Михаил Михеев - Милые роботы (сборник)

Киберлогика послала сигнал «стоп»! Председатель Совета остановился.

Поперек тротуара стояла запыленная детская коляска. Возле нее продолговатый пыльный холмик — Председатель Совета чуть не наступил на него ногой.

Нагибаться было трудно, из-за изношенных шарниров. Да и не нужно, как тут же подсказала киберлогика. И опять из блока памяти неосознанных случаев появился импульс и скользнул в исполнительную цепь.

Председатель Совета наклонился.

Все его шарниры заскрипели от непривычного движения — давно ему не приходилось нагибаться.

Он смахнул с продолговатого холмика пыль.

И поднял с троту ара, куклу.

Несколько сотых, секунды потребовалось киберлогике на расшифровку необычного видеосигнала.

Да, это была кукла. Пластмассовое изображение ребенка — детская игрушка. Когда-то она была одета в платьице, от него оставались истлевшие обрывки. Но огнеупорная кремнистая пластмасса пережила все — и тепловой удар, и радиацию.

Председатель Совета держал в руках голенького пластмассового младенца. Из блока памяти потоком хлынули импульсы, складываясь в картины… Он вспомнил.

…Это случилось давно. Еще до того, как он сжег блоки киберлогики.

Он только приступил к работе в Институте Общей Техники. — Он еще мало что знал и что умел. В блоках памяти хранились только заводские программы.

В этот день его послали в лабораторию синтетики за образцом саморастущей пластмассы. Он шел по улице, сверкая свежей полировкой метапластика. Аккумулятор был полон энергии, новенькие шарниры двигались легко и послушно. На него никто не обращал внимания, квомы часто появлялись на улицах, к ним привыкли, и они уже не вызывали у прохожих удивления.

Он шел, никого не толкая, даже не задевая. Для этого ему не нужно было ни оглядываться, ни смотреть вперед — чувствительные ультразвуковые локаторы непрерывно сообщали о всех близ находящихся предметах. Так же летает в темноте летучая мышь.

Отдаленные предметы он воспринимал видеоанализаторами. Угол зрения его объективов был широк, он видел все происходящее впереди и по сторонам.

По крапчатому гранитолитовому покрытию улиц, шелестя шинами, мчались легковые атомокары. Один из них притормозил, выехал из общего ряда и остановился возле обочины. За стеклопластиком кабины виднелись смеющиеся детские рожицы — вероятно, чья-то семья вернулась с загородной прогулки.

Дверка атомокара распахнулась внезапно, он как раз проходил мимо и еле успел шагнуть в сторону. Навстречу спешили девушки. Они смеялись, тараторили на ходу, конечно, не смотрели вперед и наткнулись бы на него. Отступить ему было нельзя — за спиной кто-то шел, киберлогика в долю секунды перебрала десяток вариантов… Он быстро шагнул за открытую дверку атомокара. Девушки наскочили на прохожего. Было бы хуже, если бы они наткнулись на него — твердого и массивного, как дорожный каток.

Он не заметил, когда ребенок выпал из кабины атомокара.

Он увидел его на проезжей части улицы, — маленький розовый человечек в беленькой рубашечке, задравшейся на спине, беспомощно лежал лифчиком вниз, и длинный гоночный атомокар мчался прямо на него.

Водитель тормозил, но тяжелая машина шла по инерции, юзом, отчаянно визжа по уличному гранитолиту покрышками зажатых тормозами колес.

Человек ничего сделать бы не смог. И не успел: до ребенка оставалось каких-то два десятка метров — секунда времени. Но он был машиной, киберлогика его сработала молниеносно.

Он метнулся навстречу машине и принял ее удар на согнутые руки.

Машина мгновенной тяжестью навалилась на суставы. Все его двигатели работали на упор. Пенолитовые подошвы сплюснулись от давления. Защелкали предохранители, предупреждая о предельной нагрузке суставов… Под пальцами захрустела, сминаясь, облицовка атомокара… И машина остановилась.

Он с трудом отодрал ладони, прикипевшие к облицовке. Повернулся и поднял ребенка, лежавшего у его ног… и реле весового анализа тут же послало в киберлогику вопрос — ребенок оказался неестественно легким.

Это была кукла.

Большая кукла с голубыми глазами, которые закрывались, когда ее укладывали спать. А когда ее поднимали, внутри играли колокольчики и кукла пела веселую детскую песенку…

Точно такая же кукла лежала сейчас на руках Председателя Совета.

Он оборвал импульс воспоминаний. Осторожно стряхнул с лица куклы слой пыли. Глаза ее были закрыты. Они не открывались. Пыль забила движущиеся части несложного механизма.

Кукла умерла тоже…

Председатель Совета долго стоял возле опрокинутой коляски. Из блока памяти неосознанных случаев текли и текли беспорядочные импульсы. Разряды их гасли на предохранителях.

Кукла лежала на его руках. Он держал ее бережно и осторожно, будто это был ребенок, который спал…

Кабинка скоростного лифта падала в черную глубину шахты.

Воздух со свистом и завыванием проносился за вибрирующими стенками кабины, все ее крепления скрипели и стонали, казалось, она вот-вот развалится, на ходу. Из всего заброшенного хозяйства свинцового, рудника квомы успели наладить один только лифт. Восстанавливать его не стоило, пользовались лифтом не часто.

Председатель Совета придерживался за потолочные ремни, у него плохо работало реле устойчивости, а кабину временами сильно швыряло из стороны в сторону.

Дважды кабина лифта замедляла свое падение, останавливалась, Председатель Совета переходил в следующую секцию лифта и продолжал свой путь вниз.

На пятьдесят втором километре падение закончилось.

Кабина плотно села на резиновые амортизаторы.

Моторы замолкли.

Дежурный квом в камере спецзащиты долго обрабатывал Председателя Совета и его куклу струей ионизированного воздуха, сдувая налипшую радиоактивную пыль. Затем чувствительные анализаторы установили отсутствие радиации на корпусе, автомат распахнул двери камеры, и Председатель Совета вышел на… лесную полянку.

Это была самая настоящая полянка, покрытая густой зеленой травой. Через полянку бежал ручей, с веселым бульканьем струйки воды перекатывались по руслу из разноцветных поблескивающих камешков. В затемненных омутках под берегом шныряли бронзовочешуйчатые рыбешки. Невысокие деревья на берегу тесно переплелись ветвями.

С ветвей на длинных черешках свисали аппетитные на вид плоды.

Легкий ветерок покачивал листву. Ярко светило — и даже пригревало слегка — что-то похожее на солнце.