Андрей Корбут - Год 2990

40. В стенах, словно в мутном зеркале, он видел свой расплывчатый силуэт, это напомнило ему Харон, его скалы. Каюта была два на два метра, посередине, точно блюдце (или плаха), ложе с искусственной травой (трогательная забота о комфорте для арестованного). Алэн лежал на спине, заложив единственную свою руку за голову. Далеко ли, близко ли от него потолок - угадать было нельзя. Над ним будто простиралось лазурное небо.

* * * Каким был Харон? Мы три года исследовали его зондами и причислили к классу планет "Земля" с аналогичной атмосферой и массой, за весь этот долгий период не обнаружив аномалий, которые могли бы отрицательно влиять на здоровье человека. И, хотя на Хароне не было ни рек, ни озер, ни морей, оставалась твердая уверенность, что вода где-то на глубине все же есть. Придя сюда, мы сказали себе, что не ошиблись. Но мы ошиблись в другом, в самом главном... Я свято в это верю и сейчас, когда знаю, что на Хароне живет город с населением в пятьдесят тысяч человек... Предварительное заключение по итогам первого этапа было "планета пригодна для жизни". Окончательный вердикт мы должны были вынести после того, как пришли на Харон сами. Однако с каждым днем пребывания здесь мы открывали для себя больше вопросов, нежели получали ответов. Да, внешне Харон казался незамысловатым. Две трети всей его поверхности зеленая пыль, зеленая пустыня. Остальное было за гористой местностью: ровные, как стол, плато, словно битое стекло - скалы и расщелины глубиной до двух-трех километров, на дне которых вырастали джунгли Харона... Странные джунгли... Здесь не было лесов в нашем привычном понимании, лишь жило их убогое (или причудливое) подобие. Не было и дождей. Не было непогоды в земном представлении, разве что внезапно налетали "песчаные бури" (в которую и попала наша платформа); отступая, они оставляли оазисы, и в центре их мы всегда находили "колодцы". Не однажды, пытаясь исследовать их, мы потеряли в такой бездонной пропасти с десяток зондов. И, конечно, мы вгрызались в его плоть. Но когда наши буры доходили до отметки 10 000 метров, планета словно вздрагивала от боли, и работа останавливалась. Буры не шли дальше. Мы пытали эту отметку зондами, но электромагнитные волны каждый раз наталкивались на непреодолимую преграду, будто вязли в ней, и исчезали. Что это было? Силовое поле? Но какого происхождения? Природного? Искусственного? Животный и растительный мир так же был скуден, как и местные ландшафты. Но грань между флорой и фауной была порой настолько тонкой, что человеческий разум приходил в растерянность. Я не могу сказать точно, когда Клод принес в лагерь этот образец. Но это было уже после моего трехдневного исчезновения. Образец - небольшой кусок коричневых "водорослей" - был должным образом упакован в герметичный с принудительной вентиляцией пакет. Я сразу узнал их и вспомнил расщелину и джунгли. У меня не было больше повода следить за Клодом - он перестал увлекаться плато. Он всецело занялся бурением, и здесь проявляя какую-то одержимость. Сумасшедшую одержимость. Днем мы больше не видели его. Он спал два или три часа ночью и уходил до того, как становилось светло. Тем более странной стала для меня его находка. Впрочем, это был далеко не единственный образец местной флоры в нашем банке, и вскоре о нем будто бы забыли. Через три дня с этими и другими образцами работал Фредерик. Когда вечером у него ртом пошла кровь, мы сразу поняли, что дело в образцах, - с кровью он отхаркивал частички коричневых "водорослей". На какое-то время он пришел в себя и сказал, что не понимает, как это могло случиться - он даже не нарушал герметичности пакета. Ночью кровь пошла снова. С приходом дня (мы не спали всю ночь, пытались помочь Фредерику, а он бредил и не узнавал нас) кровотечение прекратилось, но все тело его покрылось бурыми волдырями. Мы изолировали его в медицинской капсуле и, не зная, как помочь ему, наблюдали за его мучениями. За несколько часов он стал совершенно черным...

41. За два часа до конца расчетного времени Мо Лау принял кардинально важное решение: перенести медосмотр пассажиров в капсулах из шлюза военного корабля непосредственно на "Леонардо да Винчи". Риск ошибки при этом увеличивался на 10-15%, однако таким образом выигрывались драгоценные минуты, и это было определяющим. И только поэтому уже через полтора часа эвакуация пассажиров была завершена. Мо Лау сначала сообщил об этом Ханке по системе связи, а затем с подробным докладом прибыл в апартаменты командора лично. - Не стойте, не стойте... кажется, у меня здесь не одно кресло, а я не такой уж деспот, - стараясь показать свое благодушие, встречал его Карл Ханке, - ваша новость, замечу, первая хорошая за последние сутки. Лейтенант, расположившись в кресле, тем не менее продолжал говорить в подчеркнуто официальном тоне: - Спасибо, сэр. Команда сработала действительно отлично. - Сколько человек мы сняли всего со звездолета? - Сто пятьдесят два человека, сэр. Из них только трое - члены экипажа: стюардесса, помощник командира и второй пилот, кажется, третьей смены... Тот, кто был с ними в ресторан-клубе третьим, - пассажир. Они все еще в коме, сэр? - Да. К сожалению. - В период проведения операции мы соответственно обнаружили пятьдесят одну пустую капсулу. В двух из них был "голубой туман". - В каком состоянии остальные пассажиры? - Пребывают в добром здравии... Я даже сказал бы, в слишком добром. Требуют вас, командор, и ведут себя агрессивно. Что касается президента Новой Австралии и его охраны, то у меня нет оснований думать, что они живы. Их капсулы оказались пустыми. В модуле "В" никого не было: мы обследовали его самым тщательным образом. Никаких следов их присутствия. А учитывая, что из модуля еще до расстыковки были вынесены все скафандры... - Почему? - Сэр, вы не беседовали со стюардессой? - Нет. - Я уделил разговору с ней несколько минут. Ей ничего не известно о том, что произошло с экипажем. Но события, предшествовавшие расстыковке "Леонардо да Винчи", как мне кажется, заслуживают более пристального рассмотрения, нежели это могла дать наша короткая встреча. - Вы выражаетесь как-то очень туманно... Что сказала эта молодая мисс? - Сэр, я хотел бы, чтобы вы сами услышали это из ее уст... Но на данный момент я жду вашего приказа покинуть этот квадрат. - Да, да, конечно... Насколько я понимаю, отбуксировать модуль "А" к Земле, чтобы уже на базе продолжить сканирование электронного мозга, у нас нет никакой возможности... - Все правильно, сэр. Мы слишком ограничены во времени. - Мы остаемся без главного свидетеля. - Что поделать, сэр. - О'кей, лейтенант, с Богом! Давайте убираться отсюда побыстрее!

* * * Стив потерял Ладу из виду с момента запуска двигателей крейсера. Он отснял несколько впечатляющих кадров, например, прощальный взгляд на "Леонардо да Винчи" или его растворяющийся с каждой секундой в бездне силуэт; затем свернул работу, праздно прошелся по ЦУПу, успев при этом даже отметить для себя несколько моментов, - чьи-то разговоры и какие-то слухи, и только тогда вспомнил о журналистке. Он нашел ее в каюте, занятой компьютером. При упоминании ее имени она вздохнула, вопросительно на него посмотрела, однако шлема не сняла - У меня есть для тебя кое-что, - почти обиженно говорил Стив; он терпеть не мог, когда живому человеческому общению предпочитали электронные мозги.