Дженни Ниммо - Призрак из прошлого (Чарли Бон - 2)

- Ну-с, так где же пресловутое фото? Показывай! - Дядя нетерпеливо щелкнул пальцами.

Чарли послушно выложил перед ним на стол фотокарточку.

- Кто это? - спросил он.

Дядя быстро взглянул на карточку.

- Вот это - мой отец, Джеймс. - Он указал на маленького мальчика, сидящего на руках у кружевной дамы. - А вот это, - запачканный чернилами длинный палец уперся в девочку, - малышка Дафна. Умерла от дифтерии. Офицер - мой дедушка, полковник Мэнли Юбим. Весельчак был. Он тогда приехал на побывку из армии. Это было во время войны. А вот моя бабушка, Грейс. Она была художницей, и превосходной.

- А второй мальчик?

- Ой, Чарли, да вы же с ним почти на одно лицо! Я раньше этого не замечал.

- У него прическа другая, - уточнил Чарли. - Но тогда, наверно, голову этим… бриолином мазали, чтоб волосы гладко лежали. - Непослушной, вечно всклокоченной шевелюре самого Чарли не помог бы никакой бриолин.

- Да, так это же бедный Генри, - печально произнес дядя. - Он пропал.

- Как пропал? - ошарашенно спросил Чарли.

- Генри и Джеймса отправили погостить в академию Блура, потому что Дафна заболела дифтерией и умирала. Зима выдалась прехолодная. Отец долго ее вспоминал. Однажды вечером Генри играл в шарики и исчез. - Дядя задумчиво потер подбородок. - Бедный мой отец. Он вдруг остался единственным ребенком. Худо ему пришлось - он в Генри души не чаял.

- Исчез, - повторил Чарли.

- Отец подозревал, что к исчезновению Генри как-то причастен его кузен, Иезекииль. Он Генри терпеть не мог. Завидовал ему. Сам он был колдуном, но Генри природа наградила мозгами.

- Тот самый Иезекииль, который…

- Он самый. Дедуля доктора Блура. Все еще гнездится где-то в блуровских апартаментах, разводит там свои скверные чары.

- Ух ты! Так ему же тогда, получается, лет сто, не меньше!

- Около того. - Дядя подался к Чарли. - Скажи-ка мне, друг мой, а голоса, которые ты слышишь, никогда не говорили о чем-то не связанным с тем моментом, когда снималась фотография?

- Э-э-э… пока нет. То есть мне просто не хочется смотреть на фотографии подолгу.

- Хм. Очень жаль, - покачал головой дядя. - Могло бы выясниться что-нибудь любопытное. Что ж, забирай. - Он отдал Чарли фотокарточку.

- Спасибо, но пусть лучше у вас останется, - вежливо предложил Чарли.

Дядя выглядел и впрямь разочарованным тем, что Чарли ничего толком не услышал.

- Да, прискорбно, в высшей степени прискорбно. Папа был бы просто счастлив узнать хоть что-нибудь еще.

- Так он жив? - поразился Чарли. Дедушку Джеймса он никогда не видел и только сейчас понял, что даже никогда о нем не слышал.

- Ему под девяносто, но он еще вполне крепок. Он так и живет в этом самом домике у моря, - кивнул дядя на фотокарточку. - Я навещаю его каждый месяц. Если выезжаю в полночь, как раз добираюсь до побережья к рассвету.

- Так это что же получается, - протянул Чарли, - бабушка Бон и тетки, они его дочки?

Дядя Патон напустил на лицо многозначительное выражение, которое, как уже знал Чарли, предвещало историю об очередной семейной тайне.

- Видишь ли, друг мой, давным-давно в нашем семействе имела место ссора. Да. Грандиозный скандал. В чем заключалась причина, право же, не припоминаю, но с тех пор эти четыре дамы делают вид, будто отца не существует.

- Ужас какой! - вырвалось у Чарли. Но сообщение это его не удивило. Если уж бабушка Бон никогда не упоминает своего единственного сына, Лайелла, отца Чарли…

Когда тот пропал, она просто стала жить так, будто его и на свете не было.

Пожелав дяде спокойной ночи, Чарли улегся спать, но заснуть ему удалось далеко не сразу. Он гадал, каким получится первый день в академии, а потом перед глазами у него замаячило лицо Генри Юбима. Почему он исчез, этот мальчик, так похожий на Чарли? И главное, куда?

За ночь похолодало еще сильнее. В понедельник утром по Филберт-стрит несся ледяной ветер, хлеща колючей крупкой каждого, кто осмеливался высунуть нос на улицу. Среди осмелившихся волей-неволей оказались и Чарли Бон с мамой.

- И мне в такую жуткую погоду приходится тащиться в школу! - трагически бормотал мальчик, жмурясь от ветра. - Ужас!

- Ничего не попишешь, сынок, не тебе одному. Вон уже и автобус! - Мама послала Чарли воздушный поцелуй и свернула за угол, к зеленной лавочке. - Удачи!

Чарли, пригибаясь от ветра, добежал до начала улицы, где и впрямь уже поджидал синий автобус, который отвозил в академию Блура учеников музыкального отделения.

Чарли записали на музыкальное только потому, что там когда-то учился его отец. А вот приятель Чарли, Фиделио Дореми, который занял ему место в автобусе и теперь приветственно махал рукой, тот, наоборот, был отменным музыкантом. При виде его неизменной жизнерадостной улыбки и взъерошенных кудрей Чарли стало как-то полегче на душе.

- Похоже, эта четверть будет просто скукотищей, - вздохнул Фиделио, - особенно по сравнению с теми приключениями.

- Честно говоря, ничего не имею против скукотищи - для разнообразия, - высказался Чарли. - Лично я в эти развалины больше не полезу.

Автобус выехал на мощеную площадь, посреди которой выгибали шеи каменные лебеди фонтана. С лебединых клювов свисали сосульки, крылья сверкали инеем.

- Ты только погляди, - кивнул на замерзший фонтан Чарли.

- В спальне, наверно, вообще морозилка, - ежась, предположил Фиделио. - Вот и будем как они, с сосульками на носу.

Чарли тут же пожалел, что не захватил грелку.

Тем временем на площадь выкатил еще один автобус, фиолетовый. Из него, болтая и смеясь, высыпали дети в фиолетовых плащах.

- Вон она! - показал Фиделио на девочку с ошеломительно-синими волосами, со всех ног бежавшую прямо к ним.

- Привет, Оливия! - крикнул Чарли. Оливия Карусел хлопнула его по плечу:

- Салютик, Чарли! Приятно видеть тебя целым и невредимым. Приветик, Фидо!

- Быть целым и невредимым еще приятнее, - заметил Фиделио. - Что еще за Фидо?

- А, я решила поменять тебе имя. Фиделио - слишком длинно, а Фидо звучит круто. Тебе что, не нравится?

- Какая-то собачья кличка, - недовольно ответил Фиделио. - Ладно, я подумаю.

На площади появился третий автобус, зеленый, и в толпе детей зазеленели плащи художников. Художники вели себя гораздо тише, чем музыканты, и уж точно скромнее, чем актеры, однако из-под зеленых плащей мелькал то разноцветный вышитый шарф, то свитер с золотой ниткой. И почему-то казалось, что эти тихие и скромные художники способны заварить кашу посерьезнее, чем шумные актеры и музыканты.

Над пестрой толпой нависала темная, мрачная громада академии Блура. По обе стороны величественных створчатых дверей высились островерхие башни, и, поднимаясь вместе с друзьями по широким ступеням, Чарли ощутил, как взгляд его невольно притягивает окно на вершине одной из башен. Недавно мама сказала ему, что ей показалось, будто за ними оттуда кто-то наблюдает, и вот теперь у Чарли возникло точно такое же чувство. Он поежился и поспешил за друзьями.