Кир Булычев - Поселок

- Привет, - сказал Олег, придерживая дверь, чтобы разглядеть, кто где в темной комнате. - Вы не спите?

- Ох, - сказала Кристина, - пришел все-таки, я думала, что не придешь, я так и полагала, что забудешь. Раз вы в горы собрались, зачем обо мне помнить?

- Ты не слушай ее, Олег, - сказала тихо, очень тихо, почти шепотом, Лиз, - она всегда ворчит. Она и на меня ворчит. Надоело.

Олег нашел стол, пошарил по нему руками, отыскал светильник, вынул из кошеля на поясе кремень и трут.

- Чего без света сидите? - спросил он.

- Там масло кончилось, - сказала Лиз.

- А где банка?

- Нет у нас масла, - сказала Кристина. - Кому мы нужны, две беспомощные женщины? Кто принесет нам масла?

- Масло на полке, справа от тебя, - сказала Лиз. - Вы когда уходите?

- После обеда, - сказал Олег. - Как себя чувствуешь?

- Хорошо. Только слабость.

- Эгли сказала, что дня через три ты уже встанешь. Хочешь, мы тебя к Луизе перенесем?

- Я не оставлю маму, - сказала Лиз.

Кристина не была ей матерью. Но они давно жили вместе. Когда они пришли в поселок, Лиз было меньше года, она была самая маленькая. Ее мать замерзла на перевале, а отец погиб еще раньше. Кристина несла Лиз все те дни. Она тогда была сильная, смелая, у нее еще были глаза. Так и остались они вдвоем. Потом Кристина ослепла. Из-за тех же перекати-поле: не знали еще, что делать. Вот и ослепла. Она редко выходит из дома. Только летом, если нет дождя. Все уже привыкли к дождю, не замечают его. А она не привыкла. Если дождь, ни за что но выйдет. А если сухо, сядет на ступеньку, угадывает по шагам проходящих мимо и жалуется. Старый говорит, что Кристина немного ненормальная. А раньше она была крупным астрономом. Очень крупным астрономом. Лиз как-то сказала Олегу: "Представь себе трагедию человека, который всю жизнь смотрел на звезды, а потом попал в лес, где звезд не бывает, и к тому же вообще ослеп. Тебе этого не понять".

- Конечно, - сказала Кристина, - перенесите ее куда-нибудь. Зачем ей со мной подыхать?

Олег отыскал на полке банку с маслом, налил в светильник и зажег его. Сразу стало светло. И видна была широкая кровать, на которой под шкурами лежали рядом Кристина и Лиз. Олег всегда удивлялся, насколько они похожи, не поверишь, что даже не родственники. Обе белые, с желтыми волосами, с широкими плоскими лицами и мягкими губами. У Лиз зеленые глаза. У Кристины глаза закрыты. Но говорят, тоже были зелеными.

- Масла еще на неделю хватит, - сказал Олег, - потом Старый принесет. Вы не экономьте. Чего в темноте сидеть?

- Жаль, что я заболела, - сказала Лиз. - Я хотела бы пойти с тобой.

- В следующий раз, - сказал Олег.

- Через три года?

- Через год.

- Через этот год, значит, через три наших года. У меня слабые легкие.

- До зимы еще долго, выздоровеешь.

Олег понимал, что говорит не то, чего ждала от него эта девушка с широким лицом. Когда она говорила о походе, она имела в виду совсем другое: чтобы Олег всегда был вместе с ней, потому что ей страшно, она совсем одна. Олег старался быть вежливым, но не всегда удавалось: Лиз раздражала - ее глаза всегда чего-то просили.

Кристина поднялась с постели, подобрала палку, пошла к плите. Она все умела делать сама, но предпочитала, чтобы помогали соседи.

- С ума сойти, - бормотала она. - Я, видный ученый, женщина, некогда известная своей красотой, вынуждена жить в этом хлеву, брошенная всеми, оскорбленная судьбой…

- Олег, - сказала Лиз, поднимаясь на локте. Открылась большая белая грудь, и Олег отвернулся. - Олег, не уходи с ними. Ты не вернешься. Я знаю, ты не вернешься. У меня предчувствие…

- Может, воды принести? - спросил Олег.

- Есть вода, - сказала Лиз. - Ты не хочешь меня послушаться. Ну хотя бы раз в жизни!

- Я пошел.

- Иди, - сказала Лиз.

В дверях его догнали слова:

- Олежка, ты посмотри, может, там есть лекарство от кашля. Для Кристины. Ты не забудешь?

- Не забуду.

- Забудет, - сказала Кристина. - И в этом нет ничего удивительного.

- Олег!

- Ну что?

- Ты не сказал мне "до свидания".

- До свидания.

Старый мылся на кухне над тазом.

- Крупных зверей вы убили, - сказал он. - Шерсть только плохая, летняя.

- Это Дик с Сергеевым.

- Ты сердит? Ты был у Кристины?

- Там все в порядке. Потом принесите им масла. И еще у них картошка кончается.

- Не беспокойся. Заходи ко мне, поговорим напоследок.

- Только недолго! - крикнула мать из-за перегородки.

Старый ухмыльнулся. Олег снял полотенце, протянул ему, чтобы удобней было вытереть левую руку. Правую старик потерял лет пятнадцать назад, когда они первый раз пытались пройти к перевалу.

Олег прошел в комнату Старого, сел за стол, отполированный локтями учеников, отодвинул самодельные счеты с сушеными орехами вместо костяшек. Сколько раз он сидел за этим столом? Несколько тысяч раз. И почти все, что знает, услышал за этим столом.

- Мне страшнее всего отпускать тебя, - сказал старик, садясь напротив, на учительское место. - Я думал, что через несколько лет ты сменишь меня и будешь учить детей.

- Я вернусь, - сказал Олег. Он подумал: "А что сейчас делает Марьяна? Грибы она уже замочила, потом переложила свой гербарий, она обязательно перекладывает гербарий. Собирается? Говорит с отцом?"

- Ты меня слушаешь?

- Да, конечно, учитель.

- И в то же время я сам настаивал на том, чтобы тебя взяли за перевал. Пожалуй, это тебе нужнее, чем Дику или Марьяне. Ты будешь моими глазами, моими руками.

Старый поднял руку и посмотрел на нее с интересом, словно никогда не видел. И задумался. Олег молчал, оглядывая комнату. Старый иногда замолкал так, внезапно, на минуту, на две. У каждого свои слабости. Огонек светильника отражался на отполированном, как всегда, чистом микроскопе. В нем не было главного стекла. Сергеев тысячу раз говорил Старому, что пустая трубка слишком большая роскошь, чтобы держать ее на полке, как украшение. "Дай мне ее в мастерскую, Боря. Я из нее сделаю два чудесных ножа". А Старый не отдавал.

- Прости, - сказал старик. Он моргнул два раза добрыми серыми глазами, погладил аккуратно подрезанную белую бороду, за которую тетка Луиза звала его купцом. - Я размышлял. И знаешь о чем? О том, что в истории Земли уже бывали случаи, когда по несчастливой случайности группа людей оказывалась отрезанной от общего потока цивилизации. И тут мы вступаем в область качественного анализа…

Старик опять замолк и пожевал губами. Ушел в свои мысли. Олег к этому привык. Ему нравилось сидеть рядом со стариком, просто молчать, и ему казалось, что знаний в старике так много, что сам воздух комнаты полон ими.

- Да, конечно, надо учитывать временной диапазон. Диапазон - это расстояние. Запомнил?

Старый всегда объяснял слова, которые ученикам не встречались.