Рэй Брэдбери - Зеленые тени, Белый Кит

— Всего лишь? — вскричал Майк. — Да на велосипеде, если постараешься, можно разогнаться до шестидесяти километров в час, а под горку, на длинном спуске — до девяноста, а то и девяноста пяти! Вот они и неслись, без передних и задних фар…

— Но это же запрещено законом!

— Не хватало еще, чтобы правительство совало нос в нашу жизнь! Так вот, несутся эти двое, без фар, из одного города в другой, словно удирают от смертного греха! Навстречу, но по той же стороне дороги. Говорят, всегда нужно ездить по встречной полосе, так, мол, безопасней. Вот и полюбуйтесь, до чего их довела эта официальщина. Люди гробятся! Как? Непонятно? Один по правилам ездил, а другой — без. Лучше бы им там, наверху, помалкивать! А то вот лежат эти двое и концы отдают.

— Концы отдают? — вздрогнул я.

— А ты прикинь! Что мешает двум крепким парням, что мчатся очертя голову один из Килкока в Мэйнут, другой из Мэйнута в Килкок, столкнуться лбами? Туман! И ничего больше! Только туман стоит на их пути, не давая их черепушкам втемяшиться друг в друга. А когда они врезаются на перекрестке, происходит то же, что в кегельбане. Бах! Кегли разлетаются! Вот и они подлетают футов на девять, кувыркаясь в воздухе, голова к голове, как милые дружки, велосипеды сцепились, словно два кота. Потом все это обрушивается наземь и лежит, дожидаясь прихода ангела смерти.

— Но ведь они же не…

— Ты так думаешь? В прошлом году не было в Ирландском свободном государстве ночи, чтобы хоть кто-нибудь не загнулся в какой-нибудь чертовой аварии!

— Ты хочешь сказать, в год погибает три с лишним сотни ирландских велосипедистов?

— Святая и горькая истина.

— Я никогда не разъезжаю по ночам на велосипеде. — Гебер Финн смотрел на тела. — Только пешком.

— Ну так треклятые велосипедисты на тебя наезжают! — сказал Майк. — На колесах ли, пешком ли, все равно какой-нибудь недоумок гонит тебе навстречу. Да они скорее тебя пополам перережут, чем поздороваются. О, какие смельчаки превращались в дряхлые развалины, калечились или хуже, а потом всю жизнь мучились головными болями. — Майк вздрогнул, зажмурившись. — Можно подумать, человеку не по силам управиться с таким мощным и хитроумным механизмом.

— Триста смертей в год? — изумленно спросил я.

— Это не считая тысяч «ходячих раненых» — каждую пару недель, которые, проклиная все на свете, забрасывают велосипед в болото и на государственную пенсию зализывают свои бесчисленные болячки.

— Так о чем мы тут болтаем? — Я беспомощно кивнул на пострадавших. — Где тут больница?

— В безлунную ночь, — продолжал Гебер Финн, — надо ходить полями, а дороги — ну их к черту! Вот так я и дожил до пятого десятка.

— А-а… — Один из раненых шевельнулся.

Все встрепенулись.

Доктор, почувствовав, что слишком долго держит зрителей в неведении и публика уже начинает расходиться, резко поднялся, разом приковав к себе внимание, и произнес:

— Итак!

Мгновенно воцарилась тишина.

— У одного… — ткнул врач, — синяки, рваные раны и две недели жутких болей в спине. А у другого… — Он поморщился, уставившись на второго, тот был бледнее и выглядел так, словно его собрали в последний путь, наложили грим и нарумянили щеки. — Сотрясение мозга.

— Сотрясение!

Прошелестел и утих легкий ветерок.

— Его можно спасти, если срочно доставить в мэйнутскую клинику. Кто вызовется его отвезти на своей машине?

Все как один повернулись к Тималти. Я вспомнил, что у дверей припаркованы семнадцать велосипедов и только один автомобиль. Он торопливо кивнул.

