Дмитрий Колодан - Пангея 1. Земля гигантов

Медведь разделался с форелью в два счета. Облизнулся и громко фыркнул. Даже не взглянув на Белку, он пошел вверх по течению.

— Удачной тебе охоты, Вурл, — крикнула Белка. — Пусть Мать-Аэйла пошлет тебе хорошую добычу!

Когда медведь отошел на десяток шагов, он задрал голову к небу и зарычал. А затем вдруг побежал, переваливаясь с боку на бок. Зверь чего-то испугался, но что могло напугать такого гиганта? Медведь свернул в лес и скрылся в чаще. Хлопая крыльями, из-за деревьев выпорхнула стая белых куропаток.

Белка огляделась. В груди шевельнулось неприятное чувство — что-то происходило. По лесу словно прокатилась невидимая волна. Испуганно вскрикнула и тут же замолчала сойка, деревья зашелестели иначе, и даже в шуме реки Белке послышались угрожающие нотки. Смолкли птицы, и исчезли кружившие над водой тучи веснянок.

Белка втянула носом воздух. Охватившее ее смутное беспокойство быстро разрасталось. В горле пересохло, и сердце заколотилось, пытаясь вырваться из груди.

Белка знала, что означает подобный беспричинный страх. Так духи предков предупреждали об опасности. А значит, нужно немедленно уходить. Спрятаться в лесу и не высовывать носа.

Белка изготовилась к прыжку, когда услышала басовитый гул. Она замерла, прислушиваясь. Звук приближался. Он походил на гудение майского жука, но во много раз громче и тяжелее.

Звук доносился сверху. Задрав голову, девочка всматривалась в бледно-голубое небо, пока не увидела три темные точки. Какие-то птицы летели в ее сторону… Птицы? Стоило их заметить, и Белку охватил новый приступ страха. Чтобы не завыть дурным голосом, девочка до боли прикусила губу.

Птицы оказались огромными, каждая — не меньше мамонта, с гладкими округлыми телами, блестящими на солнце, точно рыбья чешуя. Гигантские выпученные глаза были абсолютно черными. Птицы летели, высоко задрав длинные хвосты; крылья росли у них прямо из головы — птицы махали ими что было мочи, виднелся лишь расплывающийся круг. А еще они пели… Сквозь громкий гул Белка расслышала странную мелодию, вовсе не похожую на пение обыкновенных птиц.

Девочка прыгнула в реку — дыхание перехватило, когда ледяная вода скрыла ее с головой. Она тут же вынырнула и в два гребка перебралась под камень, с которого ловила рыбу. Оставалось молить предков, чтобы сверху ее не заметили. Белка прижалась спиной к холодному камню и зажмурилась.

— Мать-Аэйла, укрой меня и защити…

Гул нарастал. В какой-то момент он стал таким громким, что заложило уши. Если б Белка закричала, то не услышала бы собственного голоса. Длилось это несколько ударов сердца, а затем звук стал стихать. Вскоре вновь наступила тишина.

Белка сидела под камнем, не смея пошевелиться. Казалось, стоит открыть глаза, и она увидит округлую морду чудовищной птицы. Та сидит на берегу и ждет, когда Белка выглянет из убежища. Тогда она схватит ее и разорвет на мелкие ку-

сочки.

Но время шло, а блестящие чудовища ничем не выдавали своего присутствия. В лесу пронзительно крикнула сойка. Белка открыла глаза.

Никто ее не поджидал, лишь бурлила и пенилась река, швыряя в лицо колючие брызги. Страх отпустил внезапно, как и начался. Девочку трясло, но больше из-за того, что она продрогла до костей.

Белка выдохнула сквозь зубы и выбралась на берег. Чудовищные грохочущие птицы улетели, Белая Река спрятала и защитила ее.

— Спасибо, Мать-Аэйла…

Скинув одежду, Белка принялась растирать кожу. Нужно развести огонь, согреться и высушить одежду. Придется вернуться к шалашу; на берегу вовек не найдешь сухого дерева.

Белка вспомнила жаркий очаг в хижине. Как бы она хотела сейчас там оказаться! Укрыться теплыми шкурами и впиться зубами в толстый кусок жаренной на углях оленины… Интересно, что бы сказал старый Оолф, услышав историю о том, как Аэйла спрятала Белку от чудовищных птиц?

Белка перевела взгляд на реку. Птицы… Они улетели вниз по течению! К селению, в котором жили люди племени кайя.

Белка опоздала. Бежала со всех ног и все равно опоздала…

Люди племени кайя жили в полукруглых шалашах из веток, обмазанных глиной. В селении было полтора десятка таких хижин; они стояли вокруг высокого тотемного столба, изображавшего Хранителя рода — медведя, поднявшегося на задние лапы. Кайя верили, что медведь защищает их и прогоняет от селения оборотней и злых духов. За это Хранитель рода получал часть добычи: после каждой охоты старый Оолф мазал деревянные клыки кровью убитых животных.

Но на этот раз Хранитель рода не уберег своих детей. Подбегая к селению, Белка увидела, что тотемный столб охвачен языками пламени. С громким скрипом он накренился и рухнул на землю. Рой ярких искр исчез в клубах маслянистого дыма. Едко пахло горелыми шкурами.

Белка без сил упала на колени. Она задыхалась, кровь стучала в ушах. Девочка не верила глазам: ее селение, ее дом, ее род — не осталось ничего. Белка схватила себя за косички и с силой дернула; она еще надеялась, что происходящее — сон, а так она сможет проснуться. Не проснулась. Крик застрял в горле.

Белка жила в жестоком мире, где смерть — обычное дело. Она была повсюду и всегда рядом: люди гибли на охоте и в стычках с другими племенами, тонули в реке или погибали под обвалами, умирали от ран и болезней. И кайя не боялись смерти. Она была лишь испытанием, ударом палки по спине. Как ребенок должен умереть, чтобы родиться взрослым, так и взрослый умирал, чтобы отправиться на запад, в земли предков. В страну вечного лета, где реки полны рыбы, а по бескрайним равнинам ходят тучные стада.

Куда страшнее была неправильная смерть. Нельзя попасть в земли предков, если они сами не призовут тебя. Потому среди кайя не было самоубийц, а самым страшным наказанием было изгнание из рода и потеря имени. Только Белку изгнали и лишили имени не в наказание. А теперь, когда селение разрушено и вокруг нет ни одного живого человека, — как она пройдет испытания?

На западе ее встретит белая росомаха. Что скажет Белка, когда зверь спросит ее имя? Детское прозвище она потеряла, а взрослое имя не обрела… Росомаха набросится на Белку и прогрызет дыру в животе. А потом прогонит прочь, и она превратится в оборотня. Будет ходить одна и ничем не сможет утолить голод — пища будет вываливаться, огонь не будет ее греть, и она никогда не сможет уснуть.

Кроме треска огня, из селения не доносилось ни звука. Чудовищные птицы улетели. Еще в лесу Белка снова услышала их гул. Тогда она спряталась под поваленной елью и сидела, пока звуки не стихли. Потому и не видела, что произошло в селении. Как птицы смогли все сжечь? Они не знают огня…