Сергей Жемайтис - Багряная планета

— Какой великий момент! Марс, прими братьев с Земли. — После этой реплики, кстати, также не предусмотренной сценарием, он подошел к Туарегу и попытался его обнять. У Туарега молниеносно сработала система защиты, и Макс, отлетев на несколько метров, покатился по площадке. Дело могло кончиться трагически, если бы робот нанес ему удар рукой с лопатой или багром.

Как только Макс направился к Туарегу, Антон на всякий случай выключил камеру и включил, когда Зингер в красном от пыли скафандре водружал с Вашатой знамя. Туарег высверлил буравом ямку, и Вашата вставил в нее древко, а Зингер расправил красное полотнище.

Для землян вся церемония проходила в абсолютной тишине, потому что Антон убрал звук, опасаясь, что Вашата выдаст Зингеру по первое число, но у них все прошло тихо, только Христо буркнул:

— Оставь свою самодеятельность… Ты хоть понимаешь, что могло получиться?

— Да, но почему у него не выключили узел самообороны? Идиотское сооружение чуть не поломало мне ребра…

— Прекрати!

Антон включил гимн Советского Союза. Вашата, Зингер взяли под козырек. Ребята из Космоцентра выключили у Туарега узел самообороны, раньше они не могли этого сделать, не то он мог попасть в струю тормозных дюз. Теперь он доверчиво направился к людям и остановился возле Вашаты, глядя магнитными мембранами вслед убегавшему Зингеру. И опять Антон спас положение, повернув тумблер у передатчика. Торжественная часть окончилась. Наточка Стоун объявила землянам, что экипаж после напряженных часов должен отдохнуть, а затем приступит к выполнению дальнейшей программы. Живые слова Наточки долетели до нас через положенные пятнадцать минут, когда Вашата и Зингер уже поднимались по корабельному трапу в шлюз. Затем спустились мы с Антоном, и Вашата заснял на магнитную пленку, как мы, спотыкаясь, ходили у космолета, разговаривали с Туарегом и он теперь «жал нам руки» и выполнял все, что ни попросишь. Этот ролик использовали для второго сеанса марсианских передач. А затем все, что снимали мы, Туарег, камеры-автоматы посылали домой, там монтажеры составляли марсианские боевики с обязательным участием Туарега. Робот оказался необыкновенно «радиен» и «телевизионен», настоящий герой космического боевика, ставший любимцем мальчишек и девчонок всех континентов. Огромный по сравнению с нами, похожий на средневекового рыцаря, закованного в панцирь, он выбивал стальными подошвами искры из марсианских камней, важно вышагивая следом за «Черепашкой», или брел впереди вездехода, показывая дорогу. Заваливал камнями трещины, сокращая путь на объездах, или брал нас на буксир на крутых подъемах.

— Удивительный характер, — сказал о нем Антон, — сосредоточен, деловит, молчалив, все время находится в состоянии полной готовности совершить невероятное, прямо йог!..

Туарега снабдили ториевыми батареями, практически вечным источником энергии, нержавеющим и пыленепроницаемым корпусом и, главное, как нам поначалу казалось, удивительным искусственным мозгом, способным решать сложнейшие задачи. Для полной иллюзии живого существа ему недоставало только человеческой речи, ее заменяла система сигналов, подчас более практичная, нежели речь, особенно в период ураганов. Туарег напоминал умного парня, лишившегося языка. Он запоминал каждый камень на пути, каждую трещину, безошибочно, в любую пору суток ориентировался по странам света и сумел посадить нашу «Землю». Казалось, что он привязан к каждому из нас, только Зингер вызывал у него неясные опасения, должно быть, в его памяти остался образ бросившегося на него человека. Максу не нравилось такое отношение машины.

— Что-то неладно у него в монтаже, — говорил он частенько. — Не может быть, чтобы логически мыслящее устройство сделало отрицательный вывод из нашей первой встречи. По крайней мере, оно должно забыть этот досадный эпизод, надо стереть в его памяти запись нашего прилета.

Вашата хмурился, мы с Антоном помалкивали. После очередной «бестактности» Туарега Макс сказал за ужином Вашате:

— Все-таки стоит покопаться во внутренностях этого балбеса, что-то он мне сегодня особенно не понравился. Послал его разведать дорогу — выполнил, а когда вернулся весь в песке и я хотел почистить его, то он включил ультразвуковую установку и чуть не довел меня до обморока. Пожалуй, ультразвук ему ни к чему? Да и старые записи надо стереть…

Вашата терпеть не мог отдавать категорические приказания, а здесь впервые применил всю силу власти:

— Приказываю, товарищ Зингер, никогда, ни при каких условиях не прикасайтесь к Туарегу.

— Есть, товарищ космический пилот первого класса! — в тон ему ответил Зингер.

Вашата махнул рукой.

— Отставить, Макс. Пойми: если ты выведешь из строя Туарега, мы окажемся в очень трудном положении, сорвется программа, не та, что мы привезли, а та, что диктуется возможностями. Остался месяц до начала сезона бурь и нашего отлета. Умоляю, не прикасайся к Туарегу!

По космической инструкции на корабле должны всегда находиться два человека, чтобы поддерживать постоянную связь с отсутствующими и контролировать их действия. Поэтому, только когда мы с Антоном возвращались, Вашата и Зингер делали короткие вылазки в окрестности космодрома, бурили скважины, брали пробы грунта, собирали минералы. Кроме того, у них набиралась уйма работы, связанной с получением информации от четырех метеостанций и десяти «менестрелей» — так мы назвали автоматические станции, совершившие мягкую посадку и теперь путешествующие но марсианским просторам, здесь были и наши «Марсы», и американские «Маринеры», и французские «Сюзанны», и английские «Танки». Помимо всего, Зингер вел летопись нашего путешествия, работал в своей оранжерее и набрасывал заметки о полете и нашем поведении. Он страдал, что не может заняться анализом пород, а должен после облучения контейнеров исправлять на них наши каракули, указывая, где взяты породы, и заполнять карточки. Удивительно, как этот неутомимый человек находил еще время делиться своими мыслями с Фениксом, и тот каждый вечер выкладывал их кому-нибудь из нас.

С некоторых пор Феня стал выдавать тайные мысли своего друга только в его отсутствие.

На третий день после посадки он встретил нас взволнованной фразой:

— Найти бы хоть бактерию! Вирус! Кусочек смолы с мухой, как в янтаре на Балтике… растения! Ты пойми, Феникс, растения! Новая форма, с Марса! — Феня обыкновенно, закончив фразу, пронзительно засвистел и, как все предатели, протянул лапу за гонораром.

Никто больше не подтрунивал над Максом, все мы жили теми же надеждами, хотя с каждой поездкой на «Черепашке» шансов становилось все меньше и меньше, по крайней мере, для нас, все-таки мы были ограничены в возможностях передвижения, обследуя какие-то жалкие десятки километров вокруг космолета. Хотя трудно сказать, самое ли здесь безнадежное место! Гигантской впадине сотни миллионов лет! Почему бы здесь, на ее берегах, и не возникнуть цивилизации? Море оказалось мертвым, на берегах застыли волны соли, густо присыпанные красной пылью, заваленные обломками. Но всегда ли оно было таким? Возможно, когда-то оно заполняло всю котловину и вода была нормальной солености. Да я и подсчитал, что при высоком уровне количество солей могло не превышать трех-четырех процентов, а следовательно, водоем мог кишеть живыми организмами!