— Я! — выкрикнул Тималти. — Другой-то машины нет!

— Вот! Доброволец! Взяли — осторожно! — и несем в принадлежащий Тималти драндулет!

Они уже собрались было поднять раненого, но замерли, когда я кашлянул. Я обвел рукой присутствующих и поднес к губам собранные стаканчиком пальцы. Все в легком замешательстве уставились на меня. В заведении, где со стойки бара текут пенные реки, такой жест редкость.

— На дорожку!

Теперь даже более удачливый из двух, внезапно оживший, с физиономией, похожей на сыр, обнаружил, что держит кружку. Ее вложили туда заботливые руки, со словами:

— Ну давай… рассказывай…

— Что случилось, а?

— Пошлите, — простонал потерпевший, — пошлите за отцом Лири. Я хочу, чтобы меня соборовали!

— Сейчас приведем! — Нолан вскочил и побежал.

— Пусть моя жена позовет моих трех дядьев и четырех племянников, моего деда и Тимоти Дулина. А вас всех я приглашаю на поминки!

— Пиви, ты всегда был парень что надо!

— Дома, в моих лучших ботинках, спрятаны две золотые монеты, чтобы прикрыть мне глаза! На третий золотой купите мне приличный черный костюм!

— Считай, что все сделано!

— И чтобы виски — рекой. Я сам буду покупать!

У дверей послышался шорох.

— Слава Богу, — закричал Тималти. — Это вы, отец Лири. Отец, срочно, нужно соборовать по высшему разряду!

— Ты еще будешь указывать, что мне делать! — сказал священник в дверях. — Будет вам соборование. Давайте сюда пострадавшего! Мы его вмиг!

Пострадавшего под одобрительные возгласы подняли на руки и бегом понесли к выходу, где священник регулировал движение, и были таковы.

Одно тело покинуло стойку бара, предвкушаемые поминки не состоялись, зал опустел, остались только я и доктор, реанимированный велосипедист и двое приятелей, в шутку тузящих друг друга. Было слышно, как все гурьбой укладывают тяжело раненного в аварии человека в машину Тималти.

— Допивай, — посоветовал доктор.

Но я стоял и растерянно смотрел на очухавшегося велосипедиста, который сидел, ожидая, когда возвратятся остальные и начнут ходить вокруг да около него, на залитый кровью пол, на две «машины», прислоненные у двери, словно театральный реквизит, на немыслимый туман и тьму; вслушивался, как голоса то повышаются, то стихают, и каждый из них в точности соответствовал глотке хозяина и обстоятельствам.

— Доктор, — услышал я свой голос, кладя монетки на стойку, — часто у вас случаются автоаварии, когда сталкиваются люди в автомобилях?

— Только не в нашем городе! — Доктор скорбно кивнул на восток. — Если вы любитель таких вещей, езжайте за этим в Дублин!

Проходя по пабу, доктор взял меня под руку, словно собирался поделиться какой-то тайной, которая может еще изменить мою судьбу. Ведомый врачом, я чувствовал, как внутри переливается крепкий портер, с чем приходилось считаться.

Доктор шептал мне на ухо:

— Послушай, сынок, ведь ты не так уж много ездил по Ирландии, верно? Тогда слушай! В таком тумане в Мэйнут лучше гнать велосипед на полной скорости! Чтоб лязг на всю округу! Почему? Чтоб коровы и велосипедисты — с дороги врассыпную! Поедешь медленно — будешь косить десятками, прежде чем они догадаются, в чем дело. И еще: увидишь велосипед, сразу гаси фары, если, конечно, они у тебя действуют. Безопаснее разъехаться с выключенными фарами. Сколько глаз навсегда закрылись из-за проклятых фар, сколько невинных душ загублено! Теперь понятно? Две вещи: скорость и гасить фары, как только завидишь велосипед!