Андрей Столяров - Послание к коринфянам

- Минут через пятнадцать-двадцать. Имей терпение...

После чего выпрямился и, довольно-таки тупо взглянув на экран, где, выбрасывая коленки, подпрыгивали девушки в красных купальниках, как ни в чем не бывало, двинулся дальше за невидимый барьер, отгораживающий приемную от президентских апартаментов.

И охранник - в форме, с оттопыренными галифе - сноровисто прикрыл за ним дверь.

Несколько секунд Марк сидел, буквально ослеплен: ный бешенством. "Минут через пятнадцать-двадцать. Имей терпение!" Он едва удерживался, чтобы не уйти.

Павлин обращался с ним, словно с назойливым посетителем. Точно это Марку было нужно: передавать информацию о "Пришествии", отрываться от наблюдения, которое установила за ним служба государственной безопасности, снимать копии документов, рисковать жизнью, в конце концов! Сволочи! Начальствующее хамье! Привыкли, что все вокруг прыгают перед ними в ожидании подачек. Гнусная штука - власть! Одним прикосновением своим она делает из людей лакеев. Ладно, наплевать!

Главное сейчас - добиться приема. Главное - добиться приема, а там уж он, в свою очередь, даст им как следует по мозгам.

Марк вздохнул пару раз, чтобы успокоиться. Внимание его привлекла картинка, сменившаяся на экране телевизора.

Судя по заставке, сейчас должен был последовать обзор новостей. И действительно, через секунду появилась знакомая, осточертевшая до тошноты, малоинтеллектуальная, подкрашенная физиономия диктора, которая, точно рыба, некоторое время беззвучно открывала и закрывала рот, а затем словно взорвалась, и сквозь истаявшую ее мозаику проступили чудовищные внутренности какого-то предприятия: трубы большого диаметра, оборванные висящие провода, груда бетонных плит, растрескавшихся и перевитых железными прутьями - все это скалилось катастрофическими изломами, прогибалось, сминая производственные этажи, ядовито коптило, обугливалось, выстилая землю кудрями сизых дымов, - язычки огня еще трепетали на оголившихся балках, между которыми, точно марсиане, бродили пожарные в шлемах и огнеупорных костюмах. Вероятно, произошла очередная авария. Двадцать пятая или, может быть, тридцать первая в этом году. Марк уже отворачивался, не особенно интересуясь, - как вдруг краем глаза уловил нечто очень знакомое. Нечто странное и пугающее. Нечто такое, чего здесь никак не могло быть. Его даже подбросило. Чисто машинально он наклонился вперед и, забыв о всякой осторожности, закрутил ручки телевизора - вырвался звук - "создана государственная комиссия, размеры трагедии уточняются", - сказал невидимый комментатор, а затем камера повернулась и он опять увидел взборожденную огненным протуберанцем площадку, на отвалах которой еще багровели угли и головни, словно в этом месте легла на землю когтистая пятерня и - прожгла ее, и сплавила дьявольской температурой. Она держалась на экране всего несколько мгновений, но Марк успел разглядеть ее очень хорошо: страшные вдавленные очертания, виденные им при подобных обстоятельствах уже не один десяток раз. Он давно научился распознавать их. Сомнений не оставалось. У меня совсем нет времени, мельком подумал он. Это распространяется по всей Земле. Как зараза. Как эпидемия Смерти. Может быть, само "Пришествие" - дело нескольких суток. Если так, то тогда я, конечно, не успеваю. Но даже если я не успеваю, я все равно обязан попробовать. Потому что - это наш единственный шанс. Все. История человечества завершается, и другого такого шанса может просто не быть...

Картинка на экране телевизора опять сменилась, новости кончились, возникло зеленое футбольное поле, по которому неторопливо бежали за мячом несколько игроков, но Марк этого уже не видел, он видел тихие безжизненные кварталы Поронежа, где, отливая на солнце зеленью, толстым слоем между пятиэтажными домами лежала так называемая "хвоя" (на самом деле не хвоя, а сине-зеленые иголочки жгучего полимера: взорвался химический цех на заводе, облако реактива соединилось с чем-то пока неустановленным, двое суток шуршал над городом дождь, обжигающий кожу), и в этой пушистой рождественской зелени, точно след динозавра, красовался точно такой же отпечаток гигантской когтистой лапы: края его немного дымились. И Марк видел вымерший подмосковный лес, тронутый уже осенней желтизной - редкий, прозрачный, как будто выточенный испугом - один из немногих лесов, сохранившихся на этой территории: деревья по всей северной его части легли, как трава, а на измочаленных стволах в центре полегания щепками и продавленностью бурелома вырисовывались сразу два растопыренных отпечатка. Заметить их можно было только с вертолета, но они все-таки были замечены и сфотографированы. И еще он видел рыжую голую тундру километрах в двухстах от Сыктывкара (его привезли туда вместе с группой экспертов), мох здесь на огромных площадях был сдернут, пестрела льдистыми проплешинами вечная мерзлота, и сатанинский отпечаток набухал - неровными желтыми вспученностями, словно его выталкивала сама земля. Вспученности же были образованы ископаемым ледником, вопреки всем законам природы поднявшимся на поверхность, трудно было понять, что заставило его сделать это, но он все-таки поднялся и теперь медленно, жутковато отекал на солнце, порождая, однако, не воду, а графитовую жирную массу, пахнущую горящей серой. Марк как будто снова почувствовал этот химический запах, от которого першило в горле и кашлем выворачивало легкие, он опять находился в тундре, под белым полярным солнцем, кругом простиралось нечеловеческое безмолвие, догорал вертолет, неожиданно вспыхнувший эоке после посадки, лежало завернутое в доху тело сопровождавшего их гляциолога, пятилась охрана, вывертывая по сторонам автоматы, и было ясно, что у них нет никаких шансов выбраться отсюда, они так и останутся здесь, среди вечной мерзлоты, завтра прилетит группа спасателей и найдет их трупы, окостеневшие от холода и безнадежности.

Это все было настолько ясно, что Марк даже не сразу почувствовал руку на своем плече и не сразу услышал нетерпеливый, видимо, уже повторяющий приглашение, недоуменный голос Павлина.

- Пойдемте, господин Арбитман, вас ждут... - обернулся, заметив неприязненное лицо генерал-полковника, вероятно негодовавшего из-за того, что всякую шушеру пропускают вне очереди, а затем охранник, уже державшийся за массивную лапу из бронзы, отступил в сторону и открыл перед ним дверь.

- Ну? - едва они переступили порог, резко спросил Президент.

Он сидел за громадным столом, утыканном ручками и телефонами, справа от него, точно зеркало, поблескивал экраном огромный дисплей, а слева, протянув к столу ноги и поигрывая пистолетами, очень демократично развалились на низком диванчике трое личных охранников - при галстуках, но без пиджаков. По слухам, недавно на Президента было совершено очередное покушение и после этого команда его настояла, чтобы он ни на секунду не оставался без прикрытия. Впрочем, Марка это вполне устраивало. Потому что он и сам таким образом попадал под защиту. По крайней мере, можно было ненадолго расслабиться.