Марк Басанин - Алис

— Я думал, вы живете одна, не в семействе, — сказал Палтов.

— Не все ли равно? Вам не нравится квартира?

— Дело не в том, квартира, правда, не идет к вам. Но я почему-то воображал вас совсем в иной обстановке… Впрочем, к чему говорить об этом?

Палтов замолчал. Ему хотелось бы вызвать Алис на откровенность, расспросить ее, узнать кто она, но он не умел приступить к этому.

Она была молчалива и тиха. Палтов глядел на нее и не узнавал в ней той остроумной и веселой собеседницы, которой она была в первый раз.

Она говорила неохотно и машинально, точно отвечала заученный урок. Не находя предмета для разговора и, очевидно, тяготясь этим, она беспрестанно напоминала ему о кофе и угощала им.

Палтов наконец решительно отказался. На губах Алис мелькнула едва заметная усмешка. Она вдруг стремительно поднялась с места.

— Мне нужно распорядиться… я сейчас, — быстро проговорила она. — Вот, займитесь пока.

И, подав Палтову большой, тяжелый плюшевый альбом, она вышла из комнаты.

Палтов раскрыл альбом и без особенного внимания стал рассматривать карточки, преимущественно женские. Все это были нарядные и кокетливые дамы, очевидно, принадлежавшие к артистическому кругу или к полусвету. Молодые, старые, красивые и банальные женские лица мелькали перед Палтовым бесконечной вереницей. А хозяйка все не возвращалась.

Вдруг Палтов ощутил острую боль в виске и в ту же минуту почувствовал, что голова у него стала еще тяжелее, сердце точно сжала железная рука, а лоб и виски покрылись холодным потом.

Он чуть не выронил альбома из рук, поспешно положил его на столик, шатаясь, поднялся с места и инстинктивно, ища свежего воздуха, пошел к выходу. Машинально накинул он на плечи по дороге свою шинель и добрался через мрачный коридор и совершенно темную переднюю до выходной двери. Он толкнул ее. Она оказалась незапертой.

Свежий воздух ободрил Палтова. Он уже начал спускаться вниз, как дверь сзади с шумом распахнулась и на площадку, бледная, с искаженным от ужаса лицом, выбежала Алис.

— Вернитесь, вернитесь! — закричала она.

Голос ее звучал страдальчески и властно.

Палтов молча глядел на нее широко раскрытыми глазами, не находя слов и почти не понимая, что она говорит.

В глубине квартиры до слуха его внезапно донесся резкий крик птицы и звон упавшей посуды.

Чья-то рука грубо ухватила Алис за плечо и втащила за дверь, которая с силой захлопнулась.

Палтов медленно сошел с лестницы, в изнеможении взял у ворот первого попавшегося извозчика и, разбитый и потрясенный, добрался до своей комнаты.

На другой день он с Гординским выехал из Петербурга. Какое-то смутное чувство не то стыдливости, не то боязни шуток и насмешек со стороны последнего удерживало Палтова: он ничего не сказал Гординскому, и на все вопросы его о прекрасной незнакомке отвечал общими местами.

Палтов уже с неделю жил в Москве. Раза два он был в гостях у своей тетки в подмосковной, но не спешил переезжать к ней, отчасти потому, что его задержали дела и ему хотелось возможно скорее покончить с ними и с адвокатом, а отчасти потому, что Гординский, получив из родной семьи деньги на дорогу, не спешил уезжать, увлекшись московскими увеселениями, и все предлагал товарищу подождать его с тем, чтобы выехать вместе к его родным. Палтов уже раз был у него на рождественских каникулах. Его очень полюбили в семье Гординского, и теперь он сам начинал подумывать, что, пожалуй, ему там будет веселее, чем в чопорном и скучном доме его тетушки. Кроме того, младшая сестра Гординского, панна Эмилия, произвела на него тогда довольно сильное впечатление, и Палтов не без удовольствия вспомнил об этом и, если бы не дела, легко согласился бы на доводы приятеля.

В один вечер, когда Гординского не было дома, Палтов вышел пройтись на Тверской бульвар. Было душно. Тяжелая черная туча медленно ползла с востока и обещала разразиться ночью грозой. Палтов шел задумавшись, без определенной цели.

Редкие капли дождя начали падать на землю. Поднялся ветер и погнал по усыпанным песком дорожкам опавшие листья. Палтов присел на скамейку и задумался. Мысли его перенеслись в Петербург и он с необыкновенной живостью и яркостью припомнил первую встречу свою с Алис и потом свой визит к ней.

За последнее время он как-то совсем забыл о ней и теперь сам удивился, как пришла ему в голову вся эта недавняя история. Думая об Алис, он смотрел на проходивших, и внимание его вдруг привлекла одна пара, — высокий видный господин с седой бородой, в светлом пальто и в черном цилиндре, и его дама. Последняя особенно заинтересовала Палтова. Она вся была закутана в длинную, соломенного цвета мантилью, а лицо ее было закрыто темным непроницаемым газовым вуалем. В ее фигуре, во всех ее движениях, в повороте ее головы Палтову мелькнуло что-то знакомое; он тщетно старался припомнить, кого она ему напоминала.

Дама вдруг круто повернула в его сторону и села рядом с ним. Палтов вежливо подвинулся. Когда он поднял глаза, невольно ища спутника дамы, он с изумлением убедился, что тот уже исчез.

— Борис Петрович, это вы? — проговорила незнакомка.

Палтов вздрогнул. Это была Алис.

— Я тотчас же заметил вас, — сказал он. — В вашей фигуре и в ваших манерах есть что-то особенное. Мне кажется, я отличил бы вас из тысячи. Но я все-таки был далек от мысли, что встречу вас.

Алис тревожно оглянулась.

— Хотите пройтись?

— Пожалуй, — сказал Палтов. — А где же ваш… кавалер?

— Он ушел. Это друг нашего семейства. Ему нужно было тут зайти по делу.

Палтов предложил ей руку, и они пошли по одной из боковых дорожек. Там никого не было. Гуляющие быстро расходились, спеша по домам. Капли дождя падали все чаще и чаще. Красная полоса заката почти потухла. Ветер усилился и шумел в верхушках старых лип.

— Куда же мы пойдем? — сказал Палтов. — Начинается дождик.

— Куда? — переспросила Алис. — Я живу здесь в нескольких шагах. Только ко мне сейчас нельзя…

Она несколько замялась.

— Неудобно. Я должна предупредить о вашем посещении своих родных. Что скажут, если я приведу вас так прямо, с прогулки?

Все это она проговорила смущенным тоном, очевидно стесняясь и чувствуя себя не совсем ловко. Палтов поспешил успокоить ее.

— Быть может, вы зайдете ко мне? — робко предложил он. — Это тоже близко.

— А вы один?

— Совершенно.

Но тут он вспомнил про Гординского и прибавил:

— Впрочем, со мной товарищ. Но он может не прийти. Я даже думаю, что он не вернется.

— А если?..

— Я скажу, что у меня гости. Впрочем, во всяком случае, так рано он не вернется.