Кир Булычев - Голые люди

Сначала они шарахнулись было во все стороны, скорее от неожиданности, чем от страха. Но далеко не отошли. Их нелегко было удивить.

– Привет! – сказала я им. – Вы откуда здесь взялись?

Юноша с длинным носом, который предупреждал об астральных телах, посмотрел на меня с подозрением.

– А вы что, здесь и живете?

– Пока живу.

– По принципиальным соображениям? – спросила девица с большим животом, месяце на восьмом. У нее было обиженное лицо, словно ее пригласили на прогулку, а теперь заставляют таскать немыслимые тяжести.

– Нет, я здесь ненадолго.

Люба, почувствовав, что от молодых людей не исходит опасности, тоже вышла из-за кустов и присоединилась к нам, ни у кого не вызвав удивления. Лишь монах все поглядывал наверх, на кусты, словно ждал, что оттуда появятся новые лесные феи. Затем он вспомнил, что он монах, а не любитель эротических зрелищ, потому склонил голову и начал усердно перебирать четки. Четки были рубиновые, цены им нет. Как хорошо, что Матур далеко отсюда!

– Куда путь держите? – спросила я. Наверно, получилось неестественно, но я никак не могла найти нужного тона в беседе с этими странными созданиями. Когда я жила в Москве, там таких еще не водилось.

– В Бенарес, – ответил мне длинноносый – видно, ихний вождь. – В святой город.

– И зачем же?

– Там нас ждет гуру Нилаканта Шастри.

– Долго будет ждать, – сказала я.

– Почему? Почему? – спросил длинноносый.

– Потому что дорога на Бенарес чуть правее, – сообщила я. – А таким путем вы скоро доберетесь до Сиамского залива.

И тут я поняла, что они плохо изучали в школе географию и разницы между Сиамским заливом и Панамским каналом не ощущают.

– Не слушай ее, Денис, – сказала беременная паломница. – Это типичная провокация. Ты лучше спроси ее, в какой школе ЦРУ она русский язык выучила?

Туг все паломники посмотрели на меня, как на врага, и я поспешила ответить.

– Никакого ЦРУ! Я здесь нахожусь в экспедиции.

– Вот видишь, Василиса! – сказал человек с челкой.

– А какая же, позвольте, экспедиция? – не сдавалась беременная девица. (Впрочем, если беременная, то по-русски уже не девица, да?)

– Ищем трон царя Соломона, – призналась я.

– Евреи, – пояснил остальным мрачный тип с челкой.

– Нет, ты скажи, в самом деле промахнулись? – спросил исхудавший паренек.

– А давно идете? – спросила я.

– Мы верим в великого Кришну и вечное благо. В спасение через добро! – крикнула беременная девица. Видно, ей все это уже порядком надоело.

– И давно идете? – спросила я.

– Мы сами из Люберец. Мы примкнули к туристской группе в Монголию, – сказал длинноносый.

– На поездку в Индию характеристик не дали, – сказала беременная, а мрачный тип с челкой пояснил:

– Монголия является страной социалистического лагеря.

Исхудавший паренек показал мне крепкую палку, всю изрезанную зарубками.

– Шестьсот семьдесят дней, – сказал он. – Особенно трудно приходилось в Китае. Но мы в коммуне работали.

– Всех бы повесила! – закричала беременная.

– Василиса, Василиса, – стали уговаривать ее товарищи. – Где твое смирение?

– Нет, – сказала я. – В таком состоянии вам идти дальше нельзя. Вам не выдержать пути до Бенареса.

– А что делать? – пискнула бритая девица с плоской грудью. – Мы уже на грани истощения!

– Мне вредно питаться одними овощами, да еще немытыми! – поддержала ее беременная.

– Тогда послушайтесь моего совета. Следуйте за этим добрым буддийским монахом, который ведет вас к монастырю. Остановитесь в монастыре, поживите там, может, месяц, может, два. А там уж решайте. Возможно, кто-то захочет вернуться домой, а кто-то перейдет в буддизм.

– Только не это! – закричал длинноносый.

– А если не оставят? – пропищал исхудалый паренек.

– Оставят. – Я обратилась к монаху, который не поднимал на меня глаз, и с помощью Любы спросила, насколько добры и гостеприимны монахи монастыря в Линили. Монах ответил, что монастырь славится своей заботой о странниках, в нем можно будет жить в качестве помощников, собирать плоды в саду, чинить и мастерить – кто что может.

Это я перевела бывшим советским туристам, а ныне кришнаитам, ищущим Бенарес и, возможно, покойного гуру Наликанта Шастри.

Как вы, может быть, догадались, пока я разговаривала с советскими паломниками, у меня созрела идея.

– С вами пойдут еще шесть местных кришнаитов, – сказала я. – Вы включите их в свою гриппу.

– Еще чего не хватало! – возмутилась беременная, но длинноносый сообразил, что заинтересован в моей поддержке, и сказал:

– Если они наше жрать не будут, пускай идут. И пускай учтут, что язык общения – русский! Везде.

– Хорошо, – пообещала сообразительная Люба.

Она же и поскакала как серна к пещере, чтобы привести своих спутников.

К сожалению, я не могла дать им денег на дорогу, но предусмотрительная Не-лю взяла высыпавшиеся из мешочка рубины, так как правильно рассудила, что раз земные жители ценят эти блестящие камешки, значит, стоит ими запастись. Я же убедила По-иза и Любу проявлять в будущих сделках с рубинами крайнюю осторожность.

По моей подсказке пришельцы разделили между собой части одежды покойного Сато и раздетого Матура. Зрелище было странное, но именно эта нелепость в одеяниях примирила советских кришнаитов с пришельцами с планеты Дом. Склонному к пижонству Ут-бе-бе достался пиджак Матура, Не-лю взяла себе полушорты Сато, капитан натянул марлевые дхоти Матура, По-изу досталось его нижнее белье…

И когда я, стоя на склоне, смотрела на увеличившуюся группу, она показалась мне вполне гомогенным образованием, словно паломники топали вместе через весь Китай. Только потом я вспомнила о себе, но не было сил и отваги лезть в подземный ход и искать одежду на берегу озера, так что я ограничилась набедренной повязкой из рваного мешка.

Я прошла с паломниками три мили, что отделяли пещеру от военного лагеря.

По дороге мы говорили мало и тихо. Я предупредила советских друзей, что там сидят в засаде солдаты, которые вылавливают всех кришнаитов и отправляют на родину. Поэтому кришнаиты шли буквально на цыпочках.

А когда тропинка, миновав лагерь, свернула от реки, я попрощалась с пришельцами. Прощание получилось сдержанным, потому что я не знала, как у них на Доме прощаются сердечно. Я обещала приехать в монастырь и помочь им советом, но надеялась, что вместе с советскими друзьями они доберутся даже до Бенареса.

Потом я попрощалась с советскими друзьями и пожелала беременной Василисе замечательного сыночка, на что исхудавший юноша сказал, что он хотел бы девочку. Я не ожидала, что он и есть отец семейства, потому замолчала.