Василий Бережной - Хронотонная Ниагара

— Ваша хронотронная река — подарок для историков, — сказал Альга, любуясь опечаленным лицом Ари.

Девушка подняла голову.

— Моя? Мы ее открыли вместе.

— Вы первая. Это река Ари.

— Осторожно, мой милый Альга, вы ведь видели: хронотроны все несут в вечность.

— В вечность? — Альга не удержался от иронической улыбки. — А существует ли она?

— Материя вечна. А без хронотронов ничто не может произойти.

— Я вот что подумал сейчас. Сколько их во Вселенной? По всей вероятности, постоянное, определенное число.

— Закон сохранения времени? — Брови Ари взлетели вверх.

— Вы. Это вы сказали.

— Это закон Альги. Слышите? Закон Альги!

Она была счастлива. Глаза ее сияли. Мост между ними наведен, золотой мост единения, и стоит только сделать шаг, протянуть руку… Но Альга не сделал этого решающего шага. Заговорил о высоких философских материях, и Ари незаметно вздохнула. За философскими конструкциями Альга хотел спрятаться сам от себя.

Связь с «Сатурном» давно была потеряна, данных о пространстве, непосредственно прилегающем к центру Метагалактики, накоплено немало, а они продолжали двигаться все дальше и дальше, тонкой иглой углубляясь в таинственные клетки Вселенной.

Ари увядала с каждым днем: седина уж заметно пробивалась в ее волосах, морщины появились на шее, под глазами, на лбу. Кожа потеряла эластичность. Тело становилось все слабее: река времени, охватившая ракету, безжалостно смывала, сносила клетки, разрушала их тысячами.

То же самое происходило и с Альгой: процесс диссимиляции подтачивал и его, молодой человек превращался в старика. Но он этого не замечал, с ужасом наблюдая за Ари. «Она так долго не выдержит…» — Эта мысль угнетала его, и он дал себе слово решительно поговорить с ней.

Разговор состоялся во время очередной смены.

— Скорость хронотронов резко возросла, — сказала Ари, с трудом встав с кресла. — Особенно следите за масс-спектрометром.

— Хорошо, я буду следить. Но… У вас болезненный вид, Ари.

— Да, мой милый Альга, я чувствую себя плохо. А вы?

— Да я вроде бы ничего… хотя, конечно…

— Нам нужно еще хоть немного продержаться.

— А не пора ли в обратный путь?

Лицо ее передернулось — то ли от страха, то ли от неожиданности. Суховатые старческие губы вздрогнули, но она не успела ничего сказать — болезненный кашель помешал. Она кашляла, прижав руку к запавшей груди, потом несколько минут хватала судорожно воздух, как после быстрого бега.

— Знаете, я тоже думала об этом. Но мы ведь еще… Нужно же еще выяснить направление потока…

— Все равно уже и так ясно, что «Сатурн» должен изменить курс, — заговорил Альга, чтобы дать ей немного передохнуть. — И там, вероятно, уже получили наше предостережение. Таким образом программу свою мы выполнили.

— А цели еще не достигли, мой милый Альга.

«Может быть, ей стало немножко легче, раз она снова применила эту свою формулу, — подумал философ. — Но на что она надеется?» Однако, когда Ари рассказала о своих намерениях, он понял, что у нее на уме параметры хронотронной реки, искривления пространства, его дискретность… Неся вахту, Альга думал только о том, как ее убедить, что такое задание им уже не по силам.

Первое, о чем Ари спросила, вернувшись на дежурство, было:

— Какова скорость хронотронов?

— Возрастает в арифметической прогрессии.

— Хорошо, что не в геометрической, — облегченно вздохнула она. — Иначе мы погибли бы мгновенно.

Когда она села в кресло перед экраном, Альга сказал:

— Я продумал ситуацию всесторонне, Ари.

— И что же?

— Дальнейшие исследования не имеют никакого смысла.

— Почему? — Ари повернула к нему седую голову.

— Что бы мы ни открыли, какую бы информацию ни получили, все останется при нас. Передать на «Сатурн» мы ничего не сможем. Так какой же смысл?

— Мой милый Альга…

— Нет-нет, погодите. Я включил преобразователь, на экране появилась женщина. Она беззвучно кричала: что-то сообщала или просила о помощи. Много экспрессии в глазах, в движущихся губах. К кому она обращалась? Кто ее теперь услышит?

— Кто-то слышал, наверно, кому-то нужно было. Что же касается нас… Неужели вас самого не интересует новая информация? Мы автономная часть человечества. Но разве мы потеряли интерес к жизни?!

Она говорила с такой внутренней убежденностью, что было ясно: от цели своей она не отступится. Ну что ж, думал Альга, это логично, в конце концов, так и должно быть. Но ведь болело сердце за нее!

— А что, если мы включим двигатель, чтобы уменьшить скорость хронотронной реки?

Ари задумалась:

— Давайте попробуем. Это продлит нам жизнь, а значит, даст возможность…

— Да-да, мы получим много новой информации!

Приготовились к перегрузке, включили. Корпус корабля задрожал, как живое существо. Двигатель постепенно набирал мощность, но — парадоксально! — на скорости ракеты это не отразилось ничуть. Следили за приборами, прислушивались, ожидая нарастания скорости, когда тело начинает с большей и большей силой прижиматься к сиденьям. Но ничего подобного не происходило. Скорость ракеты не изменялась ни на йоту.

Ари выключила главный двигатель, вместо него запустила тормозной, находившийся на носу ракеты. Минуты напряженного ожидания — и снова никаких изменений!

— Есть над чем подумать, — сказал Альга.

— Это уже не поток, а водопад.

— Космическая Ниагара.

— Куда же она нас влечет?

— Возможно, нас захватило силовое поле Центра Метагалактики…

Голос Ари ослаб, дыхание резко участилось. Она включила обзорный экран — ни одной светлой точки, ни единой черточки. Темнота, мрак. Вскоре эта чернота начала заливать и ракету. Ари ощущала ее лицом, кожей. Потемнели, а затем и совсем погасли плафоны, потонули в густой темени экраны осциллографов.

— Альга, Альга, вы что-нибудь видите?

Молчание и черная немота.

— Вы что-нибудь видите или нет?

Неужели отказала сеть связи? Или, может быть, Ари только думает и не произносит слов? Так можно с ума сойти…

— Альга, милый, любимый, вы меня слышите?

Наконец до нее донеслось, как писк комара:

— Слышу… перебои… шум…

Разделенные всего-навсего тонкой стенкой каюты, оба вдруг ощутили между собой бездну. Это было страшно — очутиться в недрах бескрайней, непробиваемой космической ночи.

«Жива ли я? — думала Ари. — Или, может быть, это только вспышки подсознания? „Сатурн“, звезды, Земля, галактики объективная это реальность или, может быть, мираж, сон, какое-то видение? Нужно управлять работой мозга, управлять… Вселенная процеживается через него, тут поуправляешь… И все-таки не сдаваться, не сдаваться. По всей видимости, это магнитное поле Центра Метагалактики… Хотя почему обязательно магнитное? Оно имеет совершенно иную природу, совсем другие параметры… А какие? Ну, это уже ты слишком много хочешь сразу узнать. Может быть, здесь генерируются хронотроны. Для всей Вселенной. Вот нас и прихватила хронотронная Ниагара…»