Юрий Васильев - Цветок лотоса

Против ожидания, Ратен ничуть не удивился. Взял вилку с пожелтевшей костяной ручкой — такую вилку сейчас ни у какого антиквара не найдешь, взял серебряный нож, которому место в музее, и принялся с аппетитом есть жаркое.

Ходики на него тоже не произвели впечатления. Камин с пылающими в нем поленьями он просто не заметил.

А на самовар только искоса взглянул. Это Дмитрия обидело: обычно люди, приезжающие к нему впервые, долго на все глазели и ахали.

«Ладно, — подумал он. — Странный какой-то тип. Буду его трясти дальше».

— Так чем я вам могу помочь?

— Всему свой черед… Простите, как вас зовут?

— Дмитрий.

— Всему свой черед, Дмитрий. И не досадуйте, пожалуйста, что я не тороплюсь объяснить свой приход… Вы поймете потом, что я был прав.

— И на это согласен. А кто вы по профессии?

— Я специалист по древним цивилизациям.

— Археолог?

— Не совсем. Тут несколько иное.

— Понимаю, — улыбнулся Дмитрий. — Вы представляете только еще нарождающуюся науку. Я имею в виду находку в Египте.

— Розетский камень? Ну что вы! Это же было в прошлом веке…

— Вы хотите сказать — три века назад, — поправил Дмитрий, тут же подумав, что это известно каждому школьнику. — Я говорю о капсуле древних пришельцев.

Гость отложил вилку, внимательно посмотрел на Дмитрия.

— А разве… их уже нашли? Или — одну, да? Какую? Витчера или Терния?

— Ну, этого я не знаю. Я даже не слышал таких названий, — сказал Дмитрий и тоже внимательно посмотрел на собеседника: в мире, он думал, нет человека, который бы не знал о египетской находке.

— Конечно, их никто не мог слышать, — согласился Ратен. — Это же наши названия.

— Чьи — ваши?

— Погодите, Дмитрий… Дайте мне собраться… Скажите, вы верующий человек? Или нет, не так… Атеизм уже, безусловно, распространился в мире, но в какой-то степени это влияет на политику и на общественный строй. Погодите, я сейчас сформулирую…

Он говорил тихо, словно бы рассуждая, додумывая что-то на ходу, глаза его пытливо смотрели на Дмитрия.

— Скажите, вот вы, средний человек, лесничий — вы хорошо знаете истоки религии? Церковные догмы и тот… м-м… фундамент, на котором они зиждятся?

— Знаю, — сказал Дмитрий. — Вам это очень интересно?

— Очень, — кивнул Ратен. — Мне это очень интересно.

— Так я еще раз скажу, что знаю. Я, видите ли, из православной семьи. Мой прапрадед был дьяконом.

— Вы не церковно-приходскую школу кончали?

Дмитрий оценил его юмор.

— Нет, — сказал он, — скорее уж духовную академию.

Ратен понимающе кивнул головой. Помолчал немного. Потом сказал:

— Ну, что ж, я чувствую, что должен признаться. По-моему, вы тот, кто мне нужен. Только скажите — вы человек без предрассудков?

— Это в каком же смысле?

— А в таком, что… Как вы, например, отнесетесь ко мне, если я скажу, что прилетел из соседней Галактики?

Дмитрий рассмеялся.

— Я скажу, что вы человек храбрый. Все-таки далеко лететь. Скучно, неуютно. Да и хлорелла надоедает.

— Ну вот, видите, — сказал Ратен укоризненно. — Смеетесь. Вы же сами спросили, кто я такой… А хлорелла вы разве ее уже знаете? Она действительно надоела. Я, признаться вам, лакомка.

Он взял себе еще кусок жаркого.

Дмитрий вдруг встрепенулся.

— Послушайте, — сказал он. — Это ваша там установка булькала? Я нашел сегодня у себя на участке черт знает что… Мешанину какую-то из проволоки.

— Моя, — кивнул Ратен. — Извините, пожалуйста. Это генератор. Он вышел из строя, и я его уничтожил. Посадка была довольно жесткая.

— Посадка?.. Ах, ну да! Вы же…

Никогда еще невозмутимость Дмитрия Черепанова не проверялась на прочность так обстоятельно, как сейчас.

— Так вы… действительно? Ну-ну… И у вас есть доказательства?

— Доказательства? — удивился Ратен. — А зачем они мне?

— И вправду — зачем? — рассеянно согласился Дмитрий. — И зачем вам выдумывать? Незачем вроде… Вид у вас нормальный. На шизофреника не похожи.

— Не похож? — серьезно переспросил Ратен. — Это хорошо. Это меня успокаивает.

Он молча доел жаркое, затем достал из кармана плоскую металлическую коробку наподобие портсигара, нажал на что-то сбоку и негромко сказал:

— Дайте, пожалуйста, фон. Поконтрастней!

— Простите? — не понял Дмитрий.

— Это я разговариваю с пилотом корабля, который находится на орбите. Вы, возможно, знакомы с работами Кибальчича? Наш аппарат построен на принципе… Ну, будем говорить — реактивной тяги. В первом приближении, конечно… Вот, смотрите!

Перед Дмитрием возник экран. Просто материализовался кусочек пространства. На угольном фоне космоса он увидел замысловатую серебряную конструкцию.

— Это ваш корабль? — спросил он. — Симпатичный. На паука похож. Наши поизящней будут. Впрочем, всякие встречаются.

Ратен вопросительно посмотрел на него:

— Вы имеете в виду дирижабль?

«Он принимает меня за неандертальца, — с некоторым раздражением подумал Дмитрий. — Можно, конечно, продемонстрировать ему телекинез, но это потом… Похоже, он действительно чужак, если пытается поразить меня такими вещами».

Подумав так, он тут же окончательно уверовал, что Ратен и вправду космический гость. Потому что, во-первых, все сходилось, а во-вторых, разве в этом есть что-нибудь противоестественное?

Но что-то постороннее уже вплелось в это трезвое приятие действительности.

— А где ваш посадочный отсек?

— Вы хотите его видеть? Идемте…

— Ладно, успеется. Ну что ж, Ратен, будем считать, что факт есть факт. Мой дом — ваш дом. А я — к вашим услугам.

— Погодите… Вас, что же, совсем не удивляет, что мы с вами так… похожи? Люди Земли и люди Короны? Что я — ваша копия?

— Корона — это планета, откуда вы прилетели?

— Совершенно верно.

— Нет, меня это не удивляет. Природа слишком долго работала над конструкцией человека, чтобы каждый раз начинать заново. В сходных условиях, разумеется.

— Вы правы…

Он замолчал и принялся с большим, чем раньше, интересом оглядывать гостиную. Взгляд его остановился на медном барометре. Он подошел к нему и постучал по стеклу. «Смотри-ка, разбирается, — подумал Дмитрий. Когда-то по нему действительно стучали, чтобы стрелка стала на место».

— Тысяча девятьсот двенадцатый год, — прочитал Ратен. — Недавно приобрели?

— Да, по случаю…

Ратен подошел к Дмитрию.

— А знаете… Я думал, будет труднее. Вы даже как-то слишком уж скоро меня приняли.

— Ну вот, — рассмеялся Дмитрий. — Вам не угодишь. Вы же искали человека без предрассудков. И потом — вы по мне не судите. Я не типичен. Узнает наше дорогое человечество, шум будет грандиозный, могу вам это обещать… А сейчас, извините, мне нужно ненадолго отлучиться. Подошло время связи.