Филип Дик - Убик

— Алло, Элла, ты меня слышишь? Что случилось?

«Вот черт, — подумал Глен, — снова отключилась».

Наступила пауза, затем к правому уху пришла материализованная мысль:

— Меня зовут Джори.

Эти мысли не принадлежали жене: имели иную стремительность, более живой характер, но, несмотря на это, менее собранный. Лишенные утонченной сообразительности Эллы.

— Я вас прошу отключиться, — сказал Рансайтер, охваченный внезапным страхом. — Я разговариваю со своей женой Эллой. Откуда вы взялись?

— Меня зовут Джори, — пришла к Глену мысль. — Никто со мной не разговаривает. Я подключился к вам на минутку, если вы не возражаете. Кто вы такой?

— Я хочу Говорить со своей женой, госпожой Эллой Рансайтер, — выдавил из себя Глен. — Я заплатил за разговор и хочу разговаривать с ней, а не с вами,

— Я знаю госпожу Рансайтер, — на этот раз мысли зазвучали в ухе сильнее. — Она разговаривает со мной, но я хочу поговорить с кем-нибудь, таким, как вы, с того света. Госпожа Рансайтер находится здесь вместе с нами: она не в счет, ведь знает не больше нашего. Извините, а какой сейчас год? Отправили уже космический корабль на Проксиму? Меня это очень интересует. Может быть, вы ответите мне? А, если хотите, я потом передам госпоже Рансайтер. Согласны?

Рансайтер убрал трубку от уха, поспешно отложил микрофон и другие приспособления. Он вышел из душного пыльного кабинета и прошел мимо замороженных гробов, аккуратно расставленных в пронумерованных рядах. Работники моратория пытались загородить ему дорогу, но отступили назад, когда он приблизился к ним стремительным шагом хозяина.

— Что случилось, господин Рансайтер? — спросил фон Фогельзанг у приближающегося расстроенного клиента. — Чем могу служить?

— Что-то отзывается в проводах, — Рансайтер, запыхавшись, остановился, — вместо Эллы. К черту вас и ваши подозрительные методы! Такие вещи не должны происходить. Что это значит? — он шел следом за владельцем моратория, который уже спешил к кабинету 2А. — Если бы я так руководил своей фирмой…

— Эта особа представилась?

— Да, он сказал, что его зовут Джори.

— Это Джори Миллер, — фон Фогельзанг явно обеспокоился. — Кажется, в холодильной камере он находится рядом с вашей женой.

— Но ведь я вижу Эллу!

— Во время долгого пребывания рядом, — объяснил фон Фогельзанг, — иногда происходит осмос, взаимопроникновение мыслей между полуживыми. Активность мыслей Джори очень высока, а у вашей жены — низкая. Это привело к течению протофазонов, к сожалению, только в одну сторону.

— Вы можете это скорректировать? — хрипло спросил Рансайтер. Он почувствовал себя взволнованным, постаревшим и обессилевшим. — Уберите его мысли из мозга моей жены и верните ее опять. Это ваша обязанность.

— Если это состояние продлится, — сказал официальным тоном фон Фогельзанг, — деньги вам возвратят.

— Зачем мне деньги? Черт с ними!

Они уже вошли в кабинет 2А. Рансайтер нетерпеливо сел на прежнее место; сердце ужасно билось, он едва мог говорить.

— Если вы не уберете из проводов Джори, — выдавил, а точнее, проворчал он, — я пожалуюсь на вас, доведу вас до банкротства.

Повернувшись лицом к гробу, фон Фогельзанг приложил трубку к уху и энергично сказал в микрофон:

— Джори, будь хорошим мальчиком, отключись. — Глядя в сторону Рансайтера, он объяснил:

— Джори умер в возрасте пятнадцати лет, поэтому в нем столько витальности. Честно говоря, такое уже случалось: Джори неоднократно появлялся там, где ему не следовало находиться… — Фогельзанг еще раз сказал в микрофон:

— Джори, ты ведешь себя некрасиво. Господин Рансайтер приехал издалека, поговорить с женой. Не заглушай ее сигналов. Джори, ты поступаешь отвратительно. — Он прервался, вслушиваясь в ответ. — Я знаю, что ее сигналы слабые. — Снова прислушался, надутый и нахмуренный, потом отнял от уха трубку и поднялся.

— Что он говорит? — потребовал объяснений Рансайтер. — Уберется ли он оттуда и даст мне наконец поговорить с Эллой?

— Джори не может влиять на это, — ответил фон Фогельзанг. — Представьте себе два радиопередатчика, работающих на коротких, средних или длинных волнах: один из них расположен недалеко, его мощность 500 ватт, другой находится дальше, но работает на той же (или почти на той же) частоте с мощностью 5000 ватт. Когда наступает ночь…

— Ночь уже наступила, — сказал Рансайтер.

По крайней мере для Эллы. А может, и для него, если не удастся найти исчезнувших телепатов, паракинетиков, ясновидцев, резуректоров и аниматоров Холлиса. Он потерял жену, а теперь лишился и возможности воспользоваться ее советом. Какой-то Джори изгнал Эллу до того, как она успела высказать свои соображения.

— Когда мы снова поместим ее в холодильную камеру, — тянул свое фон Фогельзанг, — то уберем Джори подальше, от нее. Если вы согласны на более высокую оплату, мы поместим ее в совершенно изолированную камеру, стены которой выложены дополнительным слоем Тефлона-26 и полностью предохраняют от всяких гетеропсихических влияний как со стороны Джори, так и кого-либо другого.

— А еще не поздно? — спросил Рансайтер, выходя на минуту из состояния депрессии, в которое ввергло его случившееся происшествие.

— Ее возвращение возможно, как только уйдет Джори или кто-либо другой, добравшийся к ней в связи с ее слабостью. Она доступна почти каждому. — Фон Фогельзанг прикусил губу, обдумывая ситуацию. — А может, ей и не нужна изоляция, господин Рансайтер? Мы не без оснований помещаем контейнеры, или гробы, как их повсюду называют непрофессионалы, на таком близком расстоянии друг от друга. Взаимопроникновение в мысли дает этим полуживым…

— Я прошу вас поместить ее в отдельное помещение, — прервал его Рансайтер. — Лучше пусть она находится в изоляции, чем вообще перестанет существовать.

— Она существует, — поправил его фон Фогельзанг. — Только не может войти с вами в контакт. А это большая разница.

— Это метафизическое различие, не имеющее для меня никакого значения, — заявил Рансайтер.

— Я изолирую ее, — согласился фон Фогельзанг, — но мне кажется, вы правы: уже поздно. Джори проник в нее навсегда, по крайней мере в определенной степени. Мне очень жаль.

— Мне тоже, — резко бросил Рансайтер.