Николай Романецкий - Банка апельсинового сока

В рубку явился Белов.

- Вы не очень хорошо выглядите, капитан, - сказал он вместо приветствия.

- Я не девица на выданье, - отозвался Ребров и жестом пригласил экипаж занять штатные рабочие места.

Раздражение не проходило.

- Делаем последнюю попытку, - объявил он, когда практиканты уселись в кресла и выдвинули чашки ридеров. - Если попытка не удастся, все это закончится...

- Мы все понимаем, капитан. - Вильсон, вопреки требованиям Устава оборвавший Реброва, закусил губу.

Белов, мелко кивая, с тоской посмотрел на приятеля.

Ничего-то вы не понимаете, подумал Ребров. И ладно... Потому что это пока не важно. Потому что пора за дело. И какая удача, что эта идея вообще пришла мне в голову. Хотя, если вдуматься, только мне она и могла прийти. Молодые не успели еще до подобной идеи дожить...

Он встал и улыбнулся, широко, добро.

- Нет, ребята, - сказал он. - Так нельзя. К маневру надо готовиться с надеждой в душе. А вы как смерти ждете... Долой безысходность! И потом... Ведь у меня сегодня день рождения!

Проглотят или не проглотят? А вдруг помнят, когда у него день рождения?..

У практикантов отвалились челюсти.

Кажется, проглотили... Ребров подмигнул парням и пошел в кают-кампанию.

Ох и смуту же я сейчас внес в их умы, думал он. С утра Корабль объявляет им о безвыходном положении... И вдруг капитан ни с того ни с сего заявляет о какой-то надежде. Тут не знаешь, что и подумать! А может, он что-то придумал, наш капитан? Ведь он старый волк, наш капитан!.. Он все может... Он все знает... Он и не в таких переделках бывал! И выходил из них. Живым!

Все должно получиться, сказал он себе. Иначе опять победят эти мерзкие лапы, в очередной раз протянувшиеся в наше время из глубины веков.

Снова накатил приступ раздражения. Ребров открыл холодильник и вытащил банку с апельсиновым соком. Налил сок в один из стаканов и отставил его в сторону. Потом вытащил из нагрудного кармана комбинезона ампулу с желтой жидкостью и выдавил по капле в пустые стаканы. Наполнив их соком, размешал его ложкой и посмотрел на свет.

Когда он появился в рубке, парни взглянули на него, как на сумасшедшего. Ребров опять улыбнулся и раздал стаканы.

- Поскольку у меня сегодня день рождения, - сказал он, - давайте выпьем за то, чтобы я встретил и следующий.

- С удовольствием, - сказал Вильсон. - Но почему только следующий?

- За вас, капитан! - сказал Белов. - И за наше возвращение домой!.. На это в самом деле можно надеяться?

- Конечно! - отрубил Ребров.

Они выпили. Ребров посмотрел на часы. Осталось четыре минуты, и все будет решено. Он подавал привычные команды и выслушивал доклады. А когда Корабль объявил о готовности к маневру, Ребров резко развернул кресло.

- Ну вот и все! - сказал он. - Сегодня ночью я разобрался, в чем причина сбоя...

Практиканты не мигая смотрели на него. Их глаза светились надеждой.

- Эта причина в вас, ребята, - сказал Ребров, переводя взгляд с одного на другого. - Я только что отравил вас, и сейчас вы умрете... Сидеть! - властно крикнул он, увидев, что Вильсон дернулся всем телом. Сидеть, - повторил он. - Это все, что вы теперь можете!

Черное лицо Вильсона посерело, а Белов сделался белым как мел.

- Мне жаль, ребята, но другого выхода у меня, к сожалению, не было! с грустью сказал Ребров и прислонился затылком к ридеру. - Прощайте! И простите!

И тогда они наконец поверили, что все это не глупая и несвоевременная шутка. Поверили оба. Одновременно. Но изменить уже ничего не могли. Потому что руки и ноги больше не слушались их. Потому что тела покрылись холодным потом. И сердца начали спотыкаться. А мысли неслись вскачь, покинув этот проклятый Корабль, и улетели далеко-далеко назад. Как было бы хорошо, если бы мы не ввязались в полет с Ребровым. Сидели бы сейчас дома. Дома! ДОМА!!!

Ребров внимательно смотрел на практикантов. И когда глаза их стали вылезать из орбит и закатываться, а с губ сорвался придушенный хрип, он отключился от всего окружающего и представил себе маневр Корабля.

Натужно взвыли нейтрализаторы инерции, гася наваливающиеся перегрузки. Корабль содрогнулся всем своим тысячетонным телом.

Раздражение ушло. Ушло совсем. Ребров почувствовал себя таким, каким он был в давно минувшие годы, когда неожиданно удавалось решить очередную задачу, поставленную перед ним природой и людьми. Захотелось петь, и Ребров бы запел, но тут сердце его ухнуло в разверзшуюся пустоту, и неродившаяся еще песня умерла.

Когда Плахин достал из холодильника банку, на которой был нарисован оранжевый апельсин, Вильсон содрогнулся.

- Никогда не смогу пить апельсиновый сок, - сказал он.

Плахин вздохнул, убрал банку и, снова сев за свой стол, уставился в пустой экран Дальней Связи.

- Что же такое в нас было? - спросил Белов. - Почему Корабль не поворачивал?

- Этого мы уже не узнаем, - сказал Плахин. - Ребров стер все записи.

- А как же ему все-таки удалось повернуть? - спросил Вильсон. - Ведь мы же не умерли!

- А ты помнишь, о чем думал в тот момент? - вопросом на вопрос ответил Плахин.

Вильсон наморщил лоб и почесал в затылке.

- А ни о чем, - сказал он. - Я просто очень испугался.

- И я тоже, - проговорил Белов.

- Вот вам и разгадка, - сказал Плахин. - Капитану не нужна была ваша смерть, ему был нужен ваш страх перед ней. Ваш собственный страх. И в апельсиновом соке был не яд, а гипноделин. Потому вы поверили и испугались. И страх этот ослабил все сигналы, в том числе и те, что мешали.

- А если бы не ослабил? - сказал Белов.

- А что бы на его месте сделал ты? - спросил Плахин.

Белов помолчал, раздумывая, потом торопливо произнес:

- Я бы убил. Обоих. А после поворота покончил бы с собой.

- Вот видишь, - сказал Плахин.

- Да! - невпопад сказал Вильсон. - Капитан разыграл все на редкость правдоподобно. Мне и в голову не могло прийти, что это не яд. Мы же во всем верили капитану.

- Естественно! - сказал Плахин. - Иначе бы у него ничего и не вышло... Но он все равно подстраховался. Принял две таблетки витанола, чтобы его команды были ярче и мощней. А в его возрасте и одной было много...

Когда они вышли от Плахина, Белов сказал:

- Дичь какая-то... Капитан Ребров, и вдруг сердце! - Он посмотрел на Вильсона. - Тебе не кажется, что мы должны пройти ментоскопирование и узнать, что же в нас такое есть?

- А ты не боишься, что нам после этого запретят летать вместе?

Белов промолчал, но было видно, что он боится совсем не запретов.