Валентина Мухина-Петринская - Планета Харис

— Вот здесь ты жила до своего последнего дня — в этой самой комнате. Заходи и живи снова, ты у себя дома, Реночка.

Чисто и строго было в белой квадратной комнатке. Старый письменный стол (отцовский!), узкая койка, накрытая новым зеленым одеялом, стеллаж с книгами во всю стену, до самого потолка, набитый рукописями комод. На стене портрет отца, пейзажи Левитана и Коровина, те самые, знакомые с детства. Два низких окна открыты в сад.

— Все осталось, как при тебе, — торжественно заверил Николай Протасович, — только вот одеяло заменил да занавески на окнах — прежние-то истлели. Я все сохранил: твои книги, письма, дневники, рабочие планы, незаконченные научные труды, ненапечатанные стихи. Всю жизнь ты писала стихи. Это было твоей радостью. Иногда посылала их в столичные журналы. Только стихи каждый раз возвращали тебе обратно.

— Я так и не стала поэтом? — спросила Рената, покраснев.

— Ты родилась поэтом. И поэтом умерла. Но ведь одного таланта мало. Поэзия, видать, требует, чтоб ей отдавали себя целиком. Ты же отдала себя целиком Рожественскому, а поэзии только крохи. Я присяду. И ты садись. У стола, как сидела, бывало. Сядь, сядь, а я посмотрю на тебя.

Рената послушно села у стола.

— Костя Танаисов! — воскликнула Она, беря в руки фотографию в рамке. Добродушно усмехаясь, смотрел на нее (так взрослый смотрит на ребенка) мужчина в шинели. — Добрый, — заметила Рената задумчиво.

— Добрый и есть. Он был твоим мужем и погиб на войне, накануне победы.

— Неужели…

— Что? Была война. Долгая, страшная. Об этом много написано. Потом прочтешь. Я тоже был на войне, но вернулся живым.

Рената долго смотрела на фотографию, потом осторожно поставила ее на прежнее место.

— Был у тебя и сын, которого ты назвала Михаилом. Он умер трех лет. Фотографии ребенка в столе. Спрятаны. Наверно, убрала, чтоб не слабеть. Я перебрался сюда после того, как тебя не стало, — выпросил эту квартиру себе. Тогда и от семьи ушел. Моя жена была среди тех, кто не любил тебя. Не брезговала и клеветой. И когда тебя не стало, я от нее ушел… Я стал другим. Я стал таким, каким ты всегда хотела меня видеть.

— Вы любили ее — ту Ренату?

— Зови меня на «ты», как прежде. Высокой и чистой любовью я ее любил. Как женщину — никогда не забывался, — не смел. На своей-то Катерине я женился вроде по любви. Троих детей она мне родила. Бегали они ко мне сюда ежедневно, хоть мать запрещала. Ненавидела она меня лютой ненавистью. Больше всего за то, что поступил непонятно. Добро бы, к живой ушел… Рената была без малейшей фальшивинки. Олицетворением совести она была, сама чистота и правда. Ты должна была прийти еще раз!..

А уж как тебе мешали! Трудной тогда была доля агронома. И в деревне было не легко. Но ты никогда не озлоблялась. Только вздохнешь, бывало.

О трудностях я уже потом узнал, когда дневники твои прочел. Ты сразу-то не читай свои дневники. Когда-нибудь потом прочтешь и поплачешь.

И никому не говори, что ты та самая Рената и есть. Кроме меня да Юрки, никто не поверит.

— Но как же мы узнаем?

— Вернется мой внук Кирилл с Луны… Он большой ученый. Даром что молод. Врач-космонавт, психолог, генетик. Башковитый парень и душевный. Ему мы все и расскажем. Уж он разберется, что к чему.

— Теперь… в 2009 году… уже коммунизм? — взволнованно спросила девушка.

— Я думаю, мы лишь на подступах к нему, — просто ответил Симонов. — Материальную базу мы, можно сказать, почти создали, но в духовном отношении еще отстаем. Еще не царство истины. Добро еще борется со злом…

Ведь в чем сущность коммунизма? Разве в материальном изобилии, высокой технике? Все это было еще в прошлом веке, хоть в той же Швеции, но коммунизмом там и не пахло. Нет, сущность коммунизма в том, что это единственное общество, при котором возможен полный расцвет личности. Не одной или нескольких, а каждой личности. Вот эта каждая личность — и есть проблема номер один у нас.

Каждый может переехать жить в любой город. В деревне живут лишь те, кто страстно любит природу и сельский труд и не может жить в городе. По новой конституции каждый имеет право на любимый труд.

Началась эпоха Всепланетного Объединения на основе доброй воли и совести.

Покончили навечно с войнами — разоружились… после одного перепуга, когда запросто могла погибнуть цивилизация. Один шизофреник получил власть над кнопкой. Да ты и об открытии атомной энергии не знаешь… что было у человечества ядерное оружие.

— Сегодня утром я была в 1932 году, — кротко напомнила девушка.

— Уже многие государства имеют социалистический строй. Луну и Марс осваиваем сообща, как в свое время Антарктиду. Ученые работают дружно, политики иногда ссорятся, язвят друг дружку. Бог знает когда был Гитлер, а яд фашизма, хоть и разбавленный, живет еще в душах иных заправил: скучают по насилию.

— Гитлер? — переспросила Рената устало.

— Завтра расскажу, не к ночи будь помянуто. Симонов поднялся.

— Пойду в сад, выкурю перед сном свою трубочку. Покойной ночи, Реночка! Я рад, что ты пришла еще раз. Тогда ты пришла слишком рано, теперь в самый раз.

Он ушел.

Рената прикрыла за ним дверь и долго стояла посреди комнаты. Затем подошла к окну.

Она испытала облегчение, оставшись одна: надо было разобраться в услышанном.

Из сада тянуло сыростью, запахом трав и цветов. Яркая, бронзовая Луна озаряла темные деревья, зеленые газоны с кустами роз, очертания ульев на лужайке.

Между ульев ходил состарившийся Николай, куря трубку. Его внук Кирилл работает на Луне…

XXI век, и человечество осваивает Луну и планеты. Сбылась-таки мечта Циолковского. Бедный, глухой, непризнанный, осмеянный царизмом гений. Если бы он был признан раньше, сколько бы он совершил!

Она не спросила еще о своих учителях. Не спросила, как жил и что создал Горький, Леонов, Мейерхольд. Ей еще так много предстоит узнать и понять.

Рената вздохнула и, взяв свой рюкзак, высыпала содержимое его на постель.

Среди белья, платьев и тетрадей с записями лекций она нашла маленький томик Грина «Алые паруса», издание Френкеля 1923 года. На первом листе было написано: «Дорогой мечтательнице Ренате Петровой. Да сбудутся все твои мечты так же чудесно, как мечты Ассоль…» и четкая подпись: Константин Танаисов.

Рената бережно положила книгу на стол и, подумав, стала искать такую же…

Книга лежала в верхнем ящике письменного стола, аккуратно завернутая в пожелтевшую бумагу.

С трепетом развернула Рената книгу и прочла ту же самую надпись.

Второй месяц гостила Рената у старого Симонова. Он устроил ее к себе помощницей на пасеку. Его помощник как раз уехал путешествовать в Африку в составе энтомологической экспедиции.