Касс Морган - Сотня

Его план был безрассудным и глупым и невероятно эгоистичным, но ему было все равно. Он должен был увериться в том, что Кларк была послана на Землю, а не в камеру для казни.

Уэллс пробежал до пустой, узкой лестницы, освещенной только слабыми аварийными огнями. Не было никаких причин посещать шлюзовой отсек, за исключением обычных проверок, и Уэллс уже взломал файлы технического обслуживания, чтобы проверить расписание. Он должен был быть один.

Шлюз в С14 был единственным на корабле. И, несмотря на усилия инженеров, чтобы поддерживать его в отличном состоянии, после трехсот лет сталкивания с экстремальными температурами и ультрафиолетовыми лучами космоса, он начал ухудшаться. Были крошечные трещины по краю и блестящие квадраты, где новые материалы, очевидно, латали шлюз.

Уэллс протянул руку за плоскогубцами, которые он заправил за пояс его брюк. "Все будет хорошо." - сказал он себе, но его руки дрожали. Их всех собирались эвакуировать в ближайшее время, так или иначе. Он просто ускорит процесс. Тем не менее, в глубине души, он знал, что шаттлов было не достаточно для всех. И он понятия не имел, что произойдет, когда придет время, чтобы использовать их.

Но это была забота его отца, а не его.

Он протянул руку и начал приподнимать хрупкий край шлюза, морщась, когда он услышал слабое шипение. Затем он повернулся и побежал к лестнице, стараясь не обращать внимания на ужас, поднимающийся в его животе. Он едва мог стоять, думая о том, что он сделал, но, когда он поспешил вниз по лестнице, он сказал себе, что он сделал то, что он должен был сделать.

Уэллс устало поднялся на ноги. Темнело, и было еще много работы, которую нужно было сделать на новых кабинах. Их нужно было закончить, по крайней мере, некоторые из укрытий до следующего шторма. Когда он приблизился к лагерю, ему стало интересно, взяла ли Кларк достаточно одеял с собой, будет ли ей тепло, когда температура упадет, Ашер подошел к нему и начал спрашивать о другом. Он притащил одно из бревен, и, казалось, хотел узнать мнение Уэллса о размере и разрезе.

Уэллс был слишком поглощен своими мыслями, чтобы услышать то, что говорил Ашер. Пока они шли нога в ногу к палаткам, он мог видеть, как рот парня двигается, но Уэллс так ничего и не услышал.

— Слушай. - начал Уэллс, готовый сказать Ашеру, что это может подождать до утра. Именно тогда, что-то пробежало по его лицу. Произошел отвратительно-сильный удар, и Ашер отлетел назад. Из его рта потекла кровь, когда он упал на землю.

Уэллс упал на колени.

— Ашер. - закричал он, пока его глаза изо всех сил пытались сфокусироваться на изображении перед ним. Из шеи парня торчала стрела.

Сначала он безумно подумал, что это был Беллами. Он был единственным, кто умел так стрелять.

Уэллс с воплем развернулся, но за ним был не Беллами. Темные фигуры стояли линией у подножия холма, солнце садилось прямо за ними. Он задыхался, пока шок и ужас мчался по его венам. Вдруг стало ясно, кто поджег лагерь...и, кто забрал Октавию. Это не был кто-то из Колонии.

Люди из сотни, возможно, и были первыми, ступившими на планету за последние три столетия, но они были не одни.

Некоторые люди не покидали планету.

Я безмерно благодарна Жоэль Хобейка, которая не только придумала предпосылку для 100, но чье воображение, редакционная хватка и упорство были необходимы, чтобы воплотить ее в жизнь. То же относится к Кэти МакГи, Элизабет Бьюли и Фаррин Джейкобс, вопросы и интеллектуальные предложения которых повысили уровень книги. Я также благодарна смеси пугающе умных людей, в частности Саре Шандлер, Джошу Бэнк и Лэнни Дэвис, и преданной команде Little, Brown и Hodder & Stoughton.

Спасибо моим замечательным друзьям по обе стороны Ист-Ривер и канала Gowanus, Миссисипи и Атлантики за вашу поддержку и поощрение. Особое спасибо моим доверенным особам и соучастникам на обоих концах Бродвея 557, перекрестка экипажа, который первым познакомил меня с научной фантастикой, и Рейчел Гриффитс, которая помогла мне стать лучшим писателем и редактором.

Больше всего, я благодарна моей семье...Моему отцу, Сэму Генри Кассу, чьи письма полны непревзойденного остроумия и любви; моей маме, Марсие Блум, чье искусство переливается мудростью философа и душой эстета; моему блестящему брату, Пити Кассу, который заставляет меня смеяться, что я даже не могу дышать; моим вдохновляющим бабушкам и дедушкам, Нэнси, Питеру, Ники, и Дэвиду; и семьям Касс/Блум/Гринфилд, которые заставляют меня везде чувствовать себя, как дома.