Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом

- Сеенький! Мозно я с вами пойду? Я пьигозусь! Вдьюг, кого огьябить потьебуется? Или, вообсе...

Медведь вопросительно взглянул на меня. Мог бы этого не делать. Я только пожал плечами, мол, тебе видней. И Умберто принял решение.

- Ладно, берем тебя с собой. Но при одном условии: слушаешься меня беспрекословно, - небольшая пауза, - и Вовку. Что бы мы не сказали. Согласен?

Грабитель на секунду бросил неодобрительный взгляд на медведя, потом с тем же выражением, но гораздо более продолжительный срок взирал на мою персону. И, наконец, кивнув, протянул мне пухленькую ручонку:

- Соловей-язбойник. Гьяза всех путников. Зуткий гьябитель.

Я отпустил ему реверанс, на что Серенький одобрительно кивнул.

Через минуту мы втроем уже вновь шли по узкой тропинке через лес.

Медведь предложил сначала наведаться к Бабе-Яге, чтобы попытаться узнать, какая колдовская сила перенесла меня из моего мира в сказочный.

Не смотря на отвратительную дикцию, новый знакомец оказался весьма словоохотливым. И через полчаса я понимал многое, из того, что он говорит.

Не знаю, сколько времени прошло (это и не мудрено, когда идешь по тропинке, вихляющей между многовековыми дубами и соснами, сквозь кроны которых не проникает солнечный свет), но еще не стемнело, когда мы вышли на очередную поляну.

- Здесь живет Яга, - сообщил медведь.

Я бы и сам догадался, если бы у избушки в центре поляны были только две куриные ножки. Они, конечно, имелись в наличии. Но кроме них! Изба стояла на всевозможных ножках: там было все, начиная с птичьих, заканчивая кривыми лохматыми ногами обезьян. Добрых полсотни копыт, когтей и прочих оконечностей. Не знаю, может, мне показалось, но между свиным копытцем и лапой тигра, кажется, промелькнул рыбий хвост. Хотя, зачем он там нужен?

Моих спутников ни сколько не удивил такой своеобразный вид жилища лесной ведьмы. Серенький, как положено в сказках, произнес заветную фразу:

Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу - задом.

И тут началось что-то невообразимое. Каждая из полусотни пар конечностей двинулась в свою сторону. В результате избушка не развернулась, а только затряслась, как лихорадочная. Тут же изнутри раздался истошный женский визг, который быстро перешел на отборный мат. И через минуту, когда обитательница лесного домика объяснила всем ножкам и лапкам, где она их видела и откуда они растут, ее же голосом раздалась строгая команда:

- Равняйсь! Смирно! Левое плечо вперед, шагом арш!

Конечности беспрекословно подчинились, и нашему взору предстало резное крыльцо.

- Яги нету. При ней избушка так бы не выкаблучивалась. Только внучка ее, Клара. Но все равно, надо зайти, узнать куда подевалась старая. - Сделал вывод медведь и первым двинулся в избу.

Нам с Соловушкой ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Мы вошли в горницу. Внучка оказалась тетенькой плотного телосложения лет тридцати-сорока с виду (на самом деле, хрен их знает с их сказочным летоисчислением), и, если бы я заблаговременно не знал, что это родственница Бабы-Яги, то сроду не подумал бы. Весьма привлекательная женщина, несмотря на облачающие ее лохмотья и растрепанные волосы.

- Где Яга? - Спросил с порога Серенький.

- Где-где, в ..., - и тут внучка осеклась, заметив, что среди прибывших гостей есть новый человек. Я, без ложной скромности, готов поклясться, что матерное слово не сорвалось с ее губ только потому, что она разглядела вашего покорного слугу, выглядывающего из-за массивной фигуры медведя.

- Ой, заходите, гости дорогие, - голос из низкого грудного превратился в ласково-слащавый, - бабуля скоро будет. Она травки всяки-разны собирает. Вы проходите, садитесь, а я сейчас.

И внучка скрылась за дверью, находящейся в противоположном от входа конце горницы.

Я посмотрел на медведя. Он пожал плечами, прошел в центр комнаты, отодвинул лапой дубовую скамью и уселся за стол. Мы с Соловушкой присоединились к нему.

Я осмотрел горницу. Ничего сверхъестественного. Все чисто и аккуратно. Стол, полати, скамейки, стулья. Единственной деталью, хоть как-то намекающей на принадлежность хозяев к колдовскому ремеслу, было чучело большого черного ворона, сидящего на жердочке.

Не прошло и пяти минут, как вновь появилась внучка.

У Серенького отвисла челюсть. Он только смог пробормотать:

- Клара, ты эт чо?

И было от чего: внучка Бабы-Яги успела переодеться. Теперь вместо обрывков засаленной мешковины на ней было... Не знаю, как это называется, но по сравнению с этим любые пеньюар или комбинация выглядели бы строгим пуританским одеянием. Платье походило на майку с глубоким декольте, из которого, казалось вот-вот выпрыгнут арбузоподобные груди. Хотя в этом не было особой нужды: ткань была настолько прозрачной, что не скрывала даже маленькую родинку под правым соском. Мой взгляд непроизвольно скользнул вниз, и я понял, что лесные ведьмы или, по крайней мере, их внучки, нижнего белья не признают.

Тем временем, невозмутимая Клара принялась разжигать самовар, наклонившись к нему, от чего и без того короткое платьице задралось так, что перестала существовать иллюзорная преграда между нашими глазами и самым сокровенным женским естеством.

Медведь уставился в пол. Разбойник громко засопел. Ну, а я...

Распахнулась дверь, и в горницу с шумом вошла она. Это была светловолосая девчушка лет четырнадцати-пятнадцати. Еще не до конца сформированная фигура, но, хотя ее и нельзя было пока назвать женщиной, то уже и не подошло бы определение - девочка-подросток. Почти детское, курносое, симпатичное личико, усыпанное веснушками и большие зеленые глаза.

Девчушке хватило мгновения, чтобы оценить обстановку. Она быстро оглядела горницу, нервно мотнула головой, тряхнув короткими волосами, и решительной походкой направилась к Кларе. Внучка Бабы-Яги выпрямилась, попыталась бесполезным жестом одернуть подол своей одежки и сменить страх в газах, поселившийся там в момент появления девчонки, на обыденный взгляд. Юная леди подскочила к Кларе, отвесила ей звонкую затрещину, затем - вторую, третью.

- Ах, ты, прошмандовка! Ты это во что вырядилась?! Хочешь голенькой ходить? Это я тебе быстренько устрою! Лягушки, они по жизни голые. Сейчас...

Клара рухнула на колени:

- Бабуль, прости! Боле никогда...

- Собралась меня опозорить, - не унималась девчонка, - хочешь как эти Василиски да Марьюшки, на панель? Не потерплю! Лучше определю тебя в болото, квакай там.

Я мельком взглянул на медведя. Если я подумал, что он удивился при появлении Клары в своем сексуальном наряде, то прошу пардон (подумаешь, отвисла челюсть). Тогда я ошибся. Очень удивленные серенькие медведи выглядят по-другому. Я подчеркиваю, что серенькие, так как понятия не имею, как удивляются обыкновенные.