Гавриил Одинокий - Место под солнцем (СИ)

Но, что это мы все обо мне, да обо мне. Ты–то как? Большим бизнесменом стал как вижу.

— Ну, — протянул Константин, крутя в пальцах ножку бокала, — в Одессу я вернулся сразу после путча, еще до распада Союза.

— Подожди, а до того, ты же на север уехал, так?

— Да я оттуда сразу смотался, как гипс мне сняли. Не понравилось мне там. На Дальний Восток поехал. В Петропавловске устроился помощником механика на холодильник–матку. Ну знаешь же, куда сейнера улов сдают. Вот там три года и проработал. В Одессу вернулся, в технологический сразу на третий курс поступил. Зачли мне мореходку. Окончил я его в 93–м, как раз по холодильному оборудованию. Я еще на Камчатке понял, какие там резервы таятся. Думал сначала на холодильник мясокомбината устроиться, но там все давно схвачено, не подобраться. Ну тут меня в кооператив один позвали. Ресторанов–то много пооткрывалось. Холодильники всем нужны. Деньги неплохие зарабатывать стал, но с дефолтом опять голяком остался. Хорошо, что квартиру бабы Сони успел приватизировать. Ну постепенно опять выправился. Но достали меня эти оранжевые и прочие самостийники. Лет пять назад уехали мы в Воронеж. Там постепенно раскрутился, свою фирмочку организовал. Сейчас у меня больше тридцати человек работает. Не бедствую. Считай по трем областям, то бишь губерниям по–нынешнему, промышленные холодильники обслуживаем.

— Мы?.. — зацепился за местоимение Борис.

— Ах, да я же не сказал. Женился я в 94–м. Извини на свадьбу не приглашал, но вы тогда уже уехали. Впрочем, ты меня тоже, но я не обижаюсь.

— Ну…, когда я женился ты еще на Камчатке был и контакта у нас с тобой не было. А кто она.

— Ха! Ты Динку Гитлевич с соседнего двора помнишь?

— Подожди, у которой отец в универе преподавал? Политэкономию, кажется. Так она же малявка.

— Была малявкой. На семь с чем–то лет меня младше. Выросла — такой красавицей стала. Двое детей у нас. Дочка вот, в этом году в школу пойдет, а сыну осенью четыре года стукнет.

Официант положил на стол счет. Константин придержал дернувшемуся было к нему Бориса.

— Сиди, я угощаю, — и бросил на стол кредитку.

— Вот так, — продолжил он, — ты — еврей, на русской женился, а я на еврейке. А дети у вас есть?

— Ну… — хмуро протянул Борис, — во–первых, Надя — терская казачка. Была. Теперь она еврейка. Гиюр прошла. Во–вторых, детей у меня нет. И жены тоже.

— Да ты что! — Константин даже привстал от удивления, — неужто разошлись. У вас же такая любовь была.

— Была… Понимаешь, Надюша очень детей хотела. Я тоже. Мы не один год пытались, но… У меня с этим, к сожалению, проблемы.

— Блин, и давно у тебя проблемы, — в голосе Константина звучало явное сочувствие, — мы же с тобой, помню, еще в училище в женское общежитие техникума в самоволку бегали. Девки на тебя не жаловались. Так и Виагра, в конце концов, есть.

— Да нет, это не то что ты думаешь. С потенцией у меня проблем нет. Меня же тогда по яйцам отпинали. Ну вот, после того спайки на семенниках образовались. Это уже в Израиле обнаружили. Проходимость плохая. Не так, чтобы полная безнадега, но вероятность зачатия довольно низкая. Лечился я, но не помогло. Даже к экстрасенсам ходил. Операцию мне предлагали, но я как–то решиться не мог, вероятность успеха там не слишком большая, зато можно совсем импотентом стать. Такие вот дела. А Надя за другого вышла. Неплохой мужик. Тоже из наших эмигрантов. У нее сыну уже полтора года. Поэтому она в еврейство и перешла, чтобы у сына все права были. Что поделаешь, такие у нас законы дурацкие.

— Да, дела… — Константин подписал чек и спрятал кредитку. Друзья синхронно поднялись и направились к выходу, — Кстати, ты еще долго здесь быть собираешься?

— Нет, я с этим клиентом закончил. Отчет только надо отослать. Домой вернусь, возьму отпуск на недельку. В море пойду.

— А отчет — это долго? — приятели вышли на бульвар Капуцинов.

— Чего там долгого–то. Полчаса работы. У меня все здесь, на лэптопе. — Борис хлопнул ладонью по висящей на плече сумке, — Законнектиться только надо. Я собирался вечером в отеле это сделать. А к чему ты это спрашиваешь?

— А к тому, что коли ты в отпуск собрался, то поехали со мной. Я же в Париж только на день выбрался, с поставщиком переговорить и с тобой встретится. Мы тут с семьей на Средиземном море под Сент–Сиприеном уже третий год виллу снимаем. Не Ривьера, но и не Турция какая–то. Пляж там великолепный, по–моему, лучше, чем на Лазурном берегу. Развлечений не так много, как там, но имеются. Нудистская колония недалеко, может подцепишь кого–либо, — Константин шутливо ткнул друга в бок локтем, — И яхту, если захочешь, рентануть там можно.

— Ну… В принципе можно, — Борис почесал в затылке, — если не шутишь.

— Не можно, а нужно, — отрезал Николаев, — отдохнешь, с семьей моей познакомишься. А потом я тебя в Тулузу или Марсель заброшу, оттуда полетишь. Сейчас давай, дуй в свой отель, отчитывайся да шмотье собирай. Я за тобой заеду.

Через полтора часа, закинув сумку с ноутбуком и чемоданчик с вещами в багажник, Гальперин устраивался на пассажирском сидении рентованного «Пежо». Солнце уже скрылось и жара начала спадать.

— Сейчас по холодку до Лиможа доедем, — сказал Константин, защелкивая ремень безопасности, — там заночуем, а утречком часа за 3–4 до места доберемся.

— Интересно, — задумчиво протянул Борис, — помнит ли меня «Динозавра».

— Слушай, Борька, — Костя резко повернулся к другу, — не дай тебе бог при детях ее детскую кликуху помянуть. Они запомнят, а она мне потом дырку в голове проест. А я тебе, хоть ты мне и друг, морду лица начищу. Не посмотрю, что ты боксер.

— Что ты раздухарился, не бойся, не скажу. А побить ты меня вряд ли сможешь, хотя я с училища не боксировал. Я на флоте в Израиле айкидо заниматься начал. У меня сейчас второй дан.

— Ну, даешь…, впрочем, я в футбол тоже только по выходным с приятелями иногда гоняю. Зато на карате хожу. Редко правда — времени нет. До черного пояса не дорос еще, — Константин включил зажигание, и машина начала выбираться на Рю–де–Риволи.

Солнце только–только показалось из–за холмов и, хотя безоблачное небо обещало жаркий день, ночная прохлада еще не отступила и заставила друзей поежиться.

— И надо же тебе выезжать в такую рань, — Борис зевнул так, что челюсть хрустнула, — Мы же около двух только заснули. Могли хотя бы нормально позавтракать.

— Ничего–ничего, раньше сядешь — раньше выйдешь. Мы же вчера из Парижа очень долго выбирались, черт бы побрал ихние пробки. А завтрак — вот тебе кофе, — Константин поднял правую руку с термосом, — а вот тебе круассаны, — в левой руке у него был зажат объемистый бумажный пакет, украшенный жирными пятнами, от которого восхитительно пахло свежей сдобой. — Или ты как англичане — без овсянки завтрака себе не мыслишь.