Роберт Маккаммон - Кусака

Он знал, к кому обращается, поскольку, произнося эти слова, не сводил глаз с серого деревянного дома у пересечения Брасос с улицей, называвшейся Сомбра. Коди догадывался: старик знать не знает, что он вчера не пришел домой ночевать — впрочем, папаше все равно было наплевать на это. Отцу Коди требовалась только бутылка и место для спанья.

Коди взглянул на школу имени Престона. Если задание не будет сегодня сдано, Одил может устроить ему веселую жизнь, даже сорвать к чертям выпуск. Коди терпеть не мог, когда какой-нибудь сукин сын в галстуке-бабочке заглядывал ему через плечо и распоряжался, что делать, поэтому нарочно работал с проворством улитки. Однако сегодня работу нужно было закончить. Коди понимал: за те шесть недель, что ушли у него на паршивую вешалку для галстуков, можно было намастерить полную комнату мебели.

Солнце сверкало ослепительно и немилосердно. Яркие краски пустыни начинали блекнуть. По шоссе N_67 в сторону города ехал грузовик с непогашенными фарами. Он вез утренние газеты из Одессы. На Боуден-стрит с подъездной аллеи задним ходом выбрался темно-синий "шевроле", и какая-то женщина в халате помахала мужу с парадного крыльца. Кто-то открыл дверь черного хода и выпустил бледно-рыжего кота, который немедленно погнал кролика в заросли кактусов. На обочине Республиканской дороги ныряли за своим завтраком канюки, а другие хищные птицы неспешно кружили над ними в медленно струящемся воздухе.

Затянувшись в последний раз, Коди выбросил сигарету. Он решил перед школой перекусить. В доме обычно водились черствые пончики; это его устраивало.

Повернувшись к Инферно спиной, парнишка стал осторожно спускаться по камням к красной "Хонде-250". Ее он два года назад своими руками собрал из утильсырья, купленного на свалке Кейда. Кейд много чего продал тогда Коди, а у того хватило ума не задавать вопросов. Регистрационные номера с мотора "хонды" оказались стерты, как исчезали почти со всех моторов и частей корпусов, какими торговал Мэк Кейд.

Внимание мальчика привлекло еле уловимое движение у его обутой в ковбойский сапог правой ноги. Коди остановился.

Тень паренька упала на небольшого коричневого скорпиона, припавшего к плоскому камню. На глазах у Коди членистый хвост изогнулся кверху, и жало пронзило воздух — скорпион защищал свою территорию. Коди занес ногу, чтобы отправить гаденыша в вечность.

И на миг замер, не опуская ноги. От усиков до хвоста в скорпионе было всего около трех дюймов, и Коди понимал, что раздавит его в два счета, но храбрость этого создания восхитила его. Оно сражалось с великанской тенью за кусок камня в выжженной пустыне. "Глупо, — размышлял Коди, — но смело". Сегодня в воздухе слишком сильно пахло смертью, и Коди решил не добавлять.

"Все твое, _a_м_и_г_o_", — сказал он и прошел мимо. Скорпион вонзил жало в его удаляющуюся тень.

Коди устроился в заплатанном кожаном седле. Хромированные выхлопные трубки "Хонды" пестрели тусклыми пятнами, красная краска облетела и полиняла, мотор порой пережигал масло и капризничал, но мотоцикл уносил Коди, куда тому было угодно. Далеко за пределами Инферно, на шоссе N_67, мальчик выжимал из "Хонды" семьдесят миль в час, и мало что доставляло ему большее наслаждение, чем хриплое урчание мотора и свист ветра в ушах. Именно в такие минуты, в минуты полной независимости и одиночества, Коди чувствовал себя свободнее всего. Потому что знал: зависеть от людей губить собственные мозги. В этой жизни ты одинок, так лучше научиться находить в этом удовольствие.

Он снял с руля и натянул защитные очки-"консервы", сунул ключ в зажигание и с силой нажал на стартер. Мотор выстрелил сгустком жирного дыма. Мотоцикл задрожал, словно не желая пробуждаться. Потом машина под Коди ожила, точно верный, хоть подчас и упрямый конь, и Коди покатил вниз по крутому склону в сторону Аврора-стрит; за ним тянулся шлейф поднятой колесами желтой пыли. Не зная, в каком состоянии найдет сегодня отца, Коди начал ожесточаться. Может быть, удастся прийти и уйти так, что старик и не узнает.

Коди взглянул на прямое как стрела шоссе N_67 и поклялся, что очень скоро, может быть, сразу после выпускного вечера, выведет "Хонду" на эту проклятую дорогу, помчится на север, куда уходят телефонные столбы, и ни разу не оглянется на то, что покидает.

"Я не буду таким, как ты", — присягнул мальчик.

Но в глубине души он боялся, что видит в зеркале лицо, с каждым днем чуть больше похожее на отцовское.

Он прибавил газ и так рванул по Аврора-стрит, что заднее колесо оставило на мостовой черный след.

На востоке висело жаркое красное солнце. В Инферно начинался новый день.

Джесси Хэммонд по привычке проснулась примерно за три секунды до того, как на столике у кровати зазвенел будильник. Когда он замолчал, Джесси, не открывая глаз, потянулась и ладонью пришлепнула кнопку звонка. Принюхавшись, она уловила манящий аромат бекона и свежесваренного кофе. "Завтрак готов, Джесс!" — позвал из кухни Том.

— Еще две минутки, — она зарылась головой в подушку.

— Две большие минутки или две маленькие?

— Крохотные. Малюсенькие. — Джесси заворочалась, устраиваясь поудобнее, и почувствовала чистый, приятно мускусный запах мужа, идущий от второй подушки. — Ты пахнешь, как щенок, — сонно проговорила она.

— Пардон?

— Что? — Джесси открыла глаза, увидела яркие полоски света, падавшего сквозь жалюзи на противоположную стену, и немедленно зажмурилась.

— Как насчет глазуньи? — спросил Том. Они с Джесси легли почти в два часа ночи, засидевшись за бутылкой "Синей монахини". Но он всегда был легким на подъем и любил готовить завтрак, а Джесси даже в лучшие дни требовалось определенное время, чтобы прийти в себя и раскачаться.

— Мне недожарь, — ответила она и снова попыталась открыть глаза. Ослепительный свет раннего утра опять предвещал зной. Всю прошлую неделю один девяностоградусный день сменялся другим, а сегодня по девятнадцатому каналу синоптик из Одессы предупредил, что температура может перевалить и за сто. Джесси понимала: жди неприятностей. Лошади впадут в сонное оцепенение и станут отказываться от еды, собаки сделаются угрюмыми и начнут без причины кидаться на людей, а у кошек наступит затяжная полоса безумия, они одичают и будут отчаянно царапаться. Со скотом тоже станет не совладать, а ведь быки, чего греха таить, опасны. Вдобавок был самый сезон для бешенства, и больше всего Джесси боялась, что чья-нибудь кошка или собака погонится за диким кроликом или луговой собачкой, будет укушена и занесет бешенство в городок. Всем домашним и прирученным животным, каких только сумела вспомнить Джесси, она уже сделала прививку, но в округе всегда находились такие, кто не приносил своих любимцев на вакцинацию. Джесси решила, что сегодня неплохо было бы взять пикап, поехать в один из небольших поселков по соседству с Инферно (например, в Клаймэн, Пустошь или Раздвоенную Гряду) и провести разъяснительную работу касательно бешенства.