Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины

* * *

- Вы можете ехать немедленно, господа, - вежливо сказал за завтраком Зундуйн Очир - представитель монгольского Министерства иностранных дел. Он встретил экспертов на аэродроме, проводил их в гостиницу и теперь сидел вместе с ними в маленьком застекленном павильоне ресторана. Дымился горячий плов, приправленный яблоками, алычой и тонко нарезанными ломтиками моркови. Айран, монгольский сыр и густой крепкий чай дополняли несложное меню. - Мне поручено сопровождать вас до Тонхила, - продолжал Очир. - Это в четырехстах километрах отсюда, у подножия Алтая. Там вы встретите нашего геолога Батсура с караваном машин, лошадей и верблюдов. Батсур - член комиссии экспертов. Он поедет с вами на Адж-Богдо.

_____________________ ?Аймак - район Мы хотим попробовать провести машины через перевал Тамч-Даба в Монгольском Алтае. Там проходил старый караванный путь в Китай, но им давно перестали пользоваться. Дорога заброшена... Озеров с сомнением покачал головой. - Едва ли машины пройдут через Тамч-Даба. - Подразделение саперов уже ремонтирует дорогу на северном склоне Алтая, объяснил Очир. - Они получили приказ обеспечить спуск вашего каравана в Барун-Хурай - обширную впадину, расположенную между Монгольским Алтаем и Джунгарской Гоби. Дальше все будет зависеть только от вас. Машины доставят экспедицию к подножию северного склона Адж-Богдо. Начнете работать. Через несколько дней прибудут лошади и верблюды, тогда сможете исследовать центральную часть Адж-Богдо. Работы рассчитаны на месяц. Если окажется необходимым, срок может быть продлен по желанию одного из экспертов. Разговор велся по-русски. Мистер Пигастер неторопливо жевал плов, запивал чаем, равнодушно поглядывал в окно. Там по узкой мощеной улице караван навьюченных верблюдов осторожно пробирался мимо стоящих у подъездов легковых и грузовых машин. Верблюды вытягивали длинные шеи и протяжно ревели; гортанно покрикивали смуглые погонщики, одетые в яркие халаты и высокие войлочные шапки. За плоскими желтыми крышами виднелись поросшие лесом склоны невысоких гор, а над ними яркое синее небо. - Прошу извинения, господа, - обратился по-английски к Тумову Пигастер. Когда и как мы можем двигаться дальше? Мы должны спешить. Очень спешить... - Предлагают хоть сейчас, - сказал Тумов. - Но мне кажется, нам следует передохнуть и выехать завтра утром. - На чем мы полетим? - прищурился Пигастер. - А мы не полетим, - пояснил Тумов, наливая себе холодного айрана. - Мы поедем на грузовиках, потом на верблюдах, потом на лошадях и, в заключение, пойдем пешком. - Вы, конечно, шутите. - Даже в мыслях не имел... - Тогда я протестую, господа, категорически протестую. Это перечеркивает все планы. Нужны самолеты, вертолеты, вездеходы. Да, господа, если у вас их нет, Америка может доставить все это через два - три дня. - Я в отчаянии, мистер Пигастер, что вас так расстраивает способ передвижения, - вмешался по-английски Очир. - Я в отчаянии и от того, что ваши американские самолеты и вертолеты, которые, бесспорно, очень хороши, будут здесь в Гоби так же беспомощны, как и наши. Гостеприимство не позволяет нам идти на риск. Мы не можем позволить, чтобы хоть один волос упал с головы кого-либо из членов высокой комиссии. Тумов чуть заметно подмигнул Озерову, поглядывая на лысину Пигастера. - Там, на далеком юге, - продолжал Очир, - лежит пустыня, окружающая пустынные безлюдные горы. Там нет поселков, нет даже стойбищ, нет складов горючего, нет аэродромов. Постоянные ветра и бураны необычайно затрудняют посадку самолетов и делают невозможным использование вертолетов. - Самолеты и вертолеты летают даже в Антарктике, - заметил Пигастер. - Летают и здесь, когда нет иного выхода, - спокойно сказал Очир. Конечно, можно было бы подыскать посадочную площадку и оборудовать ее для приема экспедиции. Но на это потребуются еще недели. И даже добравшись самолетом к подножию Адж-Богдо, все равно придется ждать там прибытия лошадей. А на машинах комиссия доберется за пять - шесть дней. В наших краях машина и лошадь надежнее самых новейших самолетов, господа. - Решено, - громко объявил Тумов. - Едем на машинах. Голосую! Кто за? Пигастер ослепительно улыбнулся. - Вижу, что остался в меньшинстве. Свой протест сегодня вечером вручу в письменном виде.

