Владимир Савченко - Избранные произведения. Том 1. Должность во вселенной. Пятое измерение. Час таланта

Ерзанья Шара и толчки воздуха вызвали настороженность прилетевших: а не рванет ли он этак сюда, на них? Куда тогда денешься?.. Но пастухи и овцы вели себя спокойно — привыкли. Непонятно было, какие силы управляют этим пространственным феноменом, заставляют его танцевать. Не ветер — потому что ветер ровно и сильно дул с запада, а Шар метался в разных направлениях. «Может, тучи?» — подумал Корнев, заметив, что снизившийся облачный слой не проник в Шар, а выпячивается над его макушкой, обтекает сверху. Угадывалось в шевелениях Шара некое соответствие с чередованием туч над ним: он то будто тянулся к приближающейся туче, то отдалялся от следующей.

— Ну как живой, — задумчиво молвил Страшнов.

— Живой? — встрепенулся профессор Трещинноватов. — Со своей свободой воли, хотите вы сказать? Да, похоже.

— Уж вы сразу: похоже! — с неудовольствием взглянул на него секретарь. — Давайте поглядим, подумаем.

Смотреть и думать помешал поливший дождь. Накинули плащи, раскрыли зонты. Позади затрещал заведенным мотором вертолет. К секретарю крайкома приблизился нервничающий пилот:

— Сводка неблагоприятная, уходить надо от грозы, товарищ Страшнов. Иначе можем застрять.

— Нет, но подождите, какие выводы? — досадливо поморщился тот. — Что же мы, прилетели-улетели — и все?

— Наблюдать надо, вот какие выводы, — сказал Трещинноватов. — Кому-то надо остаться и наблюдать.

Корнев, размышлявший, глядя на Шар, что правильно отказался подписать вместе с Мендельзоном второе особое мнение, будто внутри Шара большие массы: какие массы, если он так шарахается из стороны в сторону неизвестно отчего, пляшет между тучами и землей! — краем уха услышал последние слова профессора.

— Я! — живо повернулся он к Страшнову. — Позвольте мне… Я хотел бы остаться.

Секретарь окинул его дружелюбно-внимательным взглядом: перед ним стоял рослый парень лет тридцати пяти с открытым чистым лицом, крутым лбом и крупным прямым носом; темные волосы были с легкой сединой на висках, серые, широко поставленные глаза смотрели с живой мыслью и интересом. «Энтузиаст, — определил Страшнов. — Такому новое дело всегда по душе. В возможно, и по плечу».

В эту минуту Шар мотнулся как-то особенно резво: под ним развернулись во все стороны белые веера брызг, на склонах осыпались еще камни, сломалось несколько деревьев. Мягкий, но плотный, как накат волны, удар воздуха свалил всех на мокрую землю.

— Ну что ж… — сказал Страшнов, грузно поднимаясь на ноги с помощью пилота. — Пожалуй, это ближе всего к вашей специальности. У вас, Василий Гаврилович, отвода нет?

— Какой отвод, помилуйте! — с облегчением (миновала его чаша сия) отозвался Трещинноватов, счищая грязь с плаща. — Электрику-атмосфернику здесь и карты в руки. К тому же Александр Иванович человек не только знающий, но и принципиальный, имел приятную возможность убедиться в этом на комиссии.

— В таком случае, — секретарь протянул Корневу руку, — желаю успеха. Если что надо — радируйте. Вернетесь — доложите.

Профессор и пилот тоже пожелали успеха, пожали Александру Ивановичу руку. Вертолет поднялся в воздух, взял курс на Катагань.

А несколько минут спустя к Корневу пришла разгадка причины ерзаний Шара. Из надвинувшейся на ущелье темной, налитой дождем тучи ударила под берег Коломака молния. И тотчас, ранее чем орудийный грохот разряда достиг ушей Александра Ивановича. Шар метнулся в сторону ломаной слепяще-белой полосы. Снова разбрызгался веером ручей, пихнул Корнева в грудь воздушный шквал, но раньше этого в его уме сверкнула догадка: электричество, атмосферные заряды — вот что управляет Шаром!

