Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Мы прошли еще один облачный слой, и внизу показалась широкая зеленая долина, окруженная бесплодными горными хребтами. Она, как я узнала, была единственной плодородной местностью в этом полушарии: одна-единственная долина около ста миль протяженностью, шириной самое большее двадцать пять миль.

Тут и предполагалось построить новую базу. Долина была обозначена как АТ334Л, но флотские окрестили ее Ксанаду.

Когда мы приблизились к поверхности, меня вдруг охватил необъяснимый страх. Взбрыкнуло мое провидение. Словно я получила моментальный мысленный снимок планеты Клаксон, и он вызвал ощущение враждебности, боли и возмущения. Жуткое, непонятное ощущение, которое я не могла объяснить.

Но кое-как избавилась от него, когда двери космолета открылись.

Наш лагерь беспорядочно расположился на нескольких акрах каменистой земли у самого начала зеленой долины Ксанаду. Собственно, это был какой-то известняк грязно-белого цвета, поблескивающий вкраплениями слюды. Кое-где виднелись рыжие пятна – выходы железной руды, объяснил мне кто-то. Дальше расстилалась очаровательная долина, угнездившись между двумя отрогами лысых гор. Зелень Ксанаду была сочнее и ярче той, к какой я привыкла на родной планете, и казалось, будто вся жизненная сила этого мира сконцентрировалась в единственной маленькой долине с невысокими покатыми холмами, между которыми струилась речка.

Как я слышала, первыми были построены жилые помещения для командного состава и офицерская столовая. Флот откровенно поддерживал старинную традицию привилегированности высших чинов. Ступенькой ниже на иерархической лестнице стояла связь. На Клаксоне построили небольшую передаточную станцию, но использовалась главным образом мощная аппаратура «Баклана».

Сразу же после высадки нас расселили. Я получила просторную жилую комнату с маленькой кухней. Большое окно смотрело на зеленую долину.

Одна из главных проблем, которые приходилось решать Флоту, была связана с клаустрофобическими ощущениями, возникавшими у персонала после долгих недель и месяцев пребывания в космосе. А потому в целях простейшей психологической гигиены Флот стремился сделать жилые помещения на базах просторными и удобными. В конце концов, особой разницы не составляло строить по-крупному или экономя на жилой площади.

Мебель тоже была приятной – датский модерн, один из самых милых старинных стилей, а на стенах висели копии знаменитых картин. К сожалению, меблировка во всех квартирах была идентичной. Но у меня впервые было собственное жилище, и оно сразу мне очень понравилось.

Флот, кроме того, попытался улучшить идею общих столовых. Мы могли питаться в любом из пяти ресторанов базы. Каждый отличался интерьером от остальных. «Гавайская деревня» Джо, «Китайский квартал» Эдди и мое любимое кафе «Гарриэт». Оно было очень похоже на кафе рядом с моей школой.

Естественно, меню во всех пяти полностью совпадало – Флот еще не дошел до того, чтобы обеспечивать разнообразие национальных блюд.

Экскаваторы и бульдозеры уже работали в долине Ксанаду, первые здания были почти закончены. Оставалось только застеклить окна.

Однако случилось так, что в первый наш вечер на планете начались всякие заминки и неполадки, которые превратили строительство базы на Клаксоне в сущий ад.

Работы продолжались, но дело не ладилось. Постоянно что-то случалось. Видимо, в расчеты вкрались ошибки, так как секции обрушивались одна за другой. Там, где согласно геологическим изысканиям под почвой лежал гранит, порода оказывалась трухлявой, обнаруживались пустоты.

Две недели спустя первые здания были готовы для использования. Выглядели они как типичные административные корпуса-башни из бетона и алюминия высотой в четыреста футов. Перед самой церемонией их принятия коммандер Хансен, старший инженер, проверил фундамент. Он обнаружил легкое оседание с перекашиванием.

Хансен нахмурился. Он тщательнейшим образом проанализировал структурную целостность породы. И ничего подобного произойти не могло.

Он опустился в нижний подвал и обнаружил, что одна из свай провалилась в неизвестно откуда взявшуюся дыру. Баланс напряжений в здании был нарушен.

Хансен уставился на злополучную сваю. Этого не могло случиться, но это случилось. Теперь все чертово сооружение готово рухнуть.

Он кинулся к аварийному телефону. И вдруг услышал скрип. Здание оседало.

– Соедините меня с адмиралом! Немедленно! – крикнул он ответившему ординарцу. – Аварийная ситуация!

Эсплендадоре как раз вышел из-под душа. На кровати была разложена парадная форма. Через двадцать минут ему предстояло произнести речь, объявить здание принятым и поблагодарить всех за самоотверженную работу. С какой стати ему докучают мелочами? Тем не менее, согласно легендам, он всегда оказывался на месте в случае необходимости. Он вытерся и взял трубку.

– Сэр! Это Хансен. Со зданием неладно.

– Хансен, о чем вы говорите?!

– Одна из свай ушла вниз. Здание начинает оседать. Необходимо удалить из него всех людей.

У Эсплендадоре возникли сотни вопросов, но задавать их было некогда. Ударом кулака он включил сигнал общей тревоги, предписывающий всем немедленно оставить свои занятия и собраться у космолета. Самый быстрый способ увести их от опасного здания.

В подвале Хансен увидел больше, чем требовалось. Он метнулся к лифту. Всюду вокруг один громкий треск следовал за другим. Начали подаваться тяжелые сваи. Он едва успел запрыгнуть в лифт и нажать кнопку.

Но чуть лифт начал подниматься, как его озарила ослепительная вспышка: одна из несущих балок рухнула и оборвала электрические кабели.

Хансен открыл люк в потолке лифта и выбрался на крышу. В смутном свете аварийных ламп он разглядел в шахте лифта скобяную лестницу и полез по ней.

На поверхности толпа спешила покинуть площадку возле новых зданий, но те, кто находился в задних рядах, почувствовали содрогание земли под ногами, увидели, как ближайшая постройка изящно накренилась, будто кланяясь горам, и услышали скрежет и лязг рвущегося металла. Мгновение спустя здание рухнуло.

Хансен внизу почувствовал, что шахта лифта ходит ходуном. Секунда – и он выбрался наружу, а шахта под нажимом породы расплющилась, точно тюбик, из которого выдавили всю зубную пасту. Еще бы чуть-чуть – и…

Эсплендадоре был выдающимся боевым адмиралом, но то время ушло в прошлое. Теперь он был отличным кабинетным адмиралом. Проходящие годы унесли лихость и пылкость его молодости. По мере того как в его волосах пробивалось все больше седины, он становился все более умеренным в своих решениях. После великой победы у Ахиллесовой звезды карьера Эсплендадоре пошла под уклон. Бесспорно, движение было медленным, практически незаметным, но все равно это было движение вниз. Последние несколько лет его направляли в спокойные секторы, где никаких встреч с противником не предполагалось. Он выразил неудовольствие. «Немного отдохните», – ответило высокое начальство, но он подозревал, что слова эти следовало истолковать так: «Дай кому-нибудь другому попробовать себя». Он предвидел, что его карьера и жизнь канут в благопристойный маразм. В отчаянии он нажал на все рычаги, пустил в ход все остававшееся влияние. Любой ценой он тщился вырваться из арьергарда, куда его засунули. Он же боевой адмирал, а не снабженец в мундире!