* * *

Шестой день пробивался караван машин на юго-восток, к подножию далекого Адж-Богдо. С помощью саперов были пройдены крутые уступы Тамч-Даба, хотя мистер Пигастер на каждом привале твердил, что перевала они не возьмут и только напрасно теряют драгоценное время. Когда цепочка машин поднялась на перевал и путешественники увидели красно-оранжевое солнце, выплывающее из-за пыльной мглы бескрайних пустынь, Тумов сказал американцу: - Ну вот, все в порядке. Осталась меньшая половина. - Надо еще спуститься, - сухо заметил Пигастер, кутаясь в меховую куртку. - Интересно, какая здесь высота, мистер Тумов? - Пустяки. Всего две тысячи семьсот пятьдесят метров над уровнем моря. Ровно на километр ниже, чем гребень Адж-Богдо. Пигастер покачал головой, но ничего не сказал. После отъезда из Кобдо он улыбался все реже. К вечеру машины спустились с перевала. Впереди лежали желтые плато Барун-Хурая. Далеко на юго-востоке, за грядой невысоких возвышенностей, которые едва проступали на горизонте, была Заалтайская Гоби. Обжигающий ветер гнул к самой земле пучки высохшей травы. Пыльные смерчи поднимались высоко в воздух на пустынных увалах и исчезали, как призраки. Низкое солнце тускло светило сквозь пыльную завесу. Невидимый песок колол лицо и скрипел на зубах. Из кабины первой машины вылез молодой круглолицый монгол в ватнике и фетровой шляпе с ремешком у подбородка - геолог Батсур, доцент уланбаторского университета; пригибаясь на ветру, подошел к Озерову. - Где-то здесь должно быть стойбище аратов, - начал он, стараясь перекричать свист ветра. - Станем на ночлег возле них... - Араты здесь за перевалом, - удивился Озеров, - с каких пор? - Пробуют осваивать пустыню, - усмехнулся Батсур. - Уже несколько лет приходят со стадами к подножию южного склона хребта, но туда, - он указал на юг, - далеко не заходят. Жмутся к горам. А там, в Гоби, кое-где есть хорошие пастбища. Боятся чего-то. Не хотят идти на юг... Это стойбище последнее; больше людей не встретим. Машины покатились дальше по сухому руслу потока, стекающего ранней весной с южного склона хребта. Русло, сложенное мелкой галькой, напоминало широкую проселочную дорогу и подобно проселку причудливо извивалось среди невысоких красноватых и черных скал. Местами в защищенных от ветра уголках попадались чахлые кусты остролистного тамариска. Редкие метелки эфедры покачивались на склонах. Уже темнело, когда впереди у подножия невысокого плато заблестели огни костров. Прибытие каравана машин вызвало переполох в стойбище аратов. Отовсюду - из войлочных юрт, от костров, из-за ближайших холмов к машинам шли и бежали мужчины, женщины, дети в ватных халатах и островерхих меховых шапках; махали руками, переговаривались на ходу, кричали, показывали на машины и на покрытые снегом скалистые гребни недалеких гор. Батсур заговорил с аратами. Шум утих. Пастухи слушали внимательно. Многие удивленно и даже недоверчиво покачивали головами. Когда Батсур умолк, вперед выступил высокий седобородый старик в красном, расшитом серебром халате, зеленых сапогах с загнутыми вверх длинными носками и в войлочной шапке, отороченной лисьим мехом. Пронзительный взгляд старика обежал гостей, задержался на мгновение на лице Озерова. Коснувшись коричневыми руками бороды, старик заговорил высоким гортанным голосом. Батсур переводил. - В отборной крупе нет сора, у старого человека нет лживых слов. Араты приветствуют дорогих гостей, прибывших в Гоби из далеких краев. Араты склоняются перед великим искусством смелых наездников, проведших железных коней, - Батсур похлопал рукой по кузову ближайшей машины, - через заоблачные выси Большого перевала. Двадцать зим назад араты подумали бы, что железные кони спустились с неба, ибо пути для железных коней через