Гарм Видар - Потерянный рай

— Зачем тебе это, — Берт внимательно посмотрел на расслабленно развалившегося в кресле Брайана, — собираешься накропать очередной бессмертный шедевр на фактическом материале?

— Кстати, о шедеврах, — ухмыльнулся Брайан, — Клифски считает, что его заразили. И что заразу разносят люди умственного труда.

— Ну, это если считать то, чем ты занимаешься, трудом и при этом допустить, что он умственный, — добродушно ухмыльнулся Берт. — Но, как ни парадоксально, он, похоже, прав. Первые случаи странного заболевания, которое явилось предшественником теперешних Приступов, были зарегистрированы года два назад, и именно в вашей среде. Высоковероятно, что люди, считающие себя причастными к сфере деятельности, которую они высокопарно именуют литературой и искусством (сразу возникает здоровый вопрос, в чём коренное отличие первого от второго?) каким-то образом, если не разносят инфекцию, то, как минимум, её провоцируют.

— Ты это серьёзно? — неуверенно ухмыльнулся Брайан. — Или ты это придумал только что, чтобы очередной раз надо мной позубоскалить?

Берт вдруг стал серьёзным, и его глаза, словно когти хищной птицы, безжалостно впились в лицо Брайана. Брайан попытался не смотреть в эти жуткие бездонные глаза, но не смог отвести взгляд. На мгновение Брайан полностью утратил контакт с реальностью, а потом внезапно ощутил себя беспомощным зародышем, безвольно зависшим в густой вязкой жидкости.

— Перестань! — хрипло вьщавил Брайан.

Берт прикрыл глаза тяжёлыми припухшими веками (Брайан сразу же почувствовал, как стало легче дышать) и устало сказал:

— Я хотел продемонстрировать тебе наглядно, что на информационном уровне легко могут передаваться вещи чисто соматического плана, вызывая, на первых порах, функциональные нарушения, а в дальнейшем, возможно, и органические.

— Как это? — не понял Брайан.

— Очень просто, — буркнул Берт. — Я, например, могу внушить тебе «ожог», со всей симптоматикой и дальнейшим некрозом «обожжённого» участка кожи.

— Погоди-погоди, — встрепенулся Брайан, — ты хочешь сказать, что кто-нибудь специально…

— Нет, — сказал Берт, вставая и отправляясь к бару за новой бутылкой, — я хочу сказать: вполне вероятно, что среди обилия штампуемых вами шедевров есть некие подспудные течения, провоцирующие нынешнюю эпидемию. Информационно-интеллектуальная инфекция. Аналог, — на информационном уровне — синдрома иммунодефицита. Или, если тебе так будет понятнее, аналог компьютерного вируса, со всеми вытекающими последствиями. Компьютер — в нашем случае человеческий мозг, получивший дозу заражённой информации, оказывается инфицированным. Теперь к каким бы информационным блокам ни происходило обращение, вновь и вновь вирус будет заражать ранее совершенно безопасные слои информации. Ну и, естественно, при общении с вирусоносителем тоже происходит заражение.

Берт разлил по рюмкам принесённый коньяк и вновь погрузился в кресло. Брайан несколько секунд ошарашенно молчал.

— Но ведь это справедливо для компьютеров, а мы — люди, — наконец не совсем уверенно произнёс Брайан.

Берт хмыкнул и окинул Брайана насмешливым взглядом.

— Какая патетика! Между прочим, эта версия не столь уж оригинальна и неожиданна. Вспомни хотя бы, как легко эти ЛЮДИ (я понимаю, тебя, конечно, как литератора, коробит соседство таких слов, как человек, душа, мышление и компьютер) заражаются всевозможными бредовыми идеями, как-то: национализм, фашизм, охота за ведьмами… Причём заражение происходит тем успешнее, чем более массово ставится эксперимент. Это происходит потому, что один ты ещё как-то можешь противостоять локальному источнику заражения, а в толпе — процесс нарастает лавинообразно.

— Но если это случалось и раньше, — растерянно улыбнулся Брайан, — значит, всё не так уж безнадёжно?

— Я недаром привёл сравнение с синдромом иммунодефицита, — Берт пригубил коньяк и закурил новую сигарету.

Брайан мужественно перенёс паузу, и Берт невозмутимо подытожил:

— Вирусы со временем мутируют, приобретая новые свойства, позволяющие им легче адаптироваться и помогающие им успешнее выживать и размножаться. Поэтому на каком-то этапе для лечения достаточно было всего лишь психотерапевтической беседы, потом в ход пошёл гипноз, а теперь мы сталкиваемся с такими случаями, когда после сеанса мы получаем из больного и здорового (я имею в виду врача) — двух больных, а не двух здоровых.

— Но тогда, — Брайан мучительно помассировал виски ладонями, — тогда единственный выход — добровольная самоизоляция.

— Это не выход, — мрачно буркнул Берт, — а тупик. Политика страуса.

— Если всё это правда, это же ужасно!

— А кто здесь говорил, что это прекрасно? Хотя, как ни парадоксально, некоторые умудряются извлекать и из этого пользу… для себя.

— Но, — как сомнамбула, уставившись в одну точку, произнёс Брайан, — неужели не существует других версий, не столь безнадёжных?

— Почему не существует, — нехотя проворчал Берт, прихлёбывая коньяк, словно остывший чай, — существует. И не одна. Например, тебе, без сомнения, должна понравиться версия о каменном лабиринте.

— О каменном лабиринте?

— Не повторяй за мной окончания фраз, — буркнул Берт, — потому что ты начинаешь напоминать мне больного попугая.

— Почему больного?

— Потому, что здоровая птица не выглядит столь ощипанной.

Брайан невольно глянул на свои ободранные колени игриво выглядывающие из дырявых штанин.

— Так что там за каменный лабиринт? — нетерпеливо спросил Брайан.

— Ходят упорные слухи, в основном, правда, поддерживаемые моими пациентами, что под нашим городом находится огромный лабиринт. Его стены будто бы выложены из серого камня. Когда и кем он построен, неизвестно. Может, он был в недрах ещё до того, как над ним начали возводить город. Но камень этот, якобы, обладает удивительным свойством: вместе со сложной системой коридоров он способен впитывать и гасить информационные потоки. То, что попало в эти серые коридоры, гибнет в них навсегда… Возможно, весь лабиринт когда-то был задуман как своеобразное хранилище информации, а вовсе не как кладбище или монстр, пожирающий всё на своём пути. Но с недавнего времени кто-то может случайно, а может, и нет, открыл несколько люков в вентиляционных шахтах, и жадные рты стали всасывать потоки информации, оставляя на поверхности лишь интеллектуальный вакуум…

— А я и не знал, что ты не только врач, но и поэт, — ухмыльнулся Брайан.