Далее, как это всегда бывает, когда осенит счастливая мысль, все несоответствия в наблюдаемых повадках феномена стали одно за другим превращаться в соответствия. «Шар заряжен, никакой массы в нем нет или почти нет — заряды атмосферного электричества гоняют его, как хотят: притягивают, отталкивают… Он всякий раз располагается в месте электростатического равновесия — но равновесие-то это держится минуты! И блуждания Шара оттого же, суточные движения — от слоя Хевисайда: он болтается в воздухе, как заряженная пылинка между пластинами конденсатора. Одна пластина — поверхность Земли, другая — ионизированные слои атмосферы. Ночью слой Хеви поднимается — и Шар за ним; а днем опять вниз… Стоп, здесь не все так просто: он следует не только по величинам зарядов Земли и слоев в атмосфере, но и по их проводимостям. Земля проводит — в разных местах различно, кстати! — и ионизированный воздух тоже. Эти экраны деформируют, сминают электрическое поле, каковое в Шаре имеет, понятное дело, форму шара. Он и колышется. И поскольку сферическое распределение наиболее устойчиво, деформации его порождают силы, которые так или иначе (например, удалением от причины деформации) восстанавливают сферичность. Вот и выходит, ни тебе в Землю уйти, ни сквозь слой Хевисайда проникнуть!..»

Теперь Александр Иванович смотрел на Шар иными глазами. «А он-то: как живой… Вот и вся его живость. Ну-ка, молнию еще сейчас, молнию! Ну!..» Природа благоприятствовала: слева от Шара голубой ломаной вертикалью ударил разряд. Гигантский сгусток тьмы тотчас шатнулся от него, а через секунды — к месту погасшей вспышки. «Так и есть: комплексное действие зарядов и полей проводимости. — Корнев наклонился вперед, принимая телом удар воздуха. — Разряд-проводник — Шар от него, молния кончилась — туда, к месту наибольшего электрического покоя…»

Кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся: старший чабан Кербабаев щурил в улыбке и без того узкие глаза:

— В юрта иди, промокнешь.

— Что?.. А, хорошо, сейчас.

— Скажи, этот Шайтан-шар страшный? Овцы перегонять надо?

«Шайтан-шар, хе! Фольклор уже работает». Александр Иванович весело глянул на кутавшегося в брезент пастуха:

— Пока не очень, у него еще все впереди. Ладно, ступай. Я позже приду, чаем напоишь.

«Но что же это все-таки? — сразу забыв о чабане, повернулся он к Шару. — Шар-заряд… Любой заряд подразумевает и носителя, заряженное тело. А здесь нет тела, видно же… Просто ионизированный воздух с избытком ионов одного знака? Вздор, их ничто не удержит вместе. Да и у ионов есть масса. Заряд велик, масса всех ионов должна быть изрядной, а — нет никакой…»

Мысли смешались. Дождь усилился, закрыл Шар сплошной пеленой. Александр Иванович побежал к юртам.

К вечеру, когда дождь прекратился и небо очистилось, Шара в ущелье не было. Как Корнев ни искал его глазами и в бинокль, но ничего не увидел. «Господи, которого нет, сделай так, чтобы Шар завтра опустился сюда!» — молил он природу. Александр Иванович оценивающе оглядел местность: сужающееся в горы ущелье, ручей-экран, растекшийся широко и мелко, впереди горный кряж, позади степь… Интуиция физика, знающего электрические свойства атмосферы, вод и пород, нарисовала пространственную модель зарядов и проводимостей. В сердце шевельнулось предвкушение удачи: Шар должен сюда вернуться, в естественную полевую ловушку, прикрытую сверху слоем Хевисайда. «Если только ночью не будет электромагнитной бури… А ночью их почти не бывает».