горы нет. Теперь араты думают иначе. Они читают газеты и слушают радио. Они знают, что человек все может. Он может найти воду в Гоби, может спасти стада от зимних буранов, может провести железных коней там, где раньше спешивались самые отважные наездники. Когда-нибудь человек обуздает и злые силы громовых духов, обитающих на юге. Просторы Гоби перестанут пугать мирных пастухов. Араты уже многому научились от своих старших друзей, живущих на севере и на западе. Они будут учиться и дальше. Счастлив познающий сладость и плоды учения. Араты горды тем, что среди искусных наездников, которые вели железных коней через Большой перевал, есть и монголы. Оставайтесь у нас и отдыхайте, пока вам не наскучит наше гостеприимство. Отдаем вам самые лучшие юрты, самые мягкие кошмы, самые теплые одеяла. Юноши выбирают в стадах самых жирных баранов. Толстый Цыбик, которому известны все тайны запахов жареного мяса, уже точит ножи. Оставайтесь и будьте так же счастливы, как счастливы араты, приветствующие дорогих гостей. Старик замолчал, опять коснулся бороды и, подойдя к гостям, медленно и торжественно обнял каждого. Когда очередь дошла до Озерова, старик похлопал его по плечу и на ломаном русском языке сказал: - Ты был Гоби - старый Баточирын помнит тебя. Ты был Юсун-Булак, там, старик показал на север. - Это было давно; много зим прошло. - Я не помню тебя, отец, - ответил Озеров, обнимая старика, - но я завидую твоей памяти-памяти степного орла. Я был в Юсун-Булаке, перед поездкой в Гоби, девять лет назад. - Кто был Гоби и снова вернулся, тот найдет счастье, - сказал старый Баточирын. - Если пришел без плохой мысли, - добавил он, обнимая Пигастера, стоящего возле Озерова. Араты снова заговорили шумно и приветливо, окружили гостей, обнимали, жали руки. Долго не гасли в эту ночь костры в стойбище пастухов. Ветер стих, улеглась пыль. Неподвижный воздух был холоден и сух. В черном небе над пустыней ярко искрились звезды. Приятным теплом тянуло от костров, в которых, потрескивая, горели сухие ветви саксаула и караганы. Батсур, лежа на кошме между Озеровым и Тумовым, вполголоса говорил. - Наш американец прицепился к старому Баточирыну, как колючка к лошадиной гриве. Больше часа говорят. О чем бы? - Третий способ изучения местности и обстановки, - усмехнулся Тумов, расспросы местного населения. - Хорошо он говорит по-монгольски? - спросил Озеров. - Лучше меня, - засмеялся Батсур. - В общем понять можно. - Любопытный тип, - вполголоса заметил Озеров, поглядывая в сторону соседнего костра, где седобородый Баточирын, наклонив голову, внимательно слушал улыбающегося Пигастера. - Разведчик! - процедил сквозь зубы Тумов. - Не только, - возразил Озеров, - он и ученый. Мне попадались его работы по земным токам и магнетизму. Ты тоже должен их знать. - Ерунда. Ни одной путной мысли. Фантазия... - У тебя - все фантазия, - спокойно заметил Озеров. - А, между прочим, в самых фантастических представлениях есть зерно истины. Вот, например, сегодня, приветствуя нас, Баточирын сказал о громовых духах, обитающих на юге Гоби. Это, конечно, какая-то легенда. Но мне очень хотелось бы узнать о ней подробнее. Ты обратил внимание на эти слова? - Нет, - сказал Тумов. - Пока он говорил, я старался вспомнить, куда положил контрольные таблицы для измерительных приборов. - Вспомнил? - Нет. - А ты не мог оставить их в Москве? - Не думаю, - протянул Тумов не очень уверенно. - Это скандал, если таблиц не окажется, - покачал головой Озеров. - Надо завтра же проверить... А вы, Батсур, знаете легенду, о которой говорил Баточирын? - продолжал он, помолчав. - Не знаю, - тряхнул головой молодой монгол. - В Гоби много легенд. Здесь о каждой долине, о каждой скале существуют легенды. Завтра спрошу Баточирына.