"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 5 (1964 г.)

Т а р а н т о г а. Сейчас… надо подумать…

Х ы б е к. О чем?

Т а р а н т о г а. Это легкомысленно - машина может исчезнуть.

Х ы б е к. Почему бы ей исчезнуть?

Т а р а н т о г а. Потому что в прошлом машины быть не может. Она тут сейчас.

Х ы б е к. Ничего подобного! Не бойтесь. Скорее! Скорее!

Т а р а н т о г а. Хыбек! Что вы там наделали! Хыбек…

Х ы б е к. Все будет хорошо.

Темнота. Наступает тишина. Постепенно светлеет. Оба сидят на стульях. Нет ни машины, исполняющей желания, ни аппарата для путешествия в космос. Яркий день. Профессор без бороды, волосы лишь чуть-чуть тронуты сединой. Хыбек выглядит примерно так же, как в начале путешествий, но без очков и ПРОПСа.

Т а р а н т о г а (как бы просыпаясь). А это что?

Х ы б е к (робко, сейчас это юный студент). Простите…

Т а р а н т о г а. Ничего. Небольшое головокружение… (Смотрит на Хыбека.) Простите, кто вы?

Х ы б е к. Я - Хыбек. Януш Хыбек.

Т а р а н т о г а. Я - Тарантога. Но откуда вы тут взялись?

Х ы б е к. Я? Не знаю… Как-то даже странно… (Осматривается.) Где я?

Т а р а н т о г а. У меня. Это моя квартира, и я как раз думаю, что привело вас сюда… Вы не знаете?

Х ы б е к. Нет…

Т а р а н т о г а. Я тоже нет. Простите, а кто вы?

Х ы б е к. Я учусь в институте. Кончаю товароведческий, в будущем году буду писать магистерскую…

Т а р а н т о г а. Хм. И вы не припоминаете, что вас ко мне привело? Я профессор точных наук.

Х ы б е к (вскакивает). Пан профессор? Ох, простите, пожалуйста. Прошу не обижаться, я действительно не знаю (про себя), как я мог сюда попасть.

Т а р а н т о г а (поднимает со стола газету). 27 апреля 1951 года. Странно. Я мог бы поклясться, что пятьдесят первый год уже давно был.

Х ы б е к. Да?

Т а р а н т о г а. Ну-с, юноша! Ситуация - довольно своеобразная… оба мы не знаем, что скрестило наши пути… Может быть, у вас есть ко мне какое-нибудь дело?

Х ы б е к. Не могу припомнить… Ей-богу нет.

Т а р а н т о г а (встает). Ну, в таком случае… У меня срочная работа.

Х ы б е к. Из области астронавтики?

Т а р а н т о г а. Я не интересуюсь астронавтикой. Откуда это пришло вам в голову?

Х ы б е к. Это мое тайное увлечение. Не обижайтесь, пожалуйста!

Т а р а н т о г а. А на что бы мне обижаться? (Провожает его к двери.) Если вспомните, зачем вы были у меня, пожалуйста, позвоните.

Х ы б е к. Ох!

Т а р а н т о г а. Что случилось?

Х ы б е к. Я нашел сто злотых! Тут, в маленьком карманчике! Сто злотых!

Т а р а н т о г а. Поздравляю и надеюсь, вы не обидетесь, если я с вами распрощаюсь?

Х ы б е к. Что вы! Мне было очень приятно. Пан профессор, простите…

Т а р а н т о г а. Итак, до свидания…

Х ы б е к. До свидания. Позвольте откланяться! (Выходит.)

Профессор прохаживается по комнате.

Т а р а н т о г а. Симпатичный паренек. Провал памяти, что ли? Ну и я тоже… Странно. Откуда ему пришла в голову эта астронавтика? А может быть, действительно ею заняться? А если попробовать? Да, это мысль! (Поворачивается и идет к столу.)

Писать о космосе стало уже традицией. Что может быть проще, удобнее - сел герой рассказа в звездолет, долетел до альфы Эридана или Проксимы Центавра, напоролся по дороге на парочку-другую метеоритов и, установив (или не установив) контакт с шестиглазыми эриданцами или трехщупальцевыми центаврийцами, вернулся на Землю, чтобы стать живым памятником самому себе!

Но разве одни только космические полеты будут уделом и привилегией будущего? А Земля? Неужели на Земле не останется уже ничего достойного внимания?

Примерно вот так же, от космоса к Земле, развивалось и творчество Станислава Лема.

Начав откровенно космическими «Астронавтами», через «Магелланово облако» Лем пришел к основному: рассказу о Земле, познании, человеке.

И, пожалуй, наиболее примечательны в этом отношении «Путешествия профессора Тарантоги» - своеобразное продолжение «Звездных дневников Ийона Тихого».

С помощью минимальных «транспортных средств», отгородившись для верности от реального мира шнурками и прихватив с собой в качестве личного секретаря самого зауряднейшего канцеляриста, «магистра товароведческих наук» Хыбека, профессор Тарантога отправился в свое путешествие по земному будущему, нарисованному безудержной, с точки зрения ее создателей, но по существу бескрылой фантазией.

Рубильник включен. Готово! Мы - в будущем. Это будущее - почти точная копия того, которым заполнены бесчисленные томики американских фантастических или околофантастических журналов, сборников, романов. Мы - в будущем, созданном мечтой буржуазного фантаста, единственная цель которого во что бы то ни стало доказать на потребу, сильным мира сего, что будущее - это то же настоящее, только увеличенное в масштабах.

Естественно, чтобы войти в такое гипертрофированное настоящее, не требуется ни борьбы, ни мысли, ни особых усилий. И профессор Тарантога, включив свой аппарат в настенную розетку, безболезненно и легко переступает порог мира успокоительной, убаюкивающей «мечты».

Итак, будущее перед нами.

Созвездие Ориона. Баба, продающая яйца. Ну конечно! А как же иначе! Если сегодня мы с аппетитом съедаем на завтрак куриное яйцо всмятку, то завтра, в мире всеобщего благоденствия, мы уже сможем полакомиться небольшим, размером в дыню, яйцом пштемоцля. Ведь до него дошла техника! А мечта-то какая! Яйцо с дыню! И, кстати, совсем недорого: всего четыре мурпля.

Сегодня значительная часть человечества страдает от недостатка продуктов питания. Завтра этого не будет. Завтра будет благосостояние, и какое благосостояние! Беспредельное, чудовищное благосостояние, принявшее размеры всенародного бедствия. Уж если благосостояние - то такое, чтобы у современного обывателя волосы встали дыбом. Правда, в этом мире возможны и нарушения ритма производства, но виной этому не промышленники-благодетели, а безымянные и безответные роботы, которые по случаю «разладки» могут по ошибке вместо необходимых народу плавленых сырков начать массовый выпуск бесполезных быгоней, конделаков.

Сегодня могущества человека едва хватает на то, чтобы создать «какую-то мизерную атомную бомбу мощностью всего лишь в несколько сотен мегатонн».

Но завтра… О! Завтра человек достигнет небывалого, невероятного могущества. Он запросто будет ворочать галактиками, то и дело перемешивая их на своей космической сковородке. При этом о человечестве не станут и вспоминать. Что? Человечество? Да нет же, при чем тут человечество? Я! Вот что превыше всего. Я, а не человечество.