Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

– Что вы имеете в виду? – Кеша наморщил лоб.

– Переходите к нам.

– Каким образом?! Вы шутите? Я же только… программа в вашем компе… не так?

– Не скрою, ваша реальность создавалась оператором нашего уровня как матрица – игровое поле с большим заданным числом параметров, но появившиеся в ней живые существа не являются программами в полном смысле этого слова, все они обладают свободой воли, хотя и далеко не все пользуются ею. Существа вашего уровня рождаются редко, но кое-кто из людей выходил на нас, и теперь они с нами.

– Кто, если не секрет? – полюбопытствовал Савва; его всё больше забавляла ситуация, хотя и он начал понимать, что всё это с ним происходит наяву.

Девушка перевела взгляд на него.

– Назовите сами.

Он подумал.

– Платон… Леонардо да Винчи… индийские махатмы… Юрий Гагарин. Нет?

– Браво! У вас хорошая интуиция.

– С кем поведёшься. – Савва с улыбкой кивнул на Кешу. – Это вулкан идей, который я выдерживаю с трудом. Давно вы на него вышли?

Девушка кинула взгляд на ажурный фрактал УМС.

– Для нас не существует понятия «давно». Время задано для вас. Он позвонил – и мы пришли.

– Что? – очнулся Кеша. – Я позвонил?!

– Ваш УМС сотряс всю реальность, мы даже не сразу поверили, что такое возможно.

– Но это же устройство связи…

– Его возможности намного шире, хотя он и может использоваться как гаджет связи. Ваш друг прав – УМС может стать оружием… и нам придётся стирать всю вашу реальность в памяти… м-м, – она улыбнулась, – божеского компьютера. За вами начнётся охота, войны выйдут за пределы планеты, потом Галактики… нас это тревожит. Переходите к нам, и вы получите совсем другие возможности для реализации ваших идей.

Кеша осоловело посмотрел на свой бокал, но думал он не о шампанском.

– Я пьян… а если я не соглашусь? Вы меня… сотрёте?

Девушка красиво засмеялась:

– Как у вас в народе говорят, добрый молодец своего счастья кузнец. Но он же в большинстве случаев и палач своего счастья. Мы никого не принуждаем, я без оружия, но свой уровень и мы обязаны защищать. Вы сами себя погубите – люди. Что тоже бывало не раз в вашей Вселенной. Если вам есть что терять – проблема усложнится, но мы её разрешим.

– Мне надо подумать…

– Разумеется, мы понимаем и согласны ждать, но недолго, вас вычислят в скором времени.

– Кто?

– В первую очередь ваши соотечественники, люди власти, во вторую – безответственные сущности нашего уровня, не являющиеся операторами вашей реальности. К сожалению, они готовы принести в жертву кого угодно для достижения личной цели.

– Надо же – боги называются, блин! – Взгляд Кеши снова загорелся. – А скажите, раз мы заговорили об этом, вы создавали нас по образу и подобию своему? Библия права?

– Вы не слушали меня. Мы создали виртуальную реальность с определённым набором физических законов, допускающую достаточно много вариантов развития, и лишь потом появились живые существа, для нас являющиеся подпрограммами, но не полностью зависящие от нас. В вашей Галактике больше тысячи рас человеческого типа. Но вы отчасти правы, мы похожи на вас.

– Класс! Значит, я смогу там… увидеться с вами?

Гостья переливчато рассмеялась:

– Я вам так понравилась?

– И всё же?

– Ничего невозможного для нас нет.

– Тогда я «за»! – Кеша посмотрел на задумчивого Савву. – А ты? Давай вместе махнём?

Савва вспомнил о предстоящей встрече с Наденькой. Ему было что терять в этой жизни.

– Я всего лишь обыкновенный чел, моё место – наше время, даже если оно и смоделировано кем-то.

Смеющийся взгляд гостьи сказал ему, что она поняла подтекст его тирады.

– В таком случае разрешите попрощаться.

– Стойте! – вскочил Кеша. – Как я вас там найду? Если, конечно, соглашусь жить с вами?

– Мы узнаем друг друга. – И девушки не стало. Ни грома, ни скрипа, ни световой вспышки, ничего.

Кеша постоял с поднятыми руками, словно хотел обнять пустоту. Со вздохом опустил руки.

– Она… безумно красивая!

– Всего лишь сложная программа, она сделала дело – её стёрли.

– Создать её снова для них не проблема, помнишь «Солярис» Лема? Там разумный Океан тоже создал герою девушку, только этот идиот не понял, что для него она абсолютно реальна. Интересно, они сотрут мне память? Да и тебе тоже?

– Зачем? – пожал плечами Савва. – Всё равно нам никто не поверит, даже если мы захотим поведать о встрече журналистам.

– Должны же они как-то подстраховаться?

Кеша протянул руку к своему детищу на столе, и конструкция УМС, словно дождавшись его реплики, исчезла…

Вольсингам стоял на центральной площади и глядел в темно-синее ночное небо. Небо смотрело в глаза Вольсингаму белыми огоньками звезд. Кругом медленно оплывал Город – распадался трухой, расползался рыхлыми сугробами и кучами гнили, пеньками, обросшими рыжим грибом. От Города несло плесенью, тленом, смертью несло – но небо оставалось чистым. А за спиной Вольсингама черной громадой торчало здание собора. Оно не опадало и не расплывалось, оно, наоборот, ширилось, росло, тщилось дотянуться до неба острыми башенками – но небо было неприступно.

Вольсингам, покачиваясь, стоял в луже и думал о том, что все это сон – и Лес, и Город, и даже собор. Лишь небо не было сном, потому что такой ясный сон не приснится никому – ни дереву, ни человеку. С этой мыслью Вольсингам упал лицом в лужу и тоже уснул. Ему не снилось никаких снов.

Примерно за два часа до этого Вольсингам сидел с Харпом и Гроссмейстером в харчевне «Хмельная чурка» и обсуждал молодую жену герцога, лозницу. Харп был лекарем, а Гроссмейстер служил в городской полиции. Что касается нынешней жены герцога, то она, как уже отмечалось, была лозницей – и этот факт последние три месяца служил предметом сплетен и пересудов как среди образованных горожан, так и среди всяческой швали. Харп и Гроссмейстер определенно принадлежали к первой категории. С Вольсингамом было сложнее. Как живописец, он мог бы претендовать на место среди городской элиты. Но, поскольку расписывал он в основном торговые ряды на рынке, а также не гнушался и заказами из борделя матушки Хвои – где и проводил много дней и еще больше ночей, – пожалуй, следовало бы отнести его скорее к швали. Несомненно, Харп и Гроссмейстер не стали бы выпивать в обществе столь сомнительного типа, если бы не одно обстоятельство. А именно, Вольсингама недавно пригласили расписывать личные покои госпожи – то бишь лозницы, то бишь жены герцога. Пикантность ситуации заключалась в том, что сам герцог, прихватив отряд стражи, убыл по каким-то делам в столицу. При этом магистрату он объявил, что поручает супруге управлять от своего имени, – однако супруга в городе так ни разу и не появилась, и вход в замок обычным горожанам был строго заказан. Только для художника сделали исключение.