Алексей Удалов - Дар страны Мидос

— Нельзя ли расчехлить иллюминатор, сэр? — тоном любознательного туриста спросил русский у Брэда.

— О, я думал вам уже надоели эти кучи водяного пара за стеклом! — рассмеялся профессор. — Давайте лучше я включу телевизор…

— Нет, спасибо, не беспокойтесь. I`m fine…

Хотя теперь, несмотря на удобное буржуйское кресло, он испытывал от полета сильный дискомфорт.

Он заметил, что на панели около иллюминатора выпукло блестит какая-то кнопка. Наверно, она и убирает эти жалюзи. После некоторых колебаний Макар протянул к ней руку.

— Прошу вас воздержаться от этого! — возвысил голос Брэд, потом добавил, уже мягче. — Это запрещают наши правила безопасности… Потерпите, осталось лететь недолго.

Они летели уже больше часа. Макара терзало много вопросов, но все они в итоге сводились к одному: «Куда же ты влип-то, Макар Денисович?»

Когда второй час почти истек, Макар внезапно перегнулся через подлокотник и нажал на кнопку.

Оба мордоворота мгновенно сжали его в тисках. Тот, который навис сзади, резко отвернул его голову от брызнувшего светом иллюминатора.

— Легче, кретин! — рявкнул Брэд.

Иллюминатор снова был зашторен, Макара все еще крепко держали. Профессор обратился к нему, как к несмышленому ребенку:

— Мистер Бережной, я же предупреждал вас… Обещайте, что впредь будете благоразумны, тогда они отпустят вас.

Макар захлопал глазами.

— …Хорошо.

Секьюрити отвалились обратно на свои места.

Макар осторожно потер шею у основания черепа. Еще чуть-чуть и могло хрустнуть…

— Что все это значит? — спросил он у Брэда.

— Вы все узнаете в свое время.

Самолет стал давать крен.

— Кстати, мы заходим на посадку…

Макар уже знал, где будет посадка. Это не город Колумбия в штате Южная Каролина. Мимолетным взглядом в иллюминатор он успел заметить под крылом «ласточки» серо-зеленую, вытянутую каплю суши на бескрайних, загнутых горизонтом океанских просторах.

Едва ступив на бетонку аэродрома, Макар невольно забыл и про своих конвоиров, и про все на свете. На него свалилась красота и первозданность объявших пространство стихий. Ветер наполнил легкие неведомой смесью — такого он раньше не ощущал ни на одном море, где бывал. Терпкое и сырое дыхание океана густо смешивалось с пряным запахом береговой зелени, производя на сознание наркотический эффект. Сам океан был грандиозен. Под ярким тропическим солнцем, он сразу и весь, куда хватало глаз, открылся взору необъятным величием и многоцветием. Вблизи он был бледно-зеленый, прозрачно-мыльный, с разбросанными под водой цветистыми пятнами валунов. Вблизи он был светлый, безопасный и притягивающий. А дальше, на глубине, вовсю играли темно-синие мощные волны с белыми пенистыми гребнями, уходившие к горизонту. Там, в дымке, океан скругленной линией обрезал высокое, чуть облачное небо.

— Да, у всех одно и то же! — послышался голос Брэда. — Все, кто попадает сюда, замирают от вида здешней природы. Правда, райское местечко, мистер Бережной?

— М-м, да… — протянул Макар, вернувшись к реальности в виде двух секьюрити за спиной.

— Добро пожаловать на Янус! — приветственно повел рукой профессор.

— Куда?!

— Янус. Так символично мы называем этот прекрасный остров. Янус — древнейший римский бог, начало всего сущего. Кстати, именно в его честь назван месяц январь. Наверное, вы помните, что этот бог был двулик? Одно его лицо оглядывалось в прошлое, а другое смотрело в будущее. Так вот — именно здесь, — он снова обвел рукой остров, — лежит граница между прошлым и будущим человечества.

«От как!.. Ни больше, ни меньше… Куда ж я все-таки вляпался?» — Макара все больше съедала паника, и все больше сил требовалось для удержания на себе рвущейся в клочья маски невозмутимости.

— Так, может, вы мне все-таки объясните…

— Нет-нет, мистер Бережной, сегодня отдыхайте, все объяснения завтра.

Они шли в сторону большого открытого джипа. Один из охранников тащил его сумку. Хоть это немного успокаивает. Значит он, хоть и… кто там… пленник, заложник (это уму непостижимо!), но все-таки привилегированный.

Сев в машину, вся компания по добротной асфальтовой дороге покатила вдоль острова.

В дороге Макару уже никто не запрещал крутить головой, и он, не упуская возможности, приступил к рекогносцировке местности. Благо, путь их постепенно уходил в гору, и все, что оставалось позади, лежало как на ладони.

Остров был невелик и состоял из двух частей, соединенных коротким перешейком — как две овальные бусины разного размера на нити.

«И впрямь, двуликий» — подумал Макар.

Та часть, куда они приземлились, была размером где-то три на пять километров. Поверхность здесь была холмистая, но невысокая. С одной стороны вдоль всего берега тянулась белая полоска пляжа, потом берег полого и каменисто поднимался, и наверху примостилась взлетно-посадочная полоса. Возле нее стояли ангары, домики, еще какие-то кирпичные и металлические постройки. А дальше, вплоть до противоположного берега рос лес. В нескольких направлениях его прорезали просеки — вероятно, грунтовые дороги и тропы, а кое-где лес расступался и там виднелись проплешины — редкие, в основном, пальмовые рощицы.

Джип ехал по единственной дороге, соединяющей две части острова. Перешеек между ними был сравнительно узким — метров двести, и — по ходу движения — с правой его стороны виднелась небольшая гавань. Сейчас в ней покачивались у причала две красавицы яхты.

Вторая «половина» острова была меньше по размерам, но значительно выше над уровнем моря. Сразу от перешейка дорога извилисто уходила вверх, пока на высоте метров тридцати не достигала обширного плато, занимавшего почти всю площадь этой части острова. На дальнем конце плато венчалось широкой горой, которая (это Макар уже позже добавил к своим наблюдениям) другой, внешней стороной обрывалась со всей своей высоты почти отвесно в море.

По-видимому, вулкан, извергавший когда-то лаву из здешней горы, делал это целенаправленно в одну сторону. Сначала он залил плато наверху, а затем, когда чаша переполнилась, избыток «строительного материала» по образовавшемуся ручейку-перешейку перетек вниз, сформировав равнинную, нижнюю часть острова.

Для ясности Макар дал свои названия обеим половинам этого «Януса». Более обширную, лесную часть острова он, не мудрствуя лукаво, окрестил «нижней», а высокую, горную, соответственно — «верхней».

Это география.

Теперь о следах жизнедеятельности.

Они явно присутствовали, так как, помимо взлетной полосы и построек внизу, на плато, прямо у подножия горы, помпезно рисовалась трехэтажная вилла.