Raptor - Тенебрариум

В стороне от дороги, за чахлыми кустами виднелись серые крыши частных домов. Учитель моментально их узнал.

— Это «Воскресенский», что ли? Точно, он! Как же тут всё заросло. Заборов не видать. Мы тут когда-то с дочкой гуляли — до КПП и обратно. У тёщи здесь дача была. Во-он там, за поворотом, через три дома. Вон — её антенна торчит! — он указал рукой в сторону, забыв, что находится в закрытой кабине. — Они её продали за год до случившегося… А вот на эту колонку мы ходили за водой. Вот — дача нашего участкового. Сад-то у него как зарос, кошма-ар. И цветёт всё… Как же это так получается? Насекомых нет, а столько яблок. Кто же опыляет яблони? А это что? Вы же сказали… Вы же говорили, что на территории никого нет.

— Так и есть.

— Но вон там же… Только что я видел старушку.

— Где?

— На лавочке, у дома, мимо которого мы только что проехали, сидела бабушка, а рядом с ней рыжая кошка. Бабушка держит какой-то кусочек, а кошка встаёт на задние лапки и тянется за ним. Это что же получается? Значит, посёлок обитаем?

— Вздор. Там никого нет, и быть не может.

— Тогда почему…

— Слушайте, господин учитель, то, что Вы видели — просто зрительная галлюцинация, не более. Лёгкие симптомы заражения могут проявляться в подобных иллюзиях.

— Значит, я заражён?

— Только поверхностно. Это безопасная форма заражения, которая быстро нейтрализуется. Пока что мы не знаем, как противодействовать её проникновению даже в полностью изолированные кабины, такие, как эта. Но её безвредность позволяет нам мириться с ней, как с вынужденной неизбежностью. Если вы ещё что-то увидите в городе, что-то необычное, то знайте — это галлюцинация. Старайтесь долго на неё не смотреть.

— Как-то это всё странно.

— Проверь данные по сингулярности, — обратился полковник к своему коллеге, сидящему напротив.

— Норма. Колебаний не наблюдается.

— Как же, не наблюдается. А бабушки с кошками откуда? Может опять нелегалы пролезли?

— Биологическая активность нулевая. Здесь что-то новое.

— Ты гипотезы не строй, а за приборами следи. Новое… — полковник явно начинал нервничать. — Ещё до первого маяка не добрались, а нам уже бабушки мерещатся. По-твоему, это нормально?

— Энтропия в норме, — повторил спутник. — Причина дисбаланса в чём-то другом.

— В чём?

— Не знаю. Возможно, где-то точка прострела сместилась…

— Как она вдруг сместилась?! — он вовремя осёкся. — Простите, Виктор Сергеевич. — У нас тут свои термины. Не обращайте внимания.

Но оправдание было излишним. Учитель пожирал глазами окрестности, уже забыв про своё видение, и не слушая их перепалку.

— А? Ничего-ничего. Я всё равно не понимаю, о чём вы. Я смотрю на знакомые места. Только что магазинчик проехали знакомый. У остановки. Эх, пиво туда знатное привозили. Живое. Нефильтрованное. В Иркутске такого нет. Сколько не искал — не смог найти. А тут было. Всегда было.

Он умолк. Впереди, за небольшими холмами, показались крыши далёких двенадцатиэтажек.

— Смородинка. Вот она, родная.

— Что, уже до Смородинного доехали?

Человек, сидевший напротив полковника, кивнул.

— Вы тут жили, Виктор Сергеевич?

— Да. Вселились в новый дом, на седьмом этаже. Три комнаты. Все удобства. Вахтовая 12, во-он там, возле крана. Эх-х, плохо, не видно мой дом. А, может быть, заедем, а? Ну, хоть одним глазком гляну на окна…

— Нельзя. Я Вас прекрасно понимаю, но… Нельзя. Не положено.

— Я слышал, что в Смородинке по-прежнему безопасно.

— Не уговаривайте, Виктор Сергеевич. Мы не можем рисковать. Поймите, это для Вашего же блага.

— Как скажете…

Видимо, чтобы отвлечь приунывшего учителя от грустных мыслей, полковник обратился к нему с вопросом.

— Расскажите мне о том, что произошло перед эвакуацией. Вы хорошо это помните?

— Ещё бы… Такое забудется… В тот день было воскресенье. Выходной. Вечером, часов в восемь, дочка вернулась со двора. Мы поужинали. И я сел проверять оставшиеся диктанты. А женщины уткнулись в какой-то музыкальный концерт по телевизору. Всё было нормально. И тут вдруг телевиденье отключилось. Дочь каналы потыкала — бесполезно. Везде только рябь. Выключили телевизор. Начали обсуждать, что с ним могло случиться: на телевиденье беда, или же телек сломался? В итоге, жена позвонила подруге. Они разговаривали минуты три, после чего отключился телефон. Жена сказала, что подруга успела ей сообщить о каком-то хлопке, после которого, в сторону озера с сиренами проехало с десяток пожарных машин. Не успела супруга договорить, как сирены послышались и у нас за окном. Я выглянул в окошко — увидел три скорых помощи, промчавшихся по Вахтовой, в сторону центра. Стало как-то не по себе. «Что-то случилось!»

— Проехали первый маяк. Зафиксированы штатные отклонения по сингулярности, — сообщил один из операторов.

— Угу, — кивнул полковник. — Продолжайте, Виктор Сергеевич.

— Ну, потом в дверь позвонили. Настойчиво так. Раз пять нажали на звонок. Открываю, гляжу, все соседи вышли. Кто в чём. И молодые люди какие-то стоят. Не в форме. Обычные парни. Только респираторы на лицах. «Граждане жильцы», — говорят. — «Срочная эвакуация. Собирайте самое ценное, и выходите во двор. На сборы отводится десять минут». Сообщили, и отправились выше по этажам. А внизу, на лестнице, уже возня такая, шум, топот. У всех шок. Никто ничего не понимает. Одни говорят, что война с Китаем началась, другие предполагают, что какие-то заражённые животные из НИИ сбежали, третьи — ещё что-то… Кошмар.

Машина перебралась через железнодорожный переезд, и густо заросший пустырь сменился городской улицей. Всё больше стало попадаться брошенных автомобилей, многие из которых были сожжены. Понурыми рядами, одна за другой мимо проплывали грязноватые хрущёвки старого Ленинского района. Заброшенные магазины встречали гостей своими запылившимися витринами. А скворечники автобусных остановок таили внутри себя лишь нанесённый ветром мусор.

— Начали метаться. Что брать? Паспорт, деньги, документы, лекарства. На сколько нас увозят? Куда? Никто ничего не знает. Домашних животных брать запретили. Большие сумки, лишние вещи, продукты — тоже нельзя. Обещали, что на следующий день привезут всех обратно. Да только мы им не верили. Не дураки чай, смотрели передачи про то, как в восемьдесят шестом из Припяти людей вывозили. Знали, что не вернёмся. Чувствовали. Только страх перед неизвестностью был сильнее. Ощущение такое, знаете, как будто над вами нависла большая чёрная рука огромных размеров. И готова вот-вот обрушиться откуда-то сверху, и прихлопнуть всех, как мух. Почему-то мне именно так казалось… Не знаю…

— Прошли второй маяк.