Михаил Емцев - Новая сигнальная

Андрей слушал тираду Джорджа со смешанным чувством отвращения и удивления. Перед ним был не сумасшедший Джордж, а сошедшее с ума привидение, каким-то чудом принявшее облик Джорджа. Значит, нужно слушать и постараться понять, в чем жизненная сила этого привидения. Джордж между тем продолжал разглагольствовать:

— Вчерашняя беседа с вами позволила мне установить факт, который раньше не был вложен в мою память. Я знал, что бессмертие заключено в непрерывном размножении, в захвате нового пространства. Я решил по-своему использовать этот биологический принцип, очистив его от вашей земной скверны. Сегодня ты станешь свидетелем того, как отсюда во все концы космоса двинутся бессмертные, неощутимые и непобедимые образы Джорджа. С маленькой планеты Зеленый Перевал сделает свои первые шаги великая цивилизация неощутимых. В своем завоевании космоса мы пойдем гораздо дальше людей, нам ведь не страшны никакие материальные преграды. Постарайся успокоиться, иначе я изолирую и тебя.

Джордж повернулся и удалился в башню. Андрей вошел в домик, сбросил тяжелый и неудобный скафандр и сел напротив окна, выходящего во двор. Он рассматривал башню, тяжелую и мрачную, как статуя древнего идола, громоздящуюся на фоне ясного неба, и думал о том, как бороться с Джорджем. Что может ощутить неощутимка? Где его уязвимые места?

Андрей пытался рассуждать логически. Только что пережитое волнение мешало ему это сделать.

Значит, Джордж — это не Джордж, а какой-то призрак, неощутимка. Но он обладает властью над материальными телами: командовал Джимом, напал на Нибона. Схватить его невозможно. Убить его нельзя. Но и сам он тоже ведь не может ни схватить, ни убить. Он не материален, в этом его сила и в этом его слабость. Раньше у Джорджа был Джим, покорный робот — слуга, лаборант, помощник и друг. Сейчас Джим надолго парализован. Значит, у Джорджа нет материальных рук. А следовательно, он безоружен и беззащитен против такой материальной единицы, как Андрей. Но Может у Джорджа остались братья Джима? Сторукие чудовища, этакие автоматические опричники новоявленного бесплотного диктатора!

Еще раз надо все внимательно обдумать и взвесить.

Между тем у окна перед домом снова возник Джордж. Теперь ему не нужно было бояться чужих глаз. Он перестал церемониться с Андреем, все равно тот уже знал его тайну.

Джордж возник прямо из стены башни и повис в нескольких метрах над землей. Он сделал приветственный жест рукой Андрею, высунувшемуся из окна. Ярко освещенный дневным светом, он напоминал канатоходца над ареною цирка. Внезапно Джордж стал раздуваться, как игрушечный шарик. Постепенно он потерял облик человека, превратившись в огромный сверкающий мяч. Джордж исчез. На его месте висел трепещущий разноцветный глобус. На поверхности глобуса шло непрерывное движение. Белые, черные и цветные точки и пятнышки в замысловатом хороводе скользили вправо и влево, вверх и вниз.

Затем глобус сплющился, растянулся и превратился в веретено. Оно лопнуло посредине, и возникли два новых шара. Их образование сопровождалось громким хлопком, с антенн на башне посыпались большие, с кулак, голубые искры. Оба шара дрожали и расплывались, меняя свои очертания. Снова хлопок, и в воздухе повисли два новых Джорджа; они очень обрадовались своему «рождению». Призраки жали друг другу руки, хлопали по плечам и улыбались. Затем они вдвоем стали дуться и превратились в цветастые переливчатые шары. Через несколько секунд из этих шаров на свет появились четыре новых Джорджа.

Понятно, подумал Андрей. Призраки реализуют программу захвата пространства. Джорджи размножаются. Начинается большое наступление неощутимых, невещественных Джорджей.

Посмотрите на них. Совсем как люди. Улыбаются друг другу, прохаживаются. Но они ничего не говорят, я не слышу звуков. Ах вы, поганые мыльные пузыри. Неужто вы действительно хотите захватить планету, вселенную, космос? Неужто прекрасный мир будет набит этими псевдо — Джорджами, этой тенью человечества?

Смотри, они, кажется, спортом занимаются. А зачем спорт призраку? Нужна ли физкультура сатане? Может, у них и чувства есть? Может, они умеют плакать, а может, и влюблены друг в друга? Или в свою идею пан — джорджизма…

Но они не все равноценны. Некоторые настолько остолбенели и неподвижны, что вызывают сомнение их умственные способности. Зато другие самодовольны, как конферансье. Ох, худо мое дело, ведь они плодятся» словно инфузории.

Между тем Джорджей становилось все больше. Они заслонили от Андрея башню и только по вспышкам на антеннах космонавт догадывался, что идет интенсивное размножение. Спины, липа, животы и ноги Джорджей проплывали перед лицом Андрея.

Космонавт видел, как отдельные призраки группами по три взлетали высоко вверх и там словно таяли.

— В космос отправились! — комментировал про себя Андрей. — А вдруг они наткнутся на какой-нибудь планетолет. Что будет? Останавливаться людям? Ловить человеческое тело?

Андрей представил себе всю невероятную путаницу и осложнение в жизни космонавтов, которые вызовет появление Джорджей в космосе.

Нет! С этими мыльными конкистадорами надо бороться! Их надо уничтожать!

Мысли проносились быстрее светового луча. Где же выход? Где самое слабое место неощутимки? Где ахиллесова пята этих призраков?

Если перед ним не Джордж, а призрак с его обликом, то где же… сам Джордж? Где то материальное тело, которое двигалось, дышало и работало на планете Зеленый Перевал?

Возможно, конечно, что опыты Джорджа привели к какой-то катастрофе, в результате которой сам Джордж погиб, и возникли эти звуко — газопроницаемые поганки. А может быть… Но может быть все, что угодно, и только проверка, эксперимент даст ответ.

Один из Джорджей отделился от группы призраков, подлетел к Андрею и, просунув голову в комнату, спросил:

— Каково впечатленьице, а?

И все призраки во дворе, в воздухе и на земле одним голосом повторили:

— Каково впечатленьице, а?

В этом единстве было что-то смешное.

— Тяжелое! — сказал Андрей, сердито улыбнувшись.

— То ли еще будет, — многозначительно подмигнул Джордж и скрылся.

Андрей вдруг совершенно отчетливо понял всю нелепую сказочность момента. Обычные представления и привычки становились зыбкими и расплывчатыми. Даже для бывалого космонавта, познавшего условность земных понятий и ограничений, происходящее было слишком, до раздражения, нереально. Тревожная неясность, предчувствие чего-то еще более нелепого висело в воздухе.

И в то же время… Андрей не мог точно определить этого ощущения, но лучше всего подходило слово искусственность. Очень уж неестественными выглядели на фоне фиолетового неба, в ярких лучах света Джорджи — призраки, особенно для того, кто знал истинную их сущность.