Джеймс Фелан - Карантин

– Теперь можно? – спросила Фелисити.

– Думаю да. Джесс?

– Я поведу.

Пол снял прибор ночного видения и протянул мне, но я отвел его руку.

– Я привык к темноте. И к этим улицам. Идем, тут рядом. Еще квартал на юг после перекрестка.

– Рокфеллеровский центр?

– Собор Святого Патрика.

Мы сидели на корточках за грузовиком. Вдруг в небе полохнуло, и яркая вспышка осветила обгоревший кузов.

– Что это? – вздрогнула Фелисити.

Вместо ответа раздался глухой рокот, и почти сразу стеной повалил снег.

– Гроза, – сказал Пол.

– Как гроза? Зимой? – удивился я.

Еще одна вспышка осветила всё вокруг. В этот раз я увидел в небе излом молнии, и тут же раскатисто громыхнуло. Из–за пелены густого снега стало ничего не видно.

– В природе всякое случается. Начинается гроза, но вместо ливня идет снег. Так бывает, когда погода нестабильная. Ночка будет та еще.

Следующий раскат грома оглушил нас и заставил подпрыгнуть от неожиданности, а Фелисити даже вскрикнула, потому что молния не заставила себя ждать.

– Сколько это будет длиться?

– Около часа, – ответил Пол. – Но снег так быстро не кончится.

В этот раз молния сверкнула одновременно с раскатистым ударом грома.

– Еще квартал? – робко предложил я.

Мы сидели, прижавшись друг к другу.

– Только поведу я, – сказал Пол, не снимая прибора ночного видения, хотя нужды в нем не было: непрерывно сверкавшие молнии были лучше любого фонаря. – Мы ничего не услышим, но и они ничего не увидят в приборы. Может, даже решат отсидеться где–нибудь, пока погода не успокоится.

В огромном соборе Святого Патрика было холодно и темно. Время от времени пространство загоралось разноцветными отблесками молний, прорывающихся сквозь витражи.

– Где она? – спросил Пол.

– Под кафедрой.

Мы двигались быстро. Свечи зажигать не стали, чтобы не терять время. Зато Пол включил фонарик на стволе винтовки: тонкий, но мощный луч немного рассеивал зловещие тени.

– Ждите здесь, – приказал Пол, сняв рюкзак и подав нам с Фелисити какие–то непонятные, довольно объемные штуки, судя по всему, сделанные из резины и пластика. – И наденьте противогазы.

Мы послушались. Пол, уже в противогазе, помог нам затянуть ремни и проверил клапаны. Затем показал нам поднятый большой палец и, передав мне винтовку, пошел вперед, подсвечивая себе светящейся палочкой.

Через пару мгновений после очередной молнии раздался гром, многократно отразившийся в пустых стенах собора.

– Прямо над нами, да? – таинственно произнесла Фелисити. Через противогаз голос звучал глухо и непривычно.

– Ага.

Мы во все глаза смотрели, как Пол приблизился к ракете и начал брать образцы. Он склонился над ней и что–то делал при тусклом свете. Вслед за молнией прогремел гром, но теперь между ними прошло почти десять секунд.

– Ты веришь, что столько народу могло прятаться в местах вроде этого? – спросила Фелисити. – Целых полмиллиона!

– Мы же прятались, – ответил я и вспомнил, как впервые увидел Фелисити на экранчике камеры: она вела видеодневник, сидя в родительской квартире. Я нашел запись на следующий день после того, как она ушла. А сам я двенадцать дней боялся высунуть нос из Рокфеллеровского небоскреба. – Мы почти две недели не решались выйти на улицу.

Пол уложил в рюкзак маленькую черную коробочку и направился к нам.

– Я не спорю, но сам подумай: мы же почти не видели следов существования нормальных живых людей. По крайней мере, такие количества, как ожидают, по словам Пола, в лагере со дня на день, точно нигде не могли скрываться.

– Наверное, они прятались очень большими группами. В массовых убежищах.

Черт! Да я сам тысячи раз представлял себе такие вот убежища, где полно людей! Лучше вообще не думать об этом, а то можно сойти с ума.

Подошел Пол, сдернул противогаз – мы последовали его примеру.

– Готово. Идем, – сказал он.

Образцы были упакованы в герметичные контейнеры, надежно уложенные в рюкзак с мягкой прокладкой. К повороту на север я добежал первым, Пол с сестрой сразу следом. Как мне убедить их, что нам нужно разделиться? Я решил найти Калеба, заманить в ловушку и закрыть там, чтобы он в безопасности дождался антидота. Если моего дома больше нет, то мне остается лишь одно: успеть хоть что–нибудь исправить, успеть хоть что–нибудь сделать.

Мы остановились на Пятьдесят второй улице.

Раскаты грома были уже не такой силы, но молнии продолжали сверкать у нас над головами, а снег все так же валил непроглядной стеной.

Пол из–за угла осматривал улицу. Мы с Фелисити притаились чуть поодаль. Я заметил холмики на снегу: человеческие тела – самые настоящие «снежные люди».

– Фелисити, – прошептал я ей в самое ухо. – Мне надо…

Но подошел Пол и не дал мне договорить:

– Сейчас пойдем назад, тем же путем, предельно осторожно. Тихо, медленно, зря не рискуем.

От яркой вспышки вокруг на пару секунд стало светлее, чем днем.

По улице, с запада, двигались Охотники, а за ними – отряд зачистки.

В следующий миг на земле разверзся ад.

29

На фоне долгого, глухого раската грома верещали Охотники и шмякались пули.

Мы побежали. Пол первый, я за ним, Фелисити тоже старалась не отставать. Вокруг со звоном сыпалось стекло и стучали пули.

Пол метнулся через дорогу и заскочил за кусок стены – единственный уцелевший от всего здания – мы бросились за ним. Пули сыпались ливнем, выбивая куски бетона и подымая вверх облака седой пыли. Я молча махнул рукой в сторону другого укрытия, и мы, пригнувшись как можно ниже, побежали к нему.

– Пусть перестанут, Пол! Прикажи им! – закричала Фелисити, когда мы пробегали под защитой огромных гранитных колонн, украшавших фасад какого–то здания.

– Не могу! У них свой приказ!

– Можешь!

– Нельзя рисковать. Здесь нечисто, они покрывают кого–то или что–то, приказ идет сверху. Нам нужно доставить образцы, чтобы НИМИИЗ сделал антидот, ясно?

Фелисити кивнула.

Я ни на мгновение не забывал о Калебе, но сейчас не менее важно было довести Фелисити с братом назад – никто лучше меня не знает эти улицы. Очередная молния осветила разрушенный город, и снова хлынул поток пуль, вычерчивая узоры на снегу вокруг нас. Пол приподнялся и несколько раз подряд выстрелил. Наверное, хотел дать нашим преследователям информацию к размышлению: мы не собираемся стать легкой добычей, мы не Охотники, мы владеем той же силой, что и вы. А почему нет?

Но «чистильщики» не обратили внимания: автоматные очереди превратили в фонтан мелких осколков витрины у нас над головой.