Лин Картер - Пираты Каллисто

Может ли это быть Меконг? Насколько я помню, самая ближняя точка Меконга — в пятидесяти милях к северо-западу от Хон-Квана. Что ж… возможно, но маловероятно. Вертолет незаметно поедает мили. Я мог залететь так далеко, но все же, быть может, это другая река? Я вспоминал карту Камбоджи. В центре большое озеро. Я смутно помнил, что это остаток предполагаемого большого доисторического внутреннего моря. В него впадает множество рек; вполне вероятно, что это одна из них, а вовсе не Меконг. В таком случае один Бог знает, куда несет меня быстрый поток мутной воды.

Стемнело. На джунгли опускалась ночь. И сразу возникла еще одна проблема: до сих пор быстрое течение само несло плот, нужно было только отталкиваться от топляка и полузатонувших коряг. Не хватало мне только наткнуться на такое полузатонувшее бревно. Вот тогда действительно будет дело! Но как обезопасить резиновый плот от этих бревен, если на джунгли опускается непроницаемая тьма? А наступит она очень скоро…

Я решил, что есть только один выход, и начал грести к ближайшему берегу. Придется рискнуть провести ночь в джунглях и отправиться дальше в путь на рассвете.

Трудно было выбраться из стремительного течения, и к тому времени, как я добрался до берега, совсем стемнело. Я вышел, провалившись по колено в дурно пахнущую грязь, и вытащил легкий плот из воды. Эта часть берега оказалась мягкой и болотистой, и я через высокую траву прошел на более сухое место, прочно привязав плот к дереву.

Потом сел на упавшее дерево и поел продуктов из рациона, запив водой из фляжки. От жары и пота, от тягот пути очень хотелось пить, и я готов был выпить всю воду, но знал, что это весьма неразумно. Может пройти несколько дней, прежде чем я найду город или поселок, и поэтому надо экономить каждую каплю. У меня оказалось полпачки сигарет, я и их распределил. Посидел, куря, отгоняя насекомых и глядя на высыпавшие на небо звезды. Они горели ярко, как пригоршни бело-голубых бриллиантов, брошенных на черный бархат.

Прекрасное зрелище, но у меня не было настроения любоваться им. Как же я буду спать? Можно лечь на землю, забыв о кобрах, можно забраться на резиновый плот. Но плот вряд ли послужит преградой для хищника, которому вздумалось прийти на берег на водопой.

Единственная альтернатива — взобраться на дерево и устроиться на ветках. И тогда нужно бояться только одного — как бы не уснуть и не упасть. Но сейчас слишком темно, я ничего не вижу, а на ближайшие деревья взобраться невозможно.

И тут я увидел свет. Он горел в небе, как бледный луч маяка. Я застыл, погасил сигарету в заплесневелой листве, подумал, не вьетконг ли это. Кто еще может светить прожектором в джунглях? А если это Камбоджа, то никакого американского лагеря поблизости быть не может.

Холодный пот прошиб меня.

У меня и так достаточно неприятностей, еще не хватало попасть в руки врага. Я видел, что бывает с американцами, которых «допрашивал» вьетконг. И пожалел, что высадился на берег: надо было плыть по реке дальше.

Свет не гас. Бледный и призрачный, он стоял неподвижным столбом, выделяясь на фоне звезд. Мне показалось, что он ритмически колеблется. Пульсирует. Бьется, как сердце. Любопытство стало невыносимым. Я знал, что не усну в такой близости от этого маяка в джунглях, не узнав, откуда он. Я должен раскрыть эту загадку.

Источник света не очень далеко от реки. Несколько сотен ярдов в худшем случае. Если быть осторожным, можно подобраться поближе к этому странному пульсирующему световому столбу. Я решил попытаться.

Взяв мачете и надев рюкзак на плечи, я двинулся прямо к столбу. Шел медленно и старался идти неслышно. Особенно беспокоиться о шуме, который я производил, пробираясь сквозь подлесок, не нужно было, потому что с наступлением темноты все джунгли ожили. День джунглей — это ночь. Просыпаются большие хищники, а маленькие существа скользят среди кустов в поисках еды и питья. Только обезьяны спят на деревьях вверху, прижавшись друг к другу на ветвях.

С каждым шагом я по лодыжку, а иногда и по колено погружался в мульчу из полусгнивших листьев и вонючей грязи, проползал сквозь густые заросли бамбука и гигантские кусты рододендронов. Их упругие листья хлопали меня по лицу и плечам. Я надеялся, что не потревожу спящего кабана или одну из тех ползучих рептилий, что населяют этот гниющий ад.

Скоро свет стал виден сквозь деревья. Он пульсировал, словно живой. Время от времени я останавливался и прислушивался. Никаких звуков двигателя внутреннего сгорания, ни гортанных голосов вьетконговцев, ни голосов по радио и шума атмосферного электричества. Только река плещется о заросший тростником берег, шуршат маленькие зверьки, бегающие по листьям, — тысячи обычных звуков джунглей.

Я двинулся вперед и оказался на краю поляны. И застыл на месте.

Передо мной, ярус за ярусом возвышаясь над поросшей кустами болотистой местностью, предстали развалины древнего каменного города. Конические башни с высеченными на них разными изображениями, затянутые лианами, нависали в темноте.

Я наткнулся на забытый город, веками погребенный в джунглях Камбоджи.

До сих пор помню шок, который ощутил, глядя на ворота мертвого города. Помню, как у меня от изумления перехватило дыхание, помню, как по спине и затылку пробежал холодок благоговейного страха, когда я смотрел на это невероятное зрелище, залитое великолепным серебром сияющей луны.

Сама неожиданность этого зрелища усиливала впечатление сверхъестественности, казалось, время замерло. Мгновение назад я прорывался сквозь густые черные джунгли, и вот — перед хмурыми воротами фантастического каменного города, пришедшего из другого века.

Переход такой чудесный, такой быстрый и неожиданный, как будто невидимый волшебник вызвал этот город из небытия у меня на глазах. Неподвижный, застывший, вневременной, окутанный тайной лунного света, этот город казался привидением. Я вспомнил мерцающие миражи пустыни, вспомнил изображение неведомого города, который столетиями видели итальянские моряки, города, висящего над водой в Мессинском проливе; Фата Моргана — так называют суеверные рыбаки этот плавучий мираж, и по сей день ученые не могут разрешить загадку этого видения, со времен крестоносцев возникавшего над проливом.

Странным и прекрасным был этот неизвестный разрушенный мегалополис камбоджийских джунглей, лежащий передо мной. Я стоял, застыв в благоговении, в голове у меня покалывало от холодного предчувствия сверхъестественного, как будто я ожидал, что при следующем вдохе эти руины растают в темноте, исчезнут так же быстро и загадочно, как появились.