Коллектив авторов - Полдень, XXI век (апрель 2011)

Четвёртую звёздочку – только под дембель – получил капитана только по выслуге лет, перед самой демобилизацией.

Колючка – 1) верблюжья колючка; 2) колючая проволока; 3) напиток из заваренной в кипятке верблюжьей колючки.

Чамора – урод.

Литюга – лейтенант.

Начстроя – начальник строевой части.

Чипок – вариант солдатского буфета.

Кондейка – любое запирающееся изнутри помещение, в котором солдат имеет возможность спрятаться от наблюдения начальства.

Заначил – спрятал про запас.

Полканы – полковники.

Чмо – неряха, лох, неудачник, ни к чему не способный.

У нас ведь как принято. Если тебя нанимают в вояж на Архипелаг, требуй вперёд половину. И стой на своём, хотя бы наниматель и посинел от натуги. Ну а уж потом, как по рукам ударили, скликай друзей-мореходов в корчму и пои на весь задаток.

Почему? Так уж заведено. С Архипелага мало ведь кто возвращался. Драконы тамошние не то чтобы дикие – бешеные. А ко всему прочему, они – нырковые. И когда запузырится у тебя возле борта, тут уж спасаться поздно. Бьёт он из-под воды, ломает хребет корабельный. Нет спасения. Но, бывает, и с облаков валится. Дохнёт полымем и обратно уйдёт, в облака то есть. А ты, если чудом живым останешься, то без парусов с горелыми мачтами посреди океана. И тут уж невелик у демонов морских выбор. Либо скалы, либо жажда, либо холод. Кто-то на такой случай запасные паруса берёт, мачты. В трюме в воде замачивает, чтобы огненный вал не достал. Но когда обратно идут, для груза место освобождают. Так и гибнут.

Семья? А что семья. У нас сиротами не остаются. Те, что взрослые, сами в море выходят. А за жёнами да малыми народ присмотрит. В обиду не даст. Так что весь задаток в корчме остаётся. Так принято.

Отказаться? Сразу видно, что вы не здешний. Мы мореходы! У нас своя слава и своя гордость. Мы грамоте не по церковным книгам обучались, а по морским журналам, таблицам счислений да по лоциям…. От фрахта или найма никогда не отказывались. Но цену называем свою и ни медяка не уступим, хоть ты тресни. А там – как судьба распорядится. Может, до старости будешь припас возить на Тюремный остров, треску в Новые Порты доставлять, кита промышлять, калана, а может, тебя в первый же капитанский день на Архипелаг подрядят.

Пришёл он такой важный. В плаще, шляпе, с посохом таким – тростью. За плечами мешок пустой. Никого не расспрашивал, сразу ко мне присел. Цену, говорит, знаю, что половину вперёд запросишь, ведаю, про обычаи ваши наслышан. Я, хоть и кольнуло где-то внутри, отвечаю спокойно, что, мол, тогда и говорить не о чем. Завтра, стало быть, и пойдём.

Тут же созываю корабельщиков. На всём Побережье тогда три корчмы содержалось. Я к Степняку позвал. Кроме больных или тех, кто в море уже, все пришли. Отказываться от такого приглашения у нашего брата не принято. Церкви по эту сторону гор нет. Попы не прижились как-то. Благословение мы от мира получаем на такой вот прощальной вечере.

Расселись братья, без веселья за трапезу принялись. Сам-то не пью, конечно, хожу вдоль стола и собственноручно наливаю по первой чарке. А кого пропускаю, тот, стало быть, завтра вместе со мной пойдёт.

На Архипелаг добровольцев не кличут. Берёшь лучших, в ком как в себе уверен. Отказываться? Нет, такого и не упомню.

Шхуна моя не зря «Мечтой» называлась. Мечтой она и была.

Слышал, там у вас на юге особые корабельные мастера имеются и особые моряки. Одни в вояжи ходят, другие строят, третьи владеют, монету считают. Покупают и продают корабли, вроде как горшки. Верно говорят? Чудно. У нас не так, у нас каждый сам себе корабль ладит. Сам строит, сам владеет, сам и промышляет на нём. А покуда собственным не обзавёлся, матросом служишь и на плотбищах соседских работаешь. Прежде чем себе шхуну заложить, нужно с десяток товарищам построить. Так-то.

Я для хребта корабельного и для рёбер дерево два года искал. Одно к одному подбирал. На склонах, что к мёрзлым топям спускаются, растут сосны кривые. Северные ветра их крутят, гнут – под любые обводы загогулину сыщешь. И лучше нет дерева для набора.

А на обшивку идёт лиственница из ущелья. Железо, не дерево. Не сгниёт и за сотню лет. Ну, может и не за сотню, столько-то у нас корабли не живут. Но менять случается, только если льдинами обдерёт или скалами. И дух у нашей лиственницы особый. Червь морской пугается его, не липнет к бортам. Хоть в южные моря ходи, хоть в гнилых заливах отстаивайся.

Сушить? Нет, не сушим. Из живого дерева и корабль живой выходит. Гибкий. Воду берёт, не без этого, зато в студёных водах спасение. Не раздавить его льдинам. Выпихнуть из воды могут, а раздавить не выходит.

Паруса сами ладим, канаты плетём. Гвозди куём и всё прочее железо. А в конце якоря отливаем. Сами, конечно, кому ж доверим-то? Якоря корабельные для нас – что колокола по ту сторону гор для церкви. Венец всему делу.

К самым островам уже подошли, а духу драконьего не почуяли. Обычно смердит, как только вершины покажутся. Чем? Серой и ещё чем-то таким, вонючим. Если туман встаёт – только по запаху Архипелаг и узнаём, когда дела в тех водах случаются.

Обрадовались было, что пронесло на починок. И тут парок над водой показался. К нам приближается, да быстро так. Ну, я шхуну на отмель бросил. Хребтом по хрящу прошёлся, аж зубы свело, но выдержал набор, а ходу хватило – перевалили. Дракон взмыл и ушёл к острову. Не стал добивать.

Я хоть и дрожь почалась в ногах, спрашиваю нанимателя спокойно, куда приставать, откуда, мол, камни он наваливать собирается? А тот, на тебе новость, отвечает, чтобы россыпей не касались даже.

Тут вот какая штука. На Архипелаг кроме как за камнями и ходить незачем. Янтарь по сравнению с ними обычная канифоль. На лайде можно за два-три отлива полный груз камушков взять. И стать богачом. Однако скажуя тебе, если в богачи метишь, лучше пивко научись варить. Вот то верное дело.

Ну, мы-то за пай не нанимаемся. Нам всё равно, хоть ты помёт драконий по скалам соскребай, хоть камбалу в заливах уди – плата одна. А что, кроме шуток, был такой парень, что на Архипелаг рыбачить отправился.

Он, видишь ли, рыбу не для ухи ловил, не для брюха, а как редкости собирал. Вымачивал, солил в чём-то таком, что от гнили спасает, и в ящички стеклянные выставлял. Вроде бы как приятелям да гостям на забаву. Учёный человек – одно слово.

В очках вроде ваших, только стёклышки в его очках прозрачные были. Нет, я учение книжное уважаю. Куда без него? Хотя мы всё больше навыком да отцовским заветом. А иной раз нутро вернее и скорее выход подскажет.