Альфред Ван-Вогт - Путешествие «Космической Гончей»

— Иди за мной, — сказала она так повелительно и многообещающе, что ему не захотелось переспрашивать. — Скрир ждет тебя внизу, у входа. Нужно только спуститься по ступенькам!

У нее была привлекательная улыбка. И вообще, молодая хозяйка замка нравилась ему, хотя он не мог бы определить, почему.

Пта кивнул. Мысленно он уже видел себя летящим по воздуху на скрире, как Бир. Так отчетливо представлял себе эту картину…

Когда они входили сюда, ступенек, как ему показалось, было меньше, а сейчас они все спускались и спускались. Наконец, сошли в подвал с простым каменным полом. Через равные промежутки, вдоль широкого коридора у каждой запертой двери из стены торчали горящие факелы. Или светильники? Женщина остановилась перед открытой дверью.

— Входи, — улыбнулась она, легко прикоснувшись к нему ладонью. Ее рука была мягкой и теплой. Это было приятно. И он снова почувствовал к ней необъяснимую симпатию.

Пта вошел в дверной проем и оказался в крохотной комнатушке с низким потолком. Она была освещена факелом. Вдруг за спиной послышался тяжелый грохот захлопываемой двери. Пта обернулся: дверь и в самом деле заперли! В ней открылось маленькое окошко, в котором он разглядел лицо женщины.

— Не волнуйся, Пта, — успокаивающим тоном сказала она. — Мы изменили свое решение и отправили гонца за твоей супругой, божественной Инезией. Скоро она прибудет и заберет тебя с собой в великую столицу…

— … к Аккадистрану! — донесся из коридора голос лорда. — Уж не надеетесь ли вы, что он станет сидеть тут и терпеливо ждать, пока…

Окошко мгновенно захлопнулось. Голосов больше не было слышно. И факел — или светильник? — погас. Стало темно и тихо.

Пта так и продолжал стоять там, где застала его темнота. Ему казалось, что вот-вот откроется дверь и объявят о прибытии божественной Инезии — он хорошо запомнил имя, которое назвала женщина, — и супруга возьмет его с собой в Пта.

Шло время. В нем росло нетерпение: он мог бы уже добраться до Пта, если бы пошел пешком. Он вытянул руку, нащупал стену и сел. Пол был холодным и жестким, но он сидел и ждал, что будет дальше.

В его голове, как дым, клубились видения, образы — бесформенные, странные, оборванные, без начала и конца, без смысла. Неужели правда то, что говорила о нем женщина, и он сумасшедший?

Нет, думать так не годится. Нужно срочно действовать. У Пта ушло немало времени, прежде чем он принял такое решение. Наконец он встал и попробовал вышибить дверь. Он налегал на нее всей своей силой, но дверь даже не шелохнулась.

Он снова сел на пол… «Странно, — подумал Пта, — сколько у меня оказалось запасов терпения. Может быть, мне когда-нибудь уже приходилось сидеть в тюрьме и мне знакома эта невольная праздность?»

Шло время. По-прежнему было темно и тихо. Вдруг он почувствовал, что внутри у него нарастает что-то неведомое. Мозг как будто разрывался на части. Сознание раздвоилось, хотя воля Пта и противилась этому.

— Не останавливай танк. Следи за двигателем… Мы почти… Мы почти у… Внимание… Над нами… бомбардировщик…

И тьма.

Долгие века тело Холройда боролось с тьмой, в которой не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а были только тесные сырые камни, которые слепо и беспощадно давили на него со всех сторон. Безликая и неумолимая сила — против него. Безжалостный холод тьмы медленно, но верно высасывал из него остатки тепла.

Холройд очнулся. После кошмарного сна он чувствовал себя усталым и разбитым, словно вовсе и не спал.

Он нащупал пальцами грубый каменный пол и попытался сесть. Ничего не получилось — в непроглядной тьме рассудок отказывался воспринимать тюрьму как что-то реальное, где есть пол, потолок, стены… Наконец он окончательно пришел в себя, оттолкнулся от пола и все-таки сел.

Вдруг на него накатила слепая ярость. Почему он должен находиться здесь? За что? Кто имел право упрятать его сюда?!

— Черт побери! — только и повторял он.

Поначалу у него не было слов. Но понемногу они выплывали из темноты сознания, и он, наконец, заговорил бессвязно:

— Где я? Что это? На что похоже? На Америку? Или на область Германии, где мы воевали? А может, это Северная Африка?.. Нет!

Бред, фантастика, безумие… Все эти замки, темницы, люди, животные… Безумие не оставляло его ни на минуту. Даже во сне, ночью, неопределенные мысли и образы теснились в голове. Он вспоминал события, названия городов, известные и неизвестные языки. Чаще всего появлялись слова: Америка, Германия, Северная Африка — они стучали в мозгу, как тяжелый, сокрушительный молот.

— Эй ты, называющий себя Пта, отзовись! — вдруг оглушил его чей-то голос.

Обращались к нему. Голос был мужской.

Холройд резко подался в темноте в ту сторону, откуда раздавался звук. Холод пронизывал его, словно его вморозили в ледяную глыбу. Он лихорадочно подбирал слова. Наконец разлепил губы и пробормотал:

— Холройд Пта! Нет, неправильно. Должно быть Пта Холройд. Опять не так. Холройд — американец. Питер Холройд, капитан, двадцать девятая танковая бригада… Но кто же Пта в таком случае?

Этот вопрос стал ключом, отворившим дверь памяти. Он стал вспоминать. И от изумления отчетливо произнес вслух:

— Я — сумасшедший?

Из глубин измученного и потрясенного сознания выплыло: Пта, Трижды Величайший бог Гонволана, в последнем человеческом воплощении Питер Холройд, капитан танковых войск США.

— Черт побери! — воскликнул он. — Я Холройд. Это как дважды два. И я же…

Холройд замолчал, охваченный ужасом: у него есть вторая, неизвестная ему половина! Неужели это раздвоение личности?

«Безумие, — снова подумал он. — Я сумасшедший, только и всего!»

Что же это с ним? Темная камера, чудовищный холод, чужой разум, сознание, что жив, хотя бомба угодила прямо в танк… И еле брезжущая догадка, к которой подталкивал голос, сказавший ему, что он Пта. Нет, неверно. Голос не называл его Пта. Голос окликнул его: «Эй ты, называющий себя Пта!»

В этом была едва заметная разница, но Холройд, тем не менее, уловил ее. Лежа на полу, он стал перебирать в памяти все, что видел Пта до того, как попал в замок Линн. Его начало лихорадить. Но уже через несколько секунд он взял себя в руки и постарался как-то свыкнуться с мыслью, что в нем — в нем! — внутри уживаются два разных существа. На миг он представил себе чудовище с двумя головами, четырьмя руками и четырьмя ногами… Нет, это ничего общего не имело с физическим ощущением. Просто второй стал его частью, точнее, он сам стал частью своего второго. Но почему-то сейчас преобладали его мысли, его характер, он… сам. Ему стало немного легче, и он расслабился.