Ундервельт. Западня (СИ) - Бард Олег

К Цитадели потекла буро-бежевая лавина крогнов. За ними неторопливо, огромными прыжками передвигались неуклюжие на вид колоссы. Когда они приземлялись, сосна, где сидела ворона, вздрагивала. От рева и топота заложило уши.

Тысячи лап взметнули пыль, скрывшую защитную стену. Оживились дозорные на боевых постах, полетели огненные стрелы и арбалетные болты. За ревом и клекотом на было слышно, что творится в Цитадели. Наверняка поднялся гвалт, забегали сонные защитники, Шимон бросился распечатывать склады с боеприпасами…

Даже если рухнет стена, защитники могут долго обороняться в пирамиде. Теперь главное, чтобы Тарасов успел в замок Госа до того, как Краско раскроет обман

Тарасов предупреждал, что сложнее всего пробираться через лес, окружающий замок Госа. На границе с замаскированными механическими ловушками — аналогом минного поля — их подберет самоходная установка, созданная Тарасовым для этой диверсии, и доставит чуть ли не к месту. Но до нее надо добраться живыми.

Наган думал, что основная сложность будет в том, чтобы не вляпаться в радиацию, вовремя смыться от установки, плюющейся плазмой и разъезжающей по лесу. Но нет, Тарасов знал пути миграции техники, а стационарные точки, видящие в инфракрасном спектре, ослепли из-за адовой жары.

Маскировочные костюмы выбросили — при любом раскладе в них не было смысла.

Самым трудным оказалось продраться сквозь неимоверно колючие кусты терновника. До чего же цепкая дрянь! И ведь надежней колючей проволоки, кусачками не перекусишь, топором не вырубишь.

Иногда продирались напролом, оставляя на кустах нити одежды, особенно плотные заросли, обходили. Чем дальше углублялись в лес, тем делалось мрачнее.

Перед черными, будто обожженными кустами с темными листьями остановились.

— Такой вариант кустов не ядовит? — поинтересовался Наган.

— Черт его знает, — ответил Тарасов, почесывая макушку, вид он имел потрепанный. — Может, просто радиация. Но Краско много чего без меня внедрил. Он и жил-то больше в виртуале. Лучше не рисковать.

Вдоль кустарника брели минут пять, Наган занервничал, но гусеничный след, перечеркнувший терновник, его немного успокоил.

По нему зашагали, как по дороге. Обогнули ржавый танк с сорванной башней, воткнувшийся дулом в землю.

— Кто-то прорывался в замок. — Тарасов кивнул на танк. — Они работают на ядерном топливе, теперь тут все загажено. Надо же, техника от восьмидесятого уровня.

— На нулях и единицах все работает, — проворчал Наган, поглядывая на машину и не веря своим словам.

Вскоре обнаружились четыре трупа смельчаков. По орку и человеку проехала установка, раздробила кости; уцелел лишь черепа: лысый и с копной седых волос. Мумия крылана была распята на черном терновнике, словно кусты нанизали его на пики ветвей и вздернули.

— Хорошо, что у нас хватило ума не переть через те заросли, — сделал вывод Наган, рассматривая грудную клетку и плечевую кость четвертого отчаянного, сыдя по их размерам, это был гномик.

— Валим отсюда, — посоветовал Тарасов. — Радиация наносит мне урон и жрет бодрость. Мне вообще хорошо бы часок поспать, чтоб ее восстановить.

Он сам нашел более-менее безопасное место, улегся и вырубился, а Наган, позевывая, остался его охранять. Разбудил он Тарасова, когда посчитал нужным.

— Бодрость 58, — отчитался он. — Нормально.

Путь преградил длинный безлесный холм, который было не обойти. Сперва Наган думал, что там был пожар, но, когда подошли ближе, выяснилось, что серо-черные хлопья — не пепел, а погибший мох.

Ступив на мертвую землю, Наган зажмурился. Казалось, что он сам вспыхнет и рассыплется пеплом. Мох со звонким хрустом развалился под подошвой.

Ничего не произошло.

Шли осторожно, но из-за хрусткого мха шаги звучали оглушающе громко. Тарасов поначалу втягивал голову в плечи, потом привык. Наган зашагал быстрее, а с холма и вовсе спустился бегом. Ему чудилось, что сама смерть крадется по пятам, а на открытом пространстве холма он особенно уязвим.

В сосняке Наган ощутил себя спокойнее. Привалившись к стволу, он вытер пот. Тарасов кивнул на сокола, зависшего вдалеке — возможного вражеского шпиона.

— Нам теперь нельзя обороняться и шуметь, — напомнил Наган. — Иначе враги услышат. Где, говоришь, начинаются минные поля?

— За лесом, — шепнул Тарасов и приложил палец к губам. — Замри.

Наган остолбенел с запрокинутой головой. Поначалу он принял едва различимое потрескивание за шелест травы, но теперь узнал в нем рокот мотора. Механический патруль!

Рокот приближался. Трещали кусты, ломались ветви, что-то скрипело, как несмазанные шестеренки, клокотало и лязгало. Метрах в пятидесяти из лесу с грохотом выехало стальное гусеничное чудовище, порождение свихнувшегося конструктора: впереди — массивный отвал с зубчатой кромкой, как у бульдозера, сам механизм состоял из множества сегментов, наподобие брюшка насекомого, благодаря чему монстр мог изгибать металлическое тело, покрытое струпьями ржавчины.

На квадратном сегменте в середине тела — башня с вращающимся скрипучим локатором. По размерам чудище превосходило танк раз в пять.

Лязгал неисправный фрагмент правой гусеницы. Чудище выглядело измученным, больным и оттого особенно злобным.

Лязгая и рокоча, монстр поехал прочь. По спине Нагана скатилась капля пота. Он не решался двигаться, пока робот не исчез из вида.

— Надо торопиться, — шепнул Тарасов и посмотрел на Нагана долгим взглядом. — Тарвит говорит, что мутанты развалили стену завода, наши засели в пирамиде, сколько продержатся, неизвестно.

Как ни торопились, быстро идти не получалось: на пути попадались бурлящие болотца, заполненные зеленоватой жижей. Лопающиеся пузыри источали такой остро-кислый запах, что наворачивались слезы. Через каждые сто метров пили зелья, выводящие радиацию, и запивали водкой.

То здесь, то там попадались ржавые останки каких-то механизмов, прохудившиеся металлические контейнеры, недостроенные бетонные опоры, оплетенные колючей проволокой. Трудно поверить, что в десятке километров отсюда — магия и средневековье.

Каждый раз перед очередным марш-броском Наган смотрел в небо. К счастью, вражеских шпионов не наблюдалось. Пока везло: день выдался по-летнему жаркий, и инфракрасные датчики патрульных машин не фиксировали человеческое тепло.

— Уже скоро, — проговорил Тарасов. — Тарвит передает, что плохи дела…

Наган глянул на небо и остолбенел:

— Сокол!

Благо, что шли под зарослями засохшего кустарника. Сокол описал круг, завис, часто-пречасто махая крыльями, будто собрался пикировать на мышь.

Наган в очередной раз подумал, что хана. Последние дни его жизни — это бесконечно-черное «хана» с серыми вкраплениями надежды. И ведь даже если все получится, «хана» никуда не денется, он ведь умер.

Беспилотник улетел, но Наган не решался двигаться: наверняка проклятая птица вот-вот вернется.

Не вернулась.

Значит, или удалось снова ее обмануть, или Краско делает вид, что обманут. Они с Тарасовым таких интриг наплели, что до сих пор голова кругом, стоит о них задуматься.

— Подожди-ка, — проговорил Тарасов. — Мы почти пришли, надо призвать самоходку.

— Половина пути пройдена, — вздохнул Наган и сел рядом.

— Да, самая страшная. Пиши повезло.

Тарасов достал из кармана стеклянный шар и раздавил его, объяснив:

— Такой вот ритуал. Теперь ждем самоходку.

Наган не согласился с высказыванием насчет самой сложной части пути. Для него это выиграть битву с собой, когда он встретится с Краско. Интуиция подсказывала, что встретится обязательно.

— Я должен тебе кое-что сказать, — проговорил Тарасов траурным голосом и смолк.

Наган напрягся, предчувствуя подвох, но Тарасов рассматривал его так, словно прощался.

— Ну? Я готов знать.

— Понимаешь…

— Еще нет.

Тарасов достал из кармана вполне современную пластиковую карточку: