Сирил Корнблат - Синдик

— Мне не хотелось бы вас расстраивать, друзья. Дела, похоже, плохи. В городе появились новые отряды. Они — отряды — задержали уже около двадцати парочек и отправили их к себе для выяснения личностей. Около пятидесяти человек были допрошены о том, что им известно. Начались повальные обыски. О каждом, кто тебе не нравится, ты можешь доложить Ригану. Скажешь, что твой сосед — скрывающийся европеец. Приходят люди и его забирают. Все хотят знать, почему они охотятся за парочками, которые по виду — явно американцы, если по их заявлениям ищут они европейцев? И все говорят, что никогда ничего подобного не видели. А сейчас — думаю, мне лучше приняться за работу.

— Да, — проговорила Ли, — так будет лучше.

Чарлз стоял у окна, разглядывая улицу через опущенную штору.

— Посмотри-ка, — позвал он Ли. Та подошла. По улице вышагивал какой-то крупный мужчина, причем делал он это с чрезмерным усердием.

— Могу поспорить, — сказал Чарлз, — что через десять минут он повторит свой маршрут, и так будет продолжаться всю ночь.

— Я спорить не буду. — ответила Ли. — Ладно, похоже, что это патруль. Крими учатся у своих заморских друзей, и, черт подери, уже слишком многому научились. Они, должно быть, расставлены по всему городу.

Ли с Чарлзом продолжали смотреть в окно, и через десять минут патрульный прошел мимо них снова. Во время своей пятой ходки он установил идущую по улице парочку, внимательно изучил их физиономии, направил на них пистолет и засвистел в свисток. Прибыла подмога и забрала задержанных: девушка билась в истерике. В два часа ночи этого филера сменил другой, такой же крупный. От всего его вида исходила какая-то угроза. В это время они все еще наблюдали за улицей, а Оливер все также склонялся над столом, тщательно подбирая цветовые оттенки.

Через пять дней, работая практически без сна, Оливер закончил два пропуска на поездку по маршруту Мичиган-Сити — Баффало. В жилом доме, по соседству, накануне прошел повальный обыск; Чарлз и Ли Фалькаро стояли в ожидании, вооружившись, как в кино, длинными кухонными ножами. Но этот обыск, скорее всего, произошел по чьей-то наводке, а не в плановом режиме, хотя планомерные обыски уже приближались и к их части города. Группа захвата в дом Кена Оливера не зашла.

Оливер в соответствии с инструкциями Ли закупил для них одежду — она включала в себя два мужских костюма размера Оливера. Один она оставила для Чарлза, а второй примерила на себя. Чарлза она проинструктировала о его действиях с точностью до минуты. Сначала он недоверчиво рассмеялся: Ли, умудренная психологическим опытом, убедила его, что она говорит совершенно серьезно. Оливер, тоже озадаченный его наивностью, сообщил, что подобные штучки совершенно обычны — по крайней мере, в Крими. Затем Орсино негодующе расшумелся, но Ли прикрикнула на него, и он успокоился. Последним отголоском его протеста было:

— Ну, и что мне делать, если меня арестуют?

Она пожала плечами, как бы умывая руки, и продолжала возиться со своей прической.

Было утро, когда она на прощание поцеловала Оливера и сказала Чарлзу:

— Увидимся на вокзале. Я не прощаюсь, — и вышла из квартиры. Темноволосый, немного прихрамывающий парнишка.

Чарлз следил за ней, пока она не завернула за угол. Полицейский обернулся ей вслед, и продолжил свой путь.

Через полчаса Чарлз пожал руку Оливеру и вышел.

В этот день Оливер на работу не пошел. Он весь день просидел за столом, рисуя бесчисленные профили головки Ли Фалькаро.

«Пора. Великий Обманщик, — подумал Кен. — Он откроет дверь, ведущую в соседнюю комнату, заставленную столами с яствами, за которыми сидят мужчины и женщины, приятно удивленные, увидев тебя и зовущие присоединиться к их застолью. Ростбиф, икра, жареная оленина — садись, попробуй всего понемножку. А ты идешь к двери. Время, Великий Обманщик, выбивает у тебя подставку из-под ног и хлопает дверью, а гости на этом пиру жизни, смеясь, оборачиваются в твою сторону, глядя на твои увечья».

Оливер медленно нарисовал уже пятнадцатый профиль Ли и подумал, что пора включить радио и послушать новости. «Может быть, следующим голосом, который ты услышишь, будет голос полицейского за дверью».

Чарлз шел по улице, и на подвывающее к себе движение руки полицейского сержанта сразу же к нему подбежал.

— Откуда вы, мистер? — спросил коп, готовый тут же забрать его в кутузку.

Чарлз сглотнул, судорожно вспоминая, чему его учила Ли Фалькаро.

— О, сержант, я тут рядом живу.

— А чего это вы так нервничаете?

— Ну что вы, сержант, это вам просто кажется, правда.

Вам никто не говорил, как вам идет эта форма?

Тот внимательно посмотрел на него и произнес:

— Если бы я был без формы, сестренка, то так просто бы от тебя не отвязался. И если бы все силы не были брошены на поиски этих идиотов, убивших мистера Ригана, я бы тебя оштрафовал — за плевок на тротуар. Держись подальше от меня. Я твое личико не забуду.

Чарлз поспешил прочь. Сработало! Следующий раз все сработало при встрече с полицейским в штатском. В третий (и в последний) раз это был прибывший из Чикаго на подмогу переодетый шпик. Он врезал Чарлзу в челюсть и на дорожку наградил его ударом в ребра. Чарлза предупреждали, что такое может случиться: «Имей в виду, они могут перестараться. В этом все дело. Ты для них будешь представлять самый удобный объект для утверждения своих мужских достоинств, и это заставит их забыть о своей основной задаче. Пару раз они могут ткнуть тебя кулаком. Все, что тебе останется, так это смириться. Когда ты получишь свое — если тебя все-таки стукнут, — они удовлетворятся этим».

Удар в челюсть был не очень профессиональным, а удар по ребрам вообще почти не чувствовался, учитывая то, что благодаря ему он оказался за воротами Главного вокзала Мичиган-Сити.

Судя по большим вокзальным часам, экспресс Чикаго-Баффало должен отойти через пятнадцать минут. Сверкающий монорельс высотой с человеческий рост исчезал в дальнем конце перрона. Большинство из примерно пятидесяти человек на перроне были, наверное, откуда-то с приграничных с Баффало районов… благонадежные кастраты, которым позволили посетить территорию Синдика с обязательным возвращением обратно. Прекрасно одетые, конечно, многие далеко не молодые, которых к Крими привязывает нечто такое, что гораздо сильнее жажды свободы. Хотя есть и один помоложе — ба, да это Ли, зевая, в одиночестве читает «Зеленые страницы».

«Кто же из этой толпы полицейский? Конечно, вон тот, самый толстый, с бегающими глазками. Парень, без передышки прохаживающийся и заглядывающий в лица отъезжающих».