Георгий Бабат - Утраченная Вселенная (отрывки)

Огромные мощности, необходимые для выполнения грандиозных замыслов, они получали за счет полного превращения вещества в излучение.

— Дать это фюреру? — ужаснулась Фрида.

— Это было бы рискованно, — сказал Валленштейн, — рискованно для всего человечества, или, как вы изволите выражаться, рискованно для существования мыслящей материи в пределах нашей планетной системы… Видите, как я поднаторел?

И далее он пустился в рассуждения о современных нам «кустарных и малоэффективных методах» истребления людей. Он помянул и лагери уничтожения, и автомобили-душегубки, и печи для сжигания заживо, и даже современную артиллерию.

Все это требует таких затрат, — говорил он, — такого количества обслуживающего персонала, так хлопотно и для тех, кто это планирует, и для тех, кто этим занимается в качестве исполнителей, что, к счастью для человечества, у людей оказывается в запасе время, чтобы сбрасывать режимы, которые подвергают существование человека подобного рода испытаниям. Что произойдет, если у нацистов окажется ядерное оружие и высшая электронная техника управления этим оружием? Нет, я отказываюсь это представить себе…

— Не надо смотреть так мрачно на будущее, — возразила Фрида, — зачем гибнуть всему человечеству, когда можем погибнуть только мы?

Теперь в моей власти было вновь и вновь вызывать видения, бредить наяву, жить в иных мирах, растворяться в иной Вселенной. Включив кварцевую горелку, я забывал мир реальный, земной. Я жил в ином мире, я постигал непостижимое впитывал в себя их технику, заучивал их формулы, принимал их идеи. Я постиг основы построения их машин, если можно было назвать машинами устройства, работающие на принципиально иной основе, чем наши. Порою мне казалось, что я никогда и не жил в другом мире, чем тот, который излучался на меня из цилиндров, что живу там сейчас, жил прежде и буду жить впредь. А все остальное — пожар рейхстага, коричневые рубашки, концлагери, война — все это лишь сновидение, кошмарный бред… Стоит лишь взмахнуть ресницами, и наваждение растает, как тает сон при пробуждении.

Валленштейн полагает, что моя находка не была послана в таком виде из той Вселенной. Это было, говорит он, передано, подобно радиосигналу, лучом. И луч, без всякого приемного устройства, нашел цель и построил все это на Земле из материалов, которые оказались «под рукой». Такой «странный плод», возможно, не один единственный в нашей планетной системе. Этому экземпляру посчастливилось — он был обнаружен, другие еще не найдены. Возможно, что и сейчас идет закладка подобных устройств на Марсе, на Венере…

— Пока мы здесь с вами беседуем, — улыбается Валленштейн, — луч, посланный к нашей солнечной системе, строит и строит…

Я с этим не согласился. По-моему был послан не луч, а вещество.

Валленштейн слушал мои возражения, поглаживая красивую седую бороду, чуть сощурив свои прекрасные, мудрые глаза.

Таким я его вижу перед своим мысленным взором и сейчас, когда пишу эти строки, таким я а последний раз видел его в жизни.

Для него это дело кончилось очень скоро. Его обвинили в сознательном шантаже, мистификации, в игре на руку врагу.

Начальник лаборатории Халле охладел к «странному плоду».

— Мы в нашем целевом учреждении, — сказал он, — не можем больше отвлекаться от возложенного на нас военным ведомством задания, а именно от разработки все более совершенных эмульсий для ускорения аэрофотосъемки. Правда, у нас есть некоторые изобретения в этой области, — тут он многозначительно взглянул на меня, — но этого мало. Прошу впредь считать вашу работу для ведомства основной.

Между тем Каспар Кнопп, которому не везло в работах, требующих некоторого полета фантазии, изобретательства, взялся за дело, бывшее ему как раз по плечу. По совету Халле он пропускал отдельные части находки через масс-спектрограф: оболочку, цилиндры, диски и, наконец, ту студенистую массу, в которой помещались футляры с цилиндрами. Кнопп выяснил так же, как в свое время Валленштейн, что в этой массе есть дейтерий. Судьба Валленштейна была решена в тот день, когда Каспар Кнопп обнаружил в находке дейтерий.

Халле, узнав о дейтерии в находке, заволновался:

— Об этом необходимо сообщить в управление «А».

Каспар взял свою трубку и закурил в присутствии профессора:

— Можете не беспокоиться, сообщено, куда следует.

Халле вынул из кармана бледно-сиреневый шелковый платок, отер гют со лба:

— Благодарю вас, господин Кнопп, благодарю за внимание.

Когда он вышел, Каспар засмеялся.

Именно в этот период я применил новые методы для раскрытия загадки устройства моей находки. Я испытал некоторые способы, какие обычно используются при попытках узнать секрет происхождения и роста живой клетки, в частности, стал составлять питательные растворы, и один из них дал результат, о каком я не смел мечтать.

Два цилиндра, из тех, что лежали с месяц в растворе № 8, начали увеличиваться в объеме, расти наподобие кристаллов. Они раздулись, стали похожими на гигантские чечевицы, и, наконец, начали отслаиваться, обрастать слоями, как обрастает так называемый японский гриб. Отделенные от материнского цилиндра слои продолжали свой рост и деление.

Тогда я еще не успел сделать из этого наблюдения никакого вывода. Но позже, накануне ареста, одна мысль словно молнией осветила все особенности моей находки. Мы, на земле, размножаем наши знания при помощи печатных станков. Там, откуда пришли эти цилиндры, очевидно, научились размножать знания, выращивая подобия дисков. Техника моей находки проявляла способность поддерживать и воспроизводить самое себя.

Каспар же, как ребенок, взял и разбил часы, чтобы посмотреть как они сделаны. Он этого не узнал, а часы больше не ходят. Цилиндров уже почти не оставалось.

Я все-таки не мог сдержать улыбки, увидев, как он, бедняга, вспотел, когда понял, что мой «странный плод» можно было бы размножить, сделать цилиндры и диски достоянием библиотек на всех континентах Земли.

Понятно, Кноппа смущало не то, что он обокрал все человечества. Но ему не очень-то приятно было сознавать, что он своими руками сжег, уничтожил реальное государственное имущество, нанес своему райху огромный, невозместимый ущерб находка-то ведь была вещью неповторимой, уникальной. И кроме того, а это главное, еще не рассекреченной. И вот это все уничтожено. Кто должен быть за такое дело в ответе? Кто так спешил неизвестно куда и неведомо за чем?