Максим Волосатый - Эпик Фейл

… и понял, что расплата будет гораздо серьезнее.

Прямо на него, застилая полуденное солнце, с бледно-голубого раскаленного неба спускалось три темных угловатых кирпича. Кирпичи медленно снижались, хотя ни крыльев, ни еще чего-нибудь, предназначенного для полета у них не было. Но это было не самым страшным. Страшным было другое: безумным преддверием белой горячки, напоминающим о неизбежности расплаты (Степаныч уже не одного друга отправлял в диспансер), впереди угловатых кирпичей летел огромный желтый игрушечный медведь, смутно знакомый Степанычу по случайно виденному мультику. Но он точно помнил, что мультик тот был веселый, а медведь глупый. Но сейчас все шло точно по правилам «белочки»: плавно снижающийся медведь скалился во всю пасть, из которой торчало два отвратительных черных клыка. И клыки это смотрели точно на Степаныча. И, кажется, даже шевелились….

Вокруг начал нарастать давящий уши гул….

– Данаб? – Ибба не отрывался от сканеров. Странно, но они прошли через планетарную оборону, как нож сквозь масло. Ни одного выстрела, ни одного патрульного корабля. Какие-то странные тут пираты. Ну да дождемся информации от Дегира. Зря он что ли сиденье на платформе протирает?

– Есть захват аборигена, – доложился Данаб.

Драки не случилось, и легендарный яростный транс келерийца так и не появился. Нельзя сказать, что Ибба сильно расстроился. По крайней мере, Данаб хоть соображать может.

– Садимся и берем в проработку, – скомандовал Ибба. – И мягко, Данаб, мягко.

– Понял, – сидящий в желтом уродце Данаб заслужил право лично допрашивать аборигена. Ибба его понимал. Он бы тоже расстроился, заставь его кто-нибудь залезть в персонажа детских туземных сказок. Единственным утешением, который Данаб себе смог вытребовать, был звериный оскал, украшающий морду этой дурацкой зверюшки. Двай-длор согласился – через оскаленную пасть удобнее выставлять стволы атмосферных орудий и сканеры наблюдения.

– Понял, сажусь и качаю информацию.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Степаныч себя уже похоронил, если честно. Не, рассказы о том, как черти зеленые мерещатся, он не раз от корешей слышал, и не два. Но одно дело слышать, а совсем другое….

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Тот желтый медведь все-таки приземлился. И не просто приземлился, а открыл пузо, и оттуда вылезла такая жуть, что Степаныч уже в восьмисотый раз поклялся себе, что больше ни-ни… в смысле не то чтобы ни капали. Он даже в отдел с алкоголем больше не зайдет….

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Глубокий булькающий голос как кувалдой бил по перегреты мозгам Степаныча, вколачивая все новые и новые гвозди в дверь психушечной палаты. Высокий силуэт завис над парализованным Степанычем. Жуть, а не морда. У скалящегося медведя и то приятнее.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

– Чего? – пересохшим горлом выдавил из себя Степаныч, подумав, что если не ответить, то этот глюк может и не пройти.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?!!!

Степаныч понял, что ошибся. Этот глюк когда понял, что Степаныч разговаривает, то обозлился еще больше. Ой, мама. Да за что ж ему такое наказание-то, он ведь честный…?

– Данаб, потише, – порекомендовал висящий прямо над келерийцем Ибба.

Видя на сканерах всю процедуру, он уже пожалел, что отправил туда Данаба. Надо было самому идти. Так нельзя, Устав Высадки запрещает. Тьфу, напасть. И поменяться уже никак, время уходит. Дегир со спутника докладывает, что зашевелилась уже вся планета. К месту их высадки начали стягиваться атмосферные корабли. Ну-ну, стягивайтесь. Без орбитального прикрытия много вы тут не навоюете. А где, кстати, это самое орбитальное прикрытие? Что за странные пираты….

– Да не могу я потише, – в голосе Данаба начали проскальзывать нотки безумия. Это не абориген, это овощ какой-то.

– Другого нет, Данаб. Время, время. Заканчивай. Не знает, пусть ведет к тому, кто знает. Давай, тряси его.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете? – сделал последнюю рычащую попытку Данаб. Ибба вздохнул…, но, кажется, сработало. Да, наверное, с туземцами надо пожестче.

– Я не знаю, – пискнули динамики сканеров, старающиеся передать интонации допрашиваемого. Перевод, оставшийся в имперских базах со времен последних визитов имперцев на планету, пока работал нормально.

– А кто знает? – Данаб сбавил обороты, а Ибба усмехнулся. Если этот абориген думает, что Данаб успокоился, то он ошибается. Ровный голос келерийца означал последнюю стадию перед бешенством.

А Степаныч вовсе и не думал, что это чудище успокоилось. Вовсе и не думал….

– Я не знаю, – если бы земля сейчас расступилась, Степаныч бы туда с таким удовольствием нырнул….

– А кто знает? Где у вас ближайший доступ к банку данных?

Степаныч и в нормальной-то жизни с такими словами обращался весьма осторожно, а уж сидя под медведем-то….

– Там, – а-а, была не была. Всё одно глюки, всё одно в психушку. А что? Там тоже люди живут. Степаныч слабо махнул рукой назад. – Там.

– Где там? – худая каланча, вылезшая из живота медведя, наклонилась настолько близко, что Степаныч даже смог разглядеть крапчатые глаза этого ужастика.

– А-а…, это там, там, – Степаныч вдруг понял, куда ему надо. Точно. В сельсовет ему надо. Там и милиция, там и фельдшер сидит. Иногда. – Там, там.

– Данаб, есть реакция диалога, – Ибба подался вперед в боевом кресле. – Бери его, пусть показывает.

Дальше все было быстро.

Келериец, запрыгнув в свою замаскированную капсулу, одним из манипуляторов подхватил туземца и почти воткнув ему в лицо выдвижной сканер с динамиками, на предельно низкой высоте двинулся вперед.

– Тут? – черная змея, вылезшая из пасти медведя Степаныча не пугала уже ничуть. Он уже смирился с тем, что она разговаривает, и теперь по всем правилам глюков нес всякую чушь, только бы эта дрянь поскорее отвязалась.

– Тама, тама, – махнул рукой Степаныч, показывая на облупленное здание сельсовета. – Внутрях.

– Пошли, – из живота медведя опять показалась эта худющая каланча. Степаныч пожал плечами: пошли, так пошли.

В сельсовете было только новый электрик, молодой парнишка, увлеченно режущийся в какую-то игрушку на компьютере. Он ничего не понял. На его лице отразилось только непонимание, когда отвернувшись от компьютерных монстров, он увидел перед собой точно такого же.

– Степаныч?

Жуткая каланча одной рукой взяла парня за шиворот и пересадила на пол. Выдвинув из рукава какой-то штырь, она воткнула его куда-то в компьютер и замерла на несколько секунд. Электрик только и успел, что пошевелиться, как каланча развернулась к Степанычу.