Брайан Олдис - Босиком в голове

Книга третья

ДОМОЙ

Искры гравия усталых обмякших колес ночное кружение. Обожженная светом фар извивающаяся гранитная лента пределом потусторонней тьмы. Ночери дочи. Неподдельная разность во взорах мелки глаз близоруких скитальцев.

На примитивных своих на рычащих своих механизмах стадом шумливым и грозным по пустошам франков. Туда где Рейна воды несут свой радужный покров и жерла темнеют зловещих орудий. Сразу за мостом предупредительный зрак «Zoll».[22] Помигивание подфарников. Язык вспышек.

Криогенный сезон подходит к концу ветра-юнкера откатывают тундру на север освобождая место для весенних маневров буйных своих полков. Желтые стрелы. RECHTS FAHREN.[23] Ни за что на свете.

Чартерис весь в паутине останавливает свою бабамши. И он и Анджелин выходят на обочину как славно было бы лежать на этом самом месте недвижно-негаданно и смотреть на белые утесы ночных облаков чувствовать их свежесть. Хлопание дверец. Все уже на дороге возле своих лимузинов позевывая и потягиваясь один за другим утопают в тумане. Собратники.

Разом заговорили, Глория, обращаясь к Анджелин:

— Сдается мне, я в этих краях уже бывала.

— Не верь своим рецепторам, Глор! Но в чем-то ты права — здесь пахнет любовью. Ты чувствуешь?

— Да ну! Я бы этого не сказала, просто это место может оказаться совсем другим местом — ты понимаешь, о чем я? Скажи, мы приехали сюда специально или это вышло само собой?

Местом и часом сражена наповал.

— Какая разница? Я думаю, самое время чайник поставить, а то у меня уже ум на разум заходит!

И другие голоса словно из-под земли чего-то требуют от него сами ни черта не делают для того чтобы выйти из этих своих зловонных лабиринтов мол наш Шаман он все может пусть он этим и занимается не нашего это ума тело. Шумно дышат — дышат все разом хрустят суставами ворочают пальцами скрежещут одеяниями. Море мерзких звучаний.

Сделав глубокий вдох чтобы вынырнуть из этого морока четко и внятно:

— На сегодняшний день мы отработали все. Сейчас мы ляжем спать друзья дальнейшее же завтра.

Они принялись устраиваться на задних сиденьях автомобилей кто-то на бледном пламени пытался вскипятить чайник но это было непростым делом. Анджелин спала отдельно от Дрейка он же подрулил к стройной Элсбет присоединившейся к ним где-то в Люксембурге юной полной нерастраченного тепла Элсбет еврейская кровь которой

Дыхание ночи постепенно взяло верх они уже не сопротивлялись уходили один за другим в таинство ее заворачиваясь в свои одеяла и замолкая и каждый раз

Глубоко-глубоко лимб смерти жестокие жернова грез альтермотивы все эти я старою кожей сходя с себя самого затвор щелкает ежесекундно клацание автофотографии количество переходит

Соединенные Шпаты Америки и

Он чувствовал ее тепло тело ее тепла ток крови в ее жилах не открывая глаз она улыбнулась и обняла его запах пота и спальника словно тем летом когда небритым просыпался и видел перед собою горы залитые солнцем исполненная мудрой стати земля теплое дыхание —

Брань глотки в униформах и голоса многомерников беготня и шум дикий рев двигателей

Прямо перед носом тяжеленные ботинки. Ну и дела! Не успели переправиться через Рейн как на нас свалилась Deutcher Polizei.

Головы учеников бесстрастные созерцатели астрострады. Грузный жандарм оступившись рухнул наземь и завопил призывая присутствующих к порядку.

Чартерис рассмеялся и нащупал рукой лежавшие рядом джинсы.

— Ты бы нам для начала объяснил, что ты понимаешь под порядком, парень, мы ведь законов ваших не знаем. Прежде под этим словом понимались начищенные бляхи и строевые занятия на плацу — ты это имел в виду?

Он присмотрелся получше и понял, что к швабам сказанное не относится: у одних не было ремней у других пуговиц на мундире у третьих не было ни ремней ни мундиров у четвертых сапог и так далее. Жандармы дружно покашливали надеясь таким образом справиться с затором.

Один из крестоносцев спрыгнул с кузова своей машины, держа постель под мышкой, и тут же его сбили с ног и потащили к полицейскому фургону: раз-два, раз-два, левой-правой, левой-бравой.

— Ви хотел непослушайт! Бог фам в помочь! — кричали они.

— Катитесь подальше, вы! — кричали они.

— Вы не на помойке, вы в полицейском государстве, у нас порядок! — кричали они.

— Ми ваш Schnitt кинем яма а вас будем стреляйт! — кричали они.

— Освободите проезжую часть — немедленно освободите проезжую часть! — кричали они, хотя дорога была тиха, словно равнинная река, словно полоска ткани. У Арми в руках появилась флейта и он заиграл и все крестоносцы запели:

— Освободите проезжую часть астрострады Не место дерьму здесь! не место!

Жандармы окаменели предавшись Schwarmerei.[24]

Шум этот разбудил Элсбет. Она потянулась и села сразив видом своей груди молоденького шваба пробормотавшего:

— Ach, ein Zwolfpersonenausschnitt!

Она же его увидев начищенную бляху завопила так пронзительно, что от этих децибел всем стало совсем тошно.

Не успел Чартерис натянуть на себя джинсы, как рядом с ним выросла Анджелин:

— Колин, ты только посмотри, что они с нашими ребятами делают, еще минута — и мы все окажемся в каталажке ты должен срочно что-то придумать Колин все дело в том, что мы действительно мешаем движению — не знаю, зачем только мы здесь остановились. Сделай что-нибудь, Колин, — прошу тебя — сделай что-нибудь!

Элсбет она не видела в упор.

— Но ведь кроме нас здесь никто и не думал двигаться — разве не так? Для кого мы должны освобождать дорогу?

— Ты не мне это говори — скажи это лучше их фюреру. Вон он едет.

Показывает на белую патрульную машину открытую похожую на космический корабль или яхту ей не страшны шторма открыта всем ветрам внутри детина в белых одеждах на груди тысяча медалей гигантская сигара рядом двое поменьше подобострастно:

— Герр Лаундрай!!!

И швабы в один голос:

— Кто у вас главный?

Бревна на обочине.

Лемех времени. И

Действующая на нервы меланхоличность и регулярность металлоконструкций. Норд-Ост. Мост.

Медленно крики молчанье округа и всюду недвижность лишь утренний бриз поигрывает лохмами там в Англии они выглядели куда естественнее Матери-Природы дети здесь же разом осиротели. Норд-Ост.

— А что?

Всех или никого. Все застыло внутри и снаружи, а Арми знай себе пиликает — профессиональный флейтист.