Владимир Кузьменко - Древо жизни (Книга 1)

"Древние, - думал он, - как мудры они. Уран - пространство, Гея - материя, Хронос - время. Уран и Гея, материя и пространство породили Хронос - время. Великий Крон оплодотворяет Гею-материю, порождает племя титанов и богов, звезды и планеты, жизнь и разум... Как могли они это знать?! Как могла эта догадка родиться в их детском сознании? Хотя... что мы знаем о разуме? Какие тайны хранит он в себе о нас самих? Нет ли там, в мозге, скрытого аппарата сверхразума, работающего по совершенно другим законам логики, закрытого от сознания? И прорывы этого сверхразума в наше сознание создают гениальные озарения? Сократ, Христос, Будда, Лобачевский, Менделеев, Эйнштейн - не были ли они людьми, у которых, выражаясь техническим языком, перегорел защитный экран? А если найти способ снимать этот экран?..

... Но будет ли счастливо от этого само человечество? Созрело ли оно для того, чтобы стать сверхразумным... Не таится ли в этом смертельная опасность?"

Лес, чем дальше, становился гуще. Толстые стволы деревьев, переплетенные лианами, преграждали путь. Лучи солнца едва проникали сквозь гущу листвы и ложились на землю легкими бликами.

Сзади послышался шорох. Сергей быстро обернулся. На тропинке стояла девушка. Длинные золотистые волосы спадали ей на плечи, закрывая обнаженную грудь. Широкая косая повязка едва прикрывала ее стан, почти полностью обнажая правую ногу. Стройные, с золотистым загаром ноги были обуты в легкие сандалии, закрепленные на голенях кожаными ремешками. Ее зеленоватые, широко раскрытые глаза со страхом и любопытством смотрели на Сергея.

Сергей от неожиданности зажмурился и невольно покрутил головой, как бы стряхивая с себя наваждение. Когда он открыл глаза, тропинка была пуста.

* * *

Прошло три месяца. Чувство странного возбуждения, охватившее Сергея после встречи с незнакомкой, постепенно улеглось. Сергею стало казаться, и он вскоре почти убедил себя в этом, что юная лесная нимфа с зелеными глазами, встретившаяся ему на тропинке леса, - плод его воображения и усталого мозга. Он был доволен собой, что ни слова о случившемся не сказал Ольге. Постепенно настороженность покинула его. Если вначале присутствие, как он подумал, людей на острове его обрадовало, то потом он стал опасаться неожиданностей, связанных с этим, тем более что наряд лесной нимфы был более чем странен. Испытывая двойственное чувство желания встречи и одновременно опасения ее, он часто углублялся в лес, держа наготове заряженный карабин, но, кроме диких кабанов и оленей, не встречал никого в своих лесных прогулках.

Еще раз проверив свои записи и расчеты, он переписал их все начисто, пронумеровав, как положено, последовательно уравнения, и стал ждать связи с Кравцовым.

И все же встреча, если это была встреча, а не плод воображения, взволновала Сергея, и это волнение каким-то образом передалось Ольге. Сергей замечал на себе украдкой брошенные, тревожно-вопросительные взгляды жены. Ольга стала раздражительной, но эта раздражительность проявлялась только на дочери и имела естественное объяснение. Девочка поразительно быстро развивалась. Она уже самостоятельно читала детские книжки, найденные в библиотеке, но была страшно непоседливой и вечно куда-то пропадала. Ее можно было найти в самом неожиданном и неподходящем месте: то на чердаке дома с неизвестно откуда появившейся кошкой, то на дереве, и было страшно смотреть, как она, по требованию матери, слезала с высокого ствола росшего возле самого крыльца развесистого дуба.

- Девочке нужна сестричка или братик, - категорически заявила наконец Ольга Сергею, стоявшему на крыльце и наблюдавшему, как дочь тщетно пытается одеть кошку в платье куклы. Платье явно было меньше требуемого размера. Кошка отчаянно мотала головой и пыталась лапами сорвать предлагаемую одежду.

Сергей, продолжая наблюдать за дочерью, молча обнял правой рукой плечи Ольги, привлек ее к себе и прижался губами к ее виску. Только сейчас он заметил, что волосы Ольги, ранее светло-пепельного цвета, приобрели золотистый оттенок.

- Мы, кажется, покрасились? - шутливо, с легкой иронией спросил он.

- Мне показалось, что тебе так больше понравится, - ответила Ольга.

Сергей покраснел.

- С чего ты это взяла? - спросил он.

- Сама не знаю, скорее, чувствую...

- Что же ты чувствуешь? - шутливо, но с внутренней настороженностью спросил Сергей.

- Чувствую, что ты стал как-то дальше... Ты перестал замечать меня, продолжала она. - Тебя что-то постоянно беспокоит.

- Ну, естественно, беспокоит длительное отсутствие связи с Кравцовым. Я хочу передать ему расчеты, а он не появляется...

- Нет, милый, это не то беспокойство. Это совсем другое. Я, не забывай, женщина и чувствую, какого рода беспокойство у мужчины, особенно у мужчины любимого и единственного.

- Ты моя любимая и ты моя единственная, - Сергей крепче обнял плечи жены.

Ольга повернула к нему лицо и, глядя снизу вверх, в самую глубину глаз, сказала:

- Достаточно быть любимой... а единственной... это не так важно... Что бы ни случилось, - продолжала она, - я хочу иметь от тебя еще ребенка...

- Милая, но что может случиться? Все, что могло с нами случиться, уже случилось. Мы побывали на далеких планетах и встретились вновь, как ни невероятна была эта встреча. Там, на Счастливой, и еще на одной планете, Сергей внезапно остановился. - Странно, - задумчиво сказал он. - Очень странно! Я вдруг вспомнил, что Счастливая была не одной-единственной планетой, где побывала наша экспедиция... Но я больше ничего не помню... Постой, постой... Не может быть!

- Что?

- На Земле ли мы?

- Что ты хочешь этим сказать?

- Вся эта странность. Длительное отсутствие связи, Кравцов. Может быть, это не Кравцов, может быть, мы...

- Какая чепуха, - возмутилась Ольга. - Ты посмотри на небо! Наши звезды...

- Действительно, - облегченно вздохнул Сергей. - Как я... да что там, - он махнул рукой. - Вспомнил, вспомнил! - закричал он вдруг, отпуская Ольгу.

- Что же ты вспомнил?

- Вспомнил, как называлась та планета! Перун!

- Перун, кажется, древнее божество славян.

- Да, это бог молнии и огня. В этом названии что-то есть... Пытаюсь вспомнить, но не могу. Почему мы дали ей такое название? Счастливую мы назвали так потому, что она как бы родная сестра Земли. Зеленые долины, прохладные реки, океаны, чистый воздух. Перун, почему Перун? Не помню!

- Я тоже ничего не помню о своем полете, - вздохнула Ольга. - Ну, ладно. Пойдем обедать. Оля! - закричала она дочери, которая бросила кошку и гоняла по двору большого белого петуха. Петух боком отскакивал в сторону и, наклонив голову, волоча крыло по земле, описывал вокруг ребенка воинственные круги. Сейчас же иди домой и мой руки!