в заговоре с Робертом Редмэйнесом. Совсем не ясно. Тут следовало бы выяснить целый ряд вещей. Задумывались вы над тем, каким образом мог пропасть дневник Бендиго Редмэйнеса?

- Я не понимаю, каким образом этот дневник мог представлять опасность для Роберта Редмэйнеса?

Питер улыбнулся про себя и сказал, неожиданно поворачивая разговор на новую тему:

- Мне нужно установить ряд вещей, но сделать этого здесь нельзя. Если ничего особенного не случится, на будущей неделе я, вероятно, съезжу в Англию.

- Прикажете мне ехать с вами?

- Я предпочел бы, чтобы вы оставались здесь, но для этого нужно, чтобы сначала всецело стали на мою точку зрения в этом деле.

- Я постараюсь, - сообщил Марк.

- Очень хорошо. Тогда все будет в порядке.

- Вы хотите, чтобы я присматривал за мистером Редмэйнесом?

- Нет, я сам присмотрю за ним. Это моя главная забота, и я ее никому не уступлю. Я еще не говорил Альберту, но если я поеду в Англию, он поедет со мной.

Брендон посмотрел на американца и, обидевшись, густо покраснел.

- Значит, вы не доверяете мне?

- Дело не в вас. Помните, что ни к каким решительным выводам я пока не пришел, но тем более не хочу ничем рисковать. Ряд обстоятельств для меня неясен. Выяснить их, кажется, можно только в Англии. Альберта нельзя оставить одного, оставить его с вами ненадежно: ни он, ни вы не знаете, откуда грозит опасность и, стало быть, ни он, ни вы не сумеете принять нужных мер охраны.

- Но если, как вы уже намекали, опасность эта связана с Дориа, каким образом вы сами рассчитываете охранять мистера Редмэйнеса? Он любит Дориа. Негодяй ловко влез ему в душу, забавляет его, услуживает ему и стал для него необходимым человеком.

- Да, он ловкий парень... и к тому же очень умен, а что у него на душе, никто не знает, ни вы, ни я, ни, может быть, даже его жена.

- Пожалуй...

Ганс подумал и сказал:

- Я все больше склоняюсь к мысли, что Джузеппе Дориа знает о человеке в красном жилете гораздо больше, чем мы думаем. Сам он, пожалуй, не способен на убийство, но я не поручусь, что итальянец помешал бы убийце. Вы знаете, что со смертью Альберта все богатство Редмэйнесов переходит к жене Дориа. Кому выгодно было убить Альберта и переправить его деньги в карман Дженни, я пока не знаю. Но обстоятельство это такого рода, что о нем не следует забывать. Пока я буду в Англии, я попрошу вас раскрыть глаза и навострить уши, чтобы разузнать о Джузеппе Дориа все, что можно. Не от жены, конечно. Это, я думаю, вы сами теперь понимаете. Предоставляю вам полную свободу в розысках "Красного Жилета". Может быть, вам что-нибудь удастся, но берегитесь, чтобы он сам не поймал вас врасплох. Верьте четверти того, что вы увидите. Внешность вещей бывает чрезвычайно обманчива.

- Вы, значит, полагаете, что Дориа и Роберт Редмэйнес сговорились действовать сообща? И, может быть, вы полагаете также, что Дженни Дориа знает это, и в этом кроется причина ее горя?

- Раз вы задаете такие вопросы, значит вам самому пришла в голову такая возможность. Я не возражаю: все может быть.

- Я готов отдать голову на отсечение, что она не причастна к преступлению. Это противоречило бы всему ее существу, Ганс.

- И после этого вы говорите, что "прежде всего и несмотря ни на что, вы сыщик", - а? Ладно, оставим миссис Дориа и сосредоточим внимание на ее муже. Это чрезвычайно интересный тип.

- Вы забываете, что он появился на сцене только в "Вороньем Гнезде".

- Как я мог забыть это, разве я этого не знал? Да и вы, откуда вы это знаете? Почему вы считаете, что он появился на сцене только в "Вороньем Гнезде"? Он превосходно мог быть и в Фоггинторе. Может быть, даже не Роберт Редмэйнес, а он прикончил Майкеля Пендина?

- Невозможно. Сами посудите. Ведь нынешняя жена Дориа вдова Майкеля.

- Ну так что ж? Я не говорю, что она знала убийцу.

- Кроме того, вы забываете, что в то время Дориа служил у Бендиго Редмэйнеса.

- А это вы откуда знаете?

Брендон нетерпеливо пожал плечами.

- Все это знают, мой дорогой Ганс.

- Все знают! Вы можете поручиться, что он был на службе в тот день, когда было совершено убийство в Фоггинторе? Для того, чтобы это утверждать, это нужно сначала проверить и установить. Пока же только один Дориа знает, когда он появился впервые в "Вороньем Гнезде". Его жена, может быть, тоже знает, а может быть, нет. Но словам Дориа я не собираюсь верить.

- Вот зачем вы хотели заглянуть в дневник Бендиго Редмэйнеса?

- Да, это была одна из причин. Дневник может быть еще здесь. Советую вам постараться его найти. Если найдете, внимательно посмотрите, не вырваны ли страницы, не сделаны ли подчистки и исправления.

- Вы по-прежнему уверены, что преступника надо искать среди домочадцев Альберта Редмэйнеса?

- Я по-прежнему уверен, что нужно сначала доказать, что никто из домочадцев к преступлению не причастен. Теперь вот что еще, Марк. Когда мы уедем с Редмэйнесом, никто здесь не будет знать, где мы и что делаем. Если вам понадобится экстренно связаться со мной, телеграфируйте в Скотланд-Ярд, я там оставлю свой адрес. И берегите себя. Не рискуйте зря. Если вы нападете на след, вам может грозить серьезная опасность...

Два дня спустя пароход увез Питера и Альберта в Варенну; там друзья сели в миланский поезд и отправились в Англию. Альберт, накануне узнав о предстоящем отъезде, пытался возражать, но не мог сломить твердой воли американца и покорно подчинился, устало пожав